– Спасибо, Лилька. Кто бы мог подумать, что ты так рано выйдешь замуж! – Да, я сама не думала, что так получится, но я люблю его. – Ну и хорошо. Хотя… – Слушай, Кир, ты же его не знаешь. И нельзя же подозревать человека в меркантильности, не имея о нем представления. – Как оказалось, он принимает правильные решения. Но, если честно, я бы не спешила. Лиля помолчала, а потом сказала: – Кира, любой человек может предать. Даже очень близкий и очень любимый человек. Если ты об этом, то я готова к такому повороту событий. Но сейчас я об этом не хочу думать. Я хочу думать о свадьбе. – Белое платье, фата… Знаешь, меня даже тошнит от этих слов. – Кира поморщилась. – Но это я. Ты – другая. – Какая? – с интересом спросила Мельникова. – Ты мягче, склонна к компромиссам. И ты всегда мальчикам нравилась. – Это смешно! – воскликнула Лиля. – Это ты всегда нравилась. Они к тебе поэтому и цеплялись! А ты так их отшивала, что я удивлялась. Грубо, резко. – Наверное, я не верила, что могу нравиться. – Это ты зря. Ты очень интересная, – Лиля встала, – пойду. Спасибо за чай. Выздоравливай быстрее. И ждем тебя, приглашение я тебе принесу сама, чтобы ты не сказала, что забыла или не получила его. – Буду, обязательно буду. Передавай привет родителям. – Ты бы заходила к нам почаще. Мои скучают и в голову им всякая фигня лезет. – Зайду, пожалуй. Мне всегда было хорошо у вас. Погоди, провожу тебя. Они спустились по пустынной лестнице, Кира открыла ключом подъезд. – Знаешь, я иногда чувствую себя хозяйкой всего дома, – сказала она. – Переехала бы к родителям, – рассмеялась Лиля, – но, правда, тогда видеться редко будем. А в доме Мельниковых меж тем шла борьба. На какое-то время были забыты приготовления к свадьбе и даже в хозяйстве наблюдался некий разлад. Завтрак Тамара Леонидовна подавала чуть позже, чем нервировала Петра Вениаминовича. Но тот все же молчал – боялся спровоцировать громкий разговор. Но разговор этот был неминуем – Тамара Леонидовна умела давить и потребовала, чтобы муж воспользовался связями и трудоустроил будущего зятя. Мельников сопротивлялся, как мог. Решение Стаса вызывало уважение. Но Тамара Леонидовна была опытным домашним интриганом. Один из дней начался ее тяжелыми вздохами. – Томочка, тебе не здоровится? – поинтересовался Мельников. – Не знаю. Что-то на душе неспокойно. – Ты про что? – насторожился Петр Вениаминович. – Про Лилю. Хорошо, что я с Инессой Федоровной дружу. Она врач от бога. Надо бы показать Лилю ей. – Как? Уже? – изумился Петр Вениаминович. Инесса Федоровна была известным в Москве врачом-гинекологом. – Господи, да нет же. Но сам понимаешь – дело-то несложное. А она все же очень молода. – Боже, Тамара, не гони лошадей! Случится, тогда и будем беспокоиться. – Петр Вениаминович перестал собираться и присел на край кровати. – А хорошо бы внука. Или даже внучку. Но внука – лучше. Понимаешь, так мне осточертело это все. Самое противное, работать людей теперь не заставишь. Все только политические новости обсуждают, митингуют и журнал «Огонек» читают. На работу не хочется, а вот с внуками бы возился. Тамара Леонидовна перестала охать. – Ты это брось, Петя, – сурово сказала она, – работать надо. Я думаю, что все будет хорошо. Семьдесят лет стояло государство, из-за каких-то болтунов не развалится. – Ох, государство стояло, хозяйство рушилось. А государство без хозяйства – это человек без головы. Что я тебе объясняю! Ты в магазины сама стала ходить, видишь. А вместо мяса в наших заказах теперь только фарш. – Я не против фарша, я против панических настроений, – сурово сказала Тамара Леонидовна. – Да нет никакой паники. Есть реалистический взгляд на предмет. – Так, через пять минут иди свой омлет есть! – Мельникова решительно запахнула халат и пошла на кухню. Петр Вениаминович вздохнул и стал повязывать галстук. Когда из кухни потянуло ароматом кофе, он окликнул дочь. – Лилька, пойдем, с отцом позавтракаешь! А то замуж выйдешь и больше про папку не вспомнишь! Из комнаты Лили послышалось