Каким-то чудом она успела отпрыгнуть, активировав Щит. – Ты живая?! – крикнул Ральф, быстро спускаясь вслед за ней, почти не глядя под ноги. Быстро вытащив из рюкзака пакет крови, он сунул его Алиции. – Вроде да, – отозвалась та, пытаясь осознать масштаб катастрофы. – Кажется, пару рёбер сломала и ногу. Надеюсь, всё сейчас восстановится. – Может, давай лучше уйдём отсюда? Пусть Люция сама сюда лезет или Крысолова своего посылает, – сердито предложил Ральф. – Может, призраки испугаются и удерут? – Полагаю, следует довести дело до конца. Хочу надрать задницу этому призраку! – агрессивно воскликнула Алиция, с трудом поднимаясь. – Полезли обратно. Теперь я не куплюсь на этот его трюк с внезапным воем. Да и ударить нас у него не выйдет, мы теперь учёные. – И у нас есть Щиты, – подхватил Ральф, активируя свою теневую защиту. – А тени предупредят меня, если этот хрен собачий снова решит на нас что-то скинуть! Вскоре им удалось выбраться в пустующий дверной проём, где уже давно не было двери. Не успели они даже осмотреть хотя бы один номер, как за ними снова погнался зверского вида потусторонний мужик. Они побежали. Наконец зашли в один из номеров, где царил удивительный покой. И помещение оказалось наполнено искусственным светом, хотя все источники освещения были выведены из строя. Алиция предположила вслух, что здесь светят призраки тех ламп, которые освещали комнату в прошлом. Здесь обстановка была спокойной и мирной. Алиция заметила позабытый кем-то бокал с давно выветрившимся напитком, стоявший прямо на стопке книг, покрытых пылью. – Смотри, здесь висит небольшой портрет той самой женщины-призрака, которая преследовала нас, – Ральф показал на портрет в раме из тёмного дерева, висящий над кожаным креслом. Он осторожно снял его, словно бы портрет мог в любую минуту превратиться в живую змею. Полюбовавшись им и дав посмотреть Алиции, он засунул его в рюкзак. В тот же миг свет, который в первую секунду очень их напугал, исчез, и комната стала мрачной, тёмной, со следами копоти на стенах. Окна не было, а из громадной дыры в стене можно было любоваться Тихим океаном. Алиция мрачно уставилась на корабль, в котором узнала то самое зловещее судно "Голубой брильянт". Спрыгнув через ещё одно отверстие в полу, они очутились на более-менее целом участке, откуда смогли добраться до холла. Затем оба искателя приключений на свои пятые точки выбежали на улицу, облегчённо вздыхая. Но радовались они недолго, почти мгновенно ощутив нестерпимый жар за спинами. Оглянувшись, они застыли, уставившись на пламя, весело пляшущее в окнах. – Они нас не достали, конечно, мы сбежали раньше… – несколько заторможено произнёс Ральф. – Но, представь себе, что нам скажет Люция?! – Так, вызывай пожарных, а я позвоню ей, – обречённо отозвалась Алиция. Глава 47 За последние несколько дней Луиза ощутила сильную физическую и душевную боль, а также вдруг поняла, что нашла идеального мужчину. Совсем такого, какого видела в самых "крутых" кинофильмах. И этим героем, как ни странно, оказался Эшли Брандо. Склонный к мелодраматичным эффектам, пассивному суициду, депрессиям и по-идиотски вывернутым философским цитатам, он выказал по отношению к ней такую заботу, которую никто и никогда не проявлял, даже отец. Впрочем, Луиза уже давно не воспринимала Генри Тейлора, великого и незаменимого охотника на вампиров и прочую нечисть, в качестве отца, только как невероятно строгого, даже безжалостного, начальника. Так как каждый Охотник проходил соответствующую магическую обработку, то для неё переварить кровь вампира оказалось самым настоящим испытанием, едва не приведшим к гибели. И Эшли, несмотря на то, что он, по идее, должен был её ненавидеть или бояться, сидел с ней рядом, когда это было возможно, даже днём, буквально вырубаясь, держал её за руку, перевёз в отличную больницу, в которой имелся филиал для вампиров и упырей, финансируемый его дедом. Для Эшли оказалось естественным взять её под своё крыло, словно так и должно быть. И от этого иногда хотелось плакать, хотя она уже давно не была склонна к излишней чувствительности. Довольно тяжело было осознать такую простую и одновременно страшную вещь, что не все вампиры подонки, помешанные на пытках и кровавых убийствах. Эшли уж точно не был таким. Он даже признался, что предпочитал либо пить из женщин, с которыми имел близкие отношения – и то, по их согласию – либо из пакетов. Оказалось, что он куда больший неженка, чем она сама. То есть, она-то давно неженкой не была, а вот Эшли оставался. Луиза сама согласилась на установку полноценных уз крови между ними, и сама приняла решение стать его упырём. В конце концов, она подарила ему свою жизнь. Когда она почувствовала себя почти здоровой – по её ощущениям, ей стало намного лучше – парень сообщил, что им необходимо отправиться к его деду, чтобы он мог официально