Старший послушно сделал шаг вперед. Теперь все Вратари находились почти вплотную ко мне. Напоминало это скорее огромную купель возле бани, а не инициацию. Меня лишь успокаивал тот факт, что физиологически никто из Братьев не задевал оболочку ненужными частями тела. – Придется потерпеть, Седьмой, – сказал Ворчун. – Система мудра. И ее требовании к необходимому уровню неслучайны. Мы научились обходить правила, так требуют экстренные случаи. Но за любой проступок следует наказание. Мы отдадим тебе часть своего опыта. Однако вместе с ним придут и не самые сладостные воспоминания. Ты испытаешь все, что когда-то испытывали мы. Надеюсь, твоя матрица выдержит. Это что еще значит? Как я понял изначально, мне просто отсыпят чуток опыта. Аккурат на восемь уровней. Что-то вроде кассы взаимопомощи. Сегодня ты меня выручил, завтра я тебя. О всяком «надеюсь, твоя матрица выдержит» никто не говорил. Я затравленно посмотрел на Арея. – Трусость не красит Старшего Брата, – сказал он. Мой лексикон обладал большим запасом матерных выражений, складных и не очень, наиболее подходящих для этого случая. Жалко ни одно из них я проиллюстрировать не смог. На меня легли руки Старших и собственное сознание погасло. Реальность начала меняться так быстро, что я не успевал сообразить и сопоставить, что к чему. И каждый фрагмент мозаики дробился сообщением Системы, всплывающим перед глазами. Уровень развития: 23. Звук хлопающих крыльев заполняет все вокруг. Я с горечью наблюдаю за общим отступлением, подгоняя новичков. Мы вернемся, в этом нет никаких сомнений. Возьмем грифонов, дополнительные войска и вдарим по треклятым кабиридам со всей мощью святого воинства. Не будь я Артель Виура, командующая третьим легионом. Черные мерзкие тела падших ангелов срываются со стен Иргельда, последней крепости на пути к владычеству архалусов на востоке Пургатора. Я не могу не вздрагивать от омерзения, глядя на перепончатые крылья, копыта вместо ног, пузатые туловища. Но мне надо координировать общее отступление. Легкокрылые адъютанты разлетаются во все стороны огромного воинства и молниеносно возвращаются обратно. Все, кроме одного. Мне хватает быстрого взгляда, чтобы оценить ситуацию на самом дальнем фланге. Ну, конечно, упрямый Баллорт, от которого больше проблем, чем пользы, решил проигнорировать приказ. Но вся беда в том, что под его началом необстрелянные салаги. Они умрут быстрее, чем поймут от чего. Короткий приказ и первый десяток моих верных преторианцев срывается с места. Я лечу быстрее всех, расправив широкие крылья. И уже у самой земли вижу встречный взгляд Баллорта. Торжествующий взгляд. Он и не собирался отступать. Салаги мрут, как мухи, а это отребье парит посреди поле брани невредимый. И кабириды его не трогают. Предательство! Ловушка. Баллорт кричит и поднимает руку. Звенят цепи, ломая мои крылья. Летят стрелы, сбивая магическую защиту, вопят кабириды, довольные своей подлой уловкой. Короткие, но острые кинжалы пронзают белую грудь. Запоздало понимаю, что это не оружие, лишь зубы цербера. Тот волоком тащит меня по земле, когда позади слышится звук боя. Подоспела подмога, но им не пробиться ко мне. Цепи поранили глаза. Кровь застилает их, и я не вижу ничего. Лишь слышу. Мерзкий кабиридский хохот совсем рядом, холодное прикосновение клинка горлу и внезапно наступившую тишину. Уровень развития: 24. – Смерть «кошакам»! – шепчет мне в ухо здоровенный бегемоточеловек. На самом деле, конечно, кричит. Я вижу слюну, повисшую на зубах, открывающийся в ярости рот, мутные глаза, однако судьба ко мне благосклонна. По крайней мере, я так считаю. Из-за