Мне шагать через век – от Бородино До Ходынки. Есть в модерне какой-то предсмертный надлом… Переулки кривые. Революция за поворотом. Потом Сороковые. Где-то рядом автомобили трубят И дрожит мостовая. Мне в глаза ударяет высокий Арбат. Я глаза закрываю. Заводское общежитие В заводском общежитии жили крикливо и тесно, Но зато как-то просто и, я бы сказал, налегке. Это был особняк, очень дряхлый и неинтересный: Старина ничего не оставила в особняке. Разве только сквозняк, вероятно из старорежимных, В коридорной системе никак разобраться не мог, Он выискивал запахи давних времён и кружил их… А ещё были в доме паркет и лепной потолок, Украшавшие прежде чудесную бальную залу, Что, к несчастью, была, как жилищный вопрос, велика. И её поделили так, чтоб каждой семье выпадало Понемногу паркета старинного и потолка. А потом всё забылось. Жильцы и не подозревали Среди дымной стряпни, беготни, подметанья полов, Что живут так обычно, так непритязательно в зале, Где давался, быть может, один из последних балов. Это выяснил я! И, ужасно взволнованный этим, Отложил на потом все другие ребячьи дела, И в течение дня, до чертей надоевши соседям, Разузнал, что за чудо пропавшая зала была! …В эту ночь мне приснился какой-то блестящий военный, На кого-то похожий (но только лица нет на нём), Он метался по комнате, бился в фанерные стены, И его эполеты горели недобрым огнём. А в потерянной зале, за тонкой стеною невидим, Замечательный бал: звуки музыки, светская речь. И несчастный военный, на волю отчаявшись выйти, Принимается саблей