представить ему своего упыря. Эшли сказал ей, что он не ладит со своим дедом, но обязан рассказать ему о том, что произошло во время бойни в подпольном притоне. Также оказалось, что бывший актёр, пока она валялась в почти полной отключке, самолично отправился на то жуткое место и обнаружил, что одна из камер, которая снимала убийство девушки, засняла появление тех жутких монстров, которые были похожи на истинных созданий тьмы куда больше, чем многие вампиры. Конечно, запись он сначала переписал на флэшку, а потом стёр, чтобы она не попала в руки полиции. После этого Эшли обратился в полицию, конечно, не представляясь. Луизе было противно читать статьи об убийствах невинных людей, в которых изумление подобной жестокостью выглядело насмешкой над жертвами. "Ну да, можно подумать, никто ничего не знал и не подозревал! Не смешите меня!" – подумалось ей, когда она перечитала газеты, а затем с гневом отбросила их. Собираясь на встречу с тем, кто совсем недавно был её врагом, хотя напрямую она с ним никогда и не сталкивалась, Луиза надела коричневый брючный костюм, почти не накрасилась и закрепила волосы в довольно скромную причёску. Примерно так она старалась выглядеть во время редких встреч с отцом. Впрочем, в последний раз она видела отца три года назад. Он тогда выглядел полностью невменяемым и твердил только о монстрах, захлёбываясь слюной и выпучивая глаза. Такие разговоры не были редкостью в их семье. Иногда ей казалось, что всякими чудищами её отец интересовался больше, чем женой и дочерью. Когда они вышли на улицу в разгар ночи, Луиза отметила, что Эшли нервно осматривается по сторонам. Она сама тоже старалась примечать все детали, так как помнила об Охотниках, но сейчас, в её нынешнем состоянии, для неё жизнь вампира была на первом месте. Даже важнее её собственной. Впрочем, собственную жизнь Луиза уже давно выбросила на помойку, словно ненужный мусор. И это тоже сблизило её с очаровательным суицидником. Дорога к роскошному трёхэтажному особняку Малона Брандо в Беверли-Хиллз показалась ей невероятно длинной. Высоченные пальмы и яркая реклама, которые буквально били по глазами, а также удивительно красивое голливудское кладбище – всё это казалось ей куда более таинственным, чем раньше. Немолодой харизматический мужчина в коричневом деловом костюме и ботинках из кожи крокодила был один, но Луиза подозревала, что одна из соседних дверей в любой момент могла открыться и явить миру пару-тройку накаченных упырей. Или вампиров. Марлон предложил им сесть ледяным голосом, а затем уставился на неё с неприязнью и едва сдерживаемой ненавистью… и ревностью. Нет, Марлон прекрасно понимал, что его внук обожает начинающих актрисулек и моделей, готовых на всё, ради того, чтобы он представил их своему деду, но всё-таки к Эшли он относился, словно собственник. И он явно не радовался, что его драгоценный внук связался с подобной швалью. И всё же ограничился одним только злобным взглядом и даже не стал пытаться переубедить Эшли. Однако девушка его не слишком и винила, так как знала, что её собственный отец, например, если бы узнал, что она, допустим, попала в лапы вампиров, тоже пожал бы плечами и выдал что-то вроде: "Либо она сама выберется, либо не выберется". Ей пришло в голову, что Марлону уже давно надоело опекать непутёвого потомка. Услышав их рассказ – сначала говорила она, а затем слово взял Эшли – Марлон нахмурил густые каштановые брови. – Это всё очень странно. Давайте копию записи, – он протянул руку. Затем установил флэшку в ноутбук и включил запись. Луиза не отвернулась, но скривилась, снова просматривая ту жуткую бойню. Эшли же отвернулся, ещё и уши руками закрыл. – Эта ситуация очень настораживающая. Недавно я получил от курьера похожую запись, – немолодой мужчина в деловом костюме поменял флэшки. – Камера зафиксировала появление тех самых монстров, похожих на мутировавших крокодилов и крыс из жёлтой прессы в жанре магия и мистика, – снисходительно добавил он, отметив, как их обоих перекосило. На этот раз Эшли смотрел, явно вынуждая себя, а после просмотра выглядел бледнее, чем обычно. Луиза тоже ощутила приступ тошноты, наблюдая за тем, как две громадные крысы и один крокодил споро разрывают на части двух посетителей небольшого круглосуточного магазинчика. На несчастных напали такие же твари, которых лицезрели они с Эшем. – Что ж, дело ясное, что дело тёмное, – подытожил Марлон, скрещивая руки на груди и хмурясь ещё сильнее. – На МОЕЙ территории появился какой-то извращённый экспериментатор! – рявкнул он, да так, что Луиза подскочила на месте. – И его следует уничтожить. Раз вы уже влезли в это дело, то вам следует этим заняться, – уже спокойно и неумолимо добавил мужчина. Через пару мгновений до Луизы дошло, что Марлон имеет в виду Эшли и её. – Хорошо, мы этим займёмся, – немного дрожащим голосом заговорил