разорванной барабанной перепонки звук кажется гораздо тише, чем есть на самом деле. После двух дней заточения в зиндане глаза режет от яркого света, поэтому я не могу долго глядеть на его мерзкую рожу. А сломанный нос оберегает меня от вони, присущей «бегемотам». И вместе с тем я пришел сюда сам, в надежде на благоразумие собравшихся. Зверолюд, перерезавший мне ахиллово сухожилие на лапах, перебивший кости на руках, лоскутами сдиравший кожу со спины, весел и пьян. Он бахвалится перед очередными друзьями, показывая им глупую игрушку. Того, кто пришел к злейшим врагам лично. – Скажи еще раз, дурачок! – кричит он. – Зверолюды должны объединиться, – упрямо твержу я. Даже насилием им не удалось переубедить меня. – Иначе мы все погибнем. Ищущие видят в нас игрушки для удовлетворения своих потребностей. Если мы не объединимся, то потеряем собственные миры. – Видали, какой глупец? Бегемоточеловек в очередной раз бьет меня по голове. Только в этот раз намного сильнее, чем обычно. И я засыпаю, чтобы никогда не проснуться. Уровень развития: 25. Ветер заставляет глаза слезиться. Я вскарабкиваюсь наконец на широкое плато встаю во весь свой кирдский рост, разминая затекшую спину. Подо мной расстилается разноцветный ковер трав моей родины: китоспы, полевые хищноглазы, ракты обыкновенные, веслеславы, берелье ухо, фенеры. Вот только они не представляют для меня особого интереса. Все давно описаны в моем сборнике. Все, кроме желтого цветка с огромными бутонами на этом плато. Я почти не дышу, не веря своему счастью. О горном соннике упоминали вскользь, видели его вообще единицы. А об описанных сведениях и говорить не приходилось. Я аккуратно, точно цветок живой и может убежать, достаю толстенный дневник с кожаной обложкой, на котором вытиснено «Мир чудесных растений Кирда от Ферукса Гипортирикского». Рука уверенными движениями делает набросок цветка. Жалко, не взял с собой цветные карандаши. Поговаривают, есть направление, благодаря которому можно оживлять рисунки. Убил бы за такое. Фигурально, само собой. Мне претит любая форма насилия. После завершения рисунка я достаю садовую стальную лопатку. Я вылечил сына кузнеца отваром из прыгающих бобов, а тот в ответ сделал мне удобный инструмент. Разве что чересчур наточил. Я уже два раза об нее резался. Отгоняю дурные мысли и тихонечко поддеваю цветок. Теперь в моих руках целое богатство. Не терпится поскорее добраться до моего сада в долине и сделать первый экстракт. Я оступаюсь и буквально тыкаюсь носом в цветок, ощущая сладостный запах пыльцы. Такой дурманящий, расслабляющий мышцы. В следующее мгновение мое тело летит с высокого плато. Я приземляюсь на спину, чувствуя, как что-то неприятно щелкает в позвоночнике. Больно-то как! Ничего, все совершают ошибки. Я жив, теперь надо лишь подняться и залезть обратно. Там остались лопатка, дневник и, самое главное, цветок. Не успеваю подумать, как сверху летит несколько мелких камешков. А вместе с ними и та самая треклятая лопатка. Я вижу ее, потому что она направляется, словно специально целясь своим острым концом в мою голову. Нет, не надо было все-таки спасать сына кузнеца… Уровень развития: 26. Я молчу, стоя перед разъяренной толпой. Я высокий маяк посреди бушующего океана. Могучий Арей, герой и подлец, полубог и царь. Люди беснуются, кричат, но боятся меня. Великого воина, истинного спартанца. Македоняне охотились на меня две недели. Преследовали, гибли, но заставили опустошить всю ману, использовать все лики, применить все заряды. Мы находимся на перепутье. Я кошусь на герму, у основания которой навалены булыжники. Как некстати они здесь. Путь закончен. До Спарты остался всего полтора дня пути, но я не успел. Что ж, когда-нибудь это должно было случиться. Первым догадывается бородач у столба. Он поднимает камень, смотрит на него, точно сомневаясь, и бросает. Благодаря опыту, дарованому многолетним существованием среди обывателей, я легко уворачиваюсь. Но вместо одного камня, теперь летят три. Вместо трех – десятки. Они режут кожу острыми краями, ломают хрупкие кости на лице, заставляют правую руку повиснуть плетью. Пытаясь прикрыться, я сначала падаю на одно колено, потом на второе. Последнее, что вижу – здоровенный булыжник на уровне глаз. И темнота. Уровень развития: 27. Крик дозорного обрывается слишком быстро и тишина вновь растекается по Карманитской пустыне. Я пробегаю мимо панциря, успев схватить лишь щит и копье, и выбираясь наружу. От восьмидесятитысячного войска осталось не больше трети. Отсутствие воды и еды оказалось намного страшнее предательства союзников. К тому же коварные персы до сих пор избегали прямой битвы. Но не теперь. Ко мне мчатся катафракты. Конница, закованная с ног до головы в броню. Силой данной Богами, я подскакиваю к сложенным пилумам и один за одним метаю их во врагов. Я купаюсь в восхищенных взглядах легионеров. До неприятеля не менее двухсот метров, но каждый пилум нашел цель. Девять всадников падают на остывающий вечерний песок пустыни, поднимая клубы пыли. Все, на кого хватило зарядов. Катафракты смыкаются, но не останавливаются, устремляясь к нашей центурии. Я накидываю защитные чары, беру копье и только теперь вижу – Ищущие. Двое из персов Ищущие. С неизвестными мне направлениями и, что хуже всего, ликами. Конница проносится, игнорируя выставленные копья. Я вижу то, что неподвластно взорам обывателями. Вздымающуюся землю, из которой вырываются сотник мелких шипов. Легионеры в первых рядах гибнут сразу. Меня спасают лишь защитные чары. Но когда и они кончаются, серебряной тенью мелькает меч Ищущего. Вдалеке, уже в чернеющей ночи, я слышу последние слова в этом мире. И они на латинском: «Императора убили!». Уровень развития: 28. – Как их много, отец, – замечает испуганный сын. – Это сарматы? – Гунны, – отвечаю я, помрачнев. Короткого взгляда хватает, чтобы мужики поняли мой молчаливый приказ. Они скрываются в хижинах. Но не из-за страха. Скоро каждый из них возвращается с оружием наперевес. И вместе с тем у нас нет шансов. Всадники уже покрыли весь холм и с каждым новым мгновением их становится все больше. Среди надвигающейся орды я рассматриваю пятерых Ищущих. Но особого внимания заслуживают лишь двое во главе воинства. Беловолосый с надменным лицом, непохожий на прочих гуннов, и коренастый кочевник с длинными черными волосами и бородой. – Склонись перед великий полководец всей мир, – говорит один из сопровождающих обывателей на корявом германском. Я молчу, хмуро переводя взгляд с беловолосого на черного. Последний усмехается и добавляет на моем родном языке. Чисто, без всякого акцента. – Я Эцтель, вождь всех гуннов. Склонись или лишишься головы, Ищущий. Я встаю на колено, опустив взгляд к сапогам предводителя. За века жизни можно научиться быть смиренным. Какой толк с гордости, если от нее пострадают другие? – Мы идем на запад. Моим воинам нужны лошади и еда. Они у вас есть. Отдадите и никто вас не тронет. Ищущий повелительно смотрит на меня, но я не отвожу глаз. Где бы мы были, если бы отдавали каждому проходящему отряду все, что ему требуется. И да, пусть я не видел войска больше, но все перечисленное нужно нам не меньше, чем пришлым. – Могучий Эцтель, если я отдам лошадей, как мы засеем поля весной? Если я впущу вас в амбар, как мы переживем зиму? – Мертвым не нужны ни лошади, ни еда, Ищущий, – замечает беловолосый. – Тем, кто обращается в пыль, тоже, – отвечаю я, доставая из инвентаря меч. Почему-то мой ответ веселит беловолосого. Он смеется и что-то шепчет низкорослому гунну. Тот хмуро качает головой, но по всему видно, что из двух этих Ищущих Эцтель не самый главный. – Хорошо, – говорит он и кивает на беловолосого, – если ты победишь Мороса, мы уйдем. А твои обыватели будут жить. Если проиграешь, мы заберем все. Его спутник, не дожидаясь ответа, мгновенно соскакивает с лошади. Он прав, выбора у меня особого нет. Поэтому наши мечи поют песню жизни, ноги танцуют танец смерти, сотни и сотни глаз следят за каждым движением. Сначала мы сражаемся как обычные люди, опираясь исключительно на опыт и мастерство. Потом в ход начинает идти магия, следом навыки. Не знаю, что видят обыватели. Но камни трещат от жара, а трава жухнет от зноя. Шаг за шагом я напираю на Мороса, уже поняв его манеру драки. Делаю обманный выпад и хлестким ударом опрокидываю беловолосого. Но зачем-то хватает меня за ногу и в глазах темнеет. Веки наливаются тяжестью, сознание растворяется во мраке. Сквозь сон, словно из другого мира, я слышу знакомый голос. – Ты достойно сражался, Ищущий. Как тебя зовут? – спрашивает он. – Драйк. – Надо было просто отдать то, что мы просили, Драйк. Грудь тянет странной острой болью. А сон все больше похож на явь. В какой-то момент он отступает, и я вижу множество ног, проходящих мимо. Один из гуннов останавливается возле меня, серьезно глядя в глаза, и вытаскивает меч из груди. Уровень развития: 29. Ночь спустилась в забытый богом и управляющей компанией котлован. Передо мной сидит испуганный Ищущий, рядом замер в ожидании мальчишка. Я знаю, что будет, потому что уже переживал это. И был на месте Ищущего. Я боялся. Мышцы деревенеют. Я удерживаю их только усилием воли, чтобы не поднять, не закрыть лицо от огня. К сожалению, не волшебного. Ну же, давай! Ищущий трясущимися руками поднимает дезодорант и зажигалку. Я смеживаю веки, боясь посмотреть. Потому что могу отступить. Немыслимое жжение стало ответом, что все удалось. А потом меня настигает слабый удар, даже не поставленный. Если бы я стоял неправильно, то ничего бы не получилось. Но я все знал, все предусмотрел. Нога выворачивается, зацепившись за один камень, а голова находит острый край другого. Все идеально – звезды, расплескавшиеся по небу, страх, разлитый в котловане, смерть, поглотившая меня. Уровень развития: 30. Полумрак главной Ямы вернулся. Никогда бы не подумал, что слабый свет может быть настолько ярким. Боль от прожитых жизней никуда не ушла. Казалось, она лишь усилилась и теперь заполнила всю оболочку. Пыль ломала меня, разрывала на части, собирала вновь. И это происходило постоянно на протяжении каждой секунды. Я чувствовал колоссальное количество энергии, проходящее через руки Старших и завидовал смертным, которые зачастую могут просто потерять сознание. Мы провели здесь целую вечность. Мы пробыли всего несколько секунд. Мы стали единым целым. Я превратился в маленький кусочек каждого из тех, кто сейчас держал меня. Когда Старшие убрали руки, напряжение не ушло. Напротив, оно возросло, грозя поглотить самого молодого из Вратарей в Яме. И только потом пришло осознание силы, мощи, могущества. Я стал равный им. – Как чувствуешь себя, Седьмой? – с опаской спросил Арей. – С сигаретой и бутылочкой пива было бы лучше, – отозвался я, еще боясь двинуться. – А ты боялся, что матрица пострадает, – сказал Ворчун.