Не домчалась кровавая туча. И врагу, и соседу назло Град остался живым и могучим — Так в ту пору немногим везло. Время годы, как волны, катило. Город рос, куполами блистал, Красоты набирался и силы — Чуть столицей российской не стал. Но чего-то ему недостало: Иль казна оказалась слаба, Может, просто была не судьба, То ли крови за Русь пролил мало… Старый декабрист «…Когда-нибудь потомки всё исправят: Сорвут оковы и растопчут кнут, И юношей замученных восславят — Убийц, почивших в бозе, проклянут! И будут, верю я, в грядущем веке Чисты и зорки взгляды у людей: Вспомянется несчастный Кюхельбекер, Осмеян будет мерзостный Фаддей. О новый век! Он будет безупречен. На всё ответит острый ум людской: Зачем мы ждали гибельной картечи И почему нас предал Трубецкой? Как шахматы, без гнева и без пыла — Всех нас расставят хладные умы… Когда бы так же на Сенатской было, Господь свидетель, победили б мы!» Дуэль Всему черёд. И мщение настало. Свет, словно снег, спускается с небес. Сейчас они сойдутся по сигналу — И не успеет выстрелить Дантес… Не зря ж поэт мечтал служить гусаром! И у барьера Пушкин не впервой! Он подведёт черту обидам старым — За всех француз ответит головой. Он им покажет – этой светской дряни, — Как жжёт сердца губительный свинец. И д’Аршиак склонится к страшной ране И, содрогнувшись, выдохнет: «Конец!» Потом… Монарший гнев, чреда гонений, Смятенье в сердце, ропот за спиной, Но главное: он жил бы, русский гений, Любил, писал… Пускай такой ценой! А мы бы знали, понимали с детства, Что Пушкин прав… А что бы мыслил он, Обмолвившийся: «Гений и злодейство — Две вещи несовместные…» Прогулка по Москве Я ищу девятнадцатый век В подворотнях, Как неярким апрелем припрятанный снег От лучей посторонних. Старый дом. В нём уже не зажжётся окно: Новоселье – поминки.