Эшли. – Я имел в виду твою очаровательную спутницу, – ядовитым тоном заметил мужчина. – Дедушка, Луиза – мой упырь, а не твой, – твёрдо возразил Эшли, уставившись на него взглядом упёртого барана. – И мне будет полезно заняться делом. Ты же сам мне об этом не раз твердил. – Тебя я не собираюсь посылать на столь опасное задание, – возразил мужчина. – А она бывшая Охотница, должна справиться. В конце концов, это ведь просто ещё один упырь, – криво усмехнулся мужчина. – Для меня нет, – непримиримо отозвался Эшли, которого после принятия решения не смог бы сдвинуть с места даже танк. – Так что мы займёмся этим вдвоём. Может, всё-таки дашь нам хотя бы оружие? И пакеты с кровью будут не лишними. Глава 48 Луиза отметила, что Марлон обозлился ещё больше. И была бы у него палка, как у любого порядочного пенсионера, он бы явно использовал её по назначению – избил бы её. Немолодой мужчина явно вызверился на неё, будто это она настроила Эшли против него. "Конечно, мало кто способен признавать свои ошибки. Оказывается, это касается не только людей, но и вампиров тоже", – подумала она философски. – Послушайте, – с трудом взяв себя в руки, заговорил Марлон. – Я вовсе не отказываю вам в помощи, но у меня и правда нет свободных кадров. Все чем-то заняты, – ответил он. Луиза поняла, что таким образом он пытался воздействовать на внука, чтобы тот взял свои слова обратно и, желательно, засунул их в задницу. Однако Эшли упёрся рогом, так что Марлон был вынужден отступить – после долгой словесной борьбы, которая утомила даже её, учитывая, что она стояла в сторонке и скромно помалкивала, изображая послушную девочку. Марлон, скрепя сердце, пошёл на попятную, но от своих слов всё равно не собирался отказываться, чтобы не обесценить их. Мол, только что такой солидный мужчина утверждал, что все его вампиры и упыри сильно заняты, а тут вдруг нашёлся свободный. – Ладно, – мужчина сжал губы и снова бросил полный ярости взгляд на Луизу, – кажется, я нашёл выход, который устроит всех нас. В последнее время в Даунтауне появились жуткие зомби, которые то ли притворяются людьми, то ли, напротив, стремятся напугать обывателей своим разложившимся видом. У нас, на Голливудском кладбище, тоже началась подобная напасть, – напряжённо добавил он. – Да и боюсь, что зомби сами собой не размножаются, а всё это происки Дерзких. Кого же ещё? Хотят, небось, чтобы мы занимались Зомби, а не ими. И Дерзким плевать, узнают ли о них люди или же нет. Они такие же безголовые, как и Зомби со сгнившими мозгами! В Санта-Монике, как писали мне безумные сестрички, владелицы злачного клуба, – он поморщился, – на них едва не покусилась одна из Семей Демонов-мертвецов. Обычно мы не слишком ладим с местными Аристократами, да и со Свободными тоже, – продолжил он сеанс откровений. – Но настало другое время, когда в нашу драгоценную Америку ломанулись обезумевшие дикари, считающие, что нас надо, как это обычно и проделывают варвары испокон веков, завоевать, всё отобрать, включая земли, а также изнасиловать наших женщин. Ну, или мужчин – что кому по вкусу. Тем более, у Аристократов недавно появились перспективные новенькие. Некоторых из них вроде бы отжали у Дерзких. Да и те вообще обнаглели: превращать местных копов! Им что, собственного дешёвого и тупого мяса мало, что ли?! Он закашлялся. – И чем только Эшли де Карлайл думает, когда берёт на службу выкормышей этих выродков?! Но, по крайней мере, они уже кое-что сделали, чтобы доказать верность его Семье. Пожалуй, если ты от своего имени обратишься за помощью к одному из этих новичков, я не буду возражать. Но сам я с ними общаться не стану, так и знай. И я даже помогу тебе составить послание, – деловым тоном продолжил Марлон. – В конце концов Король желает наладить со мной хорошие отношения. Так вот, пусть начинает жертвовать свои пешки! В любой шахматной партии они не самые ценные фигуры. По его мрачному взгляду, остановившемуся на ней, Луиза догадалась, что он имел в виду и её, когда разглагольствовал на тему фигур, которыми всегда можно легко пожертвовать. Глава 49 У Алиции после всего жутко болела голова, хотя она была убеждена, что с вампирами подобной дряни просто не должно было случиться. Люция орала на них так, что едва стёкла в её кабинете не вылетели. Кажется, именно из-за этого дикого вопля на улице синхронно заработала сигнализация нескольких автомобилей. Денег она им, конечно же, не дала, да ещё и пыталась с них содрать хоть что-нибудь за моральный и материальный ущерб. Однако вмешалась Жюстин и заявила довольно холодно, что, мол, сама земля под сгоревшим зданием стоит дороже, чем древний отель, который просто простаивал из-за призраков. Его даже снести было невозможно! А теперь они смогут продать этот земельный участок – и хорошенько нажиться. Ведь земля возле берегов океана в Санта-Монике стоила особенно дорого.