ворчание: – Пап, я занималась до позднего вечера, поспать хочу! Целую тебя, вечером увидимся. – Знаю я теперь твои вечера! Со Стасом небось встречаешься? – Па-ап! Я сплю! – Ладно, – отец уселся, пододвинул к себе тарелку, – взрослая, а вчера только в школу ходила. – Такой она и осталась! – возразила жена. – А про экономику ты зря. У нас и нефть, и газ, и другие полезные ископаемые. Проживем как-нибудь. – Это, конечно… – согласился Петр Вениаминович. – Или в США больше нефти и газа? – неожиданно поинтересовалась Тамара Леонидовна. – Пожалуй, у нас больше. Там другие виды газа встречаются. Нет, конечно, у нас больше. – Вот, значит, наша экономика будет развиваться в сторону углеводородов, – командным голосом сказала Мельникова, словно от нее зависело это решение вопроса. – И люди нужны будут в отрасли. Короче, я даже уже не прошу, я требую, чтобы ты позаботился о детях. Надо устроить Стаса в соответствующее место. И вообще! Я же не прошу, чтобы он министром сразу стал! На любую маленькую должность. – Сколько раз я тебе говорил… – Петр Вениаминович уперся черенком вилки в столешницу, – не заводи мне нервы с утра! И еще я тебе говорил, что он мужик, правильно все решил! – Только о ней не подумал! О дочери нашей. Она, глупенькая, влюбленная. Она идет за ним, как гусыня. Ей же кажется, что это героизм. А на нашем языке это называется глупость. Понимаю, окончили бы институты. Распределение, первая работа. Сама бы выгнала. А так – без образования! Кем их там возьмут? Чернорабочими? И что это за «школа жизни»?! А что им мешает в Москве устроиться на завод, стружку подметать? Перейти на заочный и убирать рабочие места. Зачем для этого лететь на край Земли? Петр Вениаминович задумался – что-то разумное было в словах жены. В том, как она описала отважные планы молодоженов, была какая-то несуразность. – Так, может, пусть просто учатся? Зачем мне Стаса куда-то устраивать? Пусть побудут нормальными студентами. Кстати, он и так подрабатывает… – Ты что, серьезно не понимаешь? Ты не понимаешь, что скоро будет передел власти?! И ты не знаешь, останешься ли ты у дел. Поэтому сегодня же звони по знакомым и устраивай Стаса на работу. – Да кем же я его устрою?! Он же на третьем курсе! – Ничего, пусть бумажки перебирает. Петя! Этот вопрос касается не столько Стаса, сколько нашей дочери! Я не хочу, чтобы она, как эта ее Кира, жила в заброшенном доме и продавала веники. – Вполне приличное занятие, не ворует же она эти веники, – пробурчал Петр Вениаминович. – Не начинай даже! Не начинай! Не ищи проблем там, где их нет. У меня и так просто голова кругом идет. – Знаешь, – миролюбиво сказал муж, – хорошо, что родители Стаса нормальные люди. С ними легко все обсуждать… Тамара Леонидовна выдохнула: – Мне тут мои приятельницы уши прожужжали, что рано, что нечего хомут вешать на шею. Что потакаем дочери, путь, мол, учится… А вот думаю, что все правильно. Думаю, что все к лучшему. Пусть встречаются. В смутные времена опорой может быть только семья. Я же вижу, у них серьезно все. – Тома, что ты видишь?! Они без году неделю встречаются! – Ты, Петя, всю жизнь работал. Я тебя не виню. Но Лилю ты совсем не знаешь. Она нежная, эмоциональная девочка. Она – не Кира, ее подружка. И Стаса она любит. Сколько мы знаем случаев, когда годами ухаживали, потом свадьба, а через год развод? – Ладно, может, ты и права. – Мельников залпом выпил остывший кофе и заторопился. В машине он достал из портфеля записную книжку, пролистал ее и потом скомандовал водителю: – Юра, а давай заедем к Мордюкову. Проведаем старика, тем более у меня коньяк для него есть. Ну, если ты не выпил, – пошутил Мельников. – Нет, удержался, – в тон ему ответил шофер, – он там, на заднем сиденье, завернут в три слоя вощеной бумаги. Через месяц, прямо в канун Нового года, Мельниковы и Перовы встретились на юбилее Николая Николаевича. Там было еще много людей – знакомые юбиляра, родственники, представители общественности и даже какие-то люди из райкома партии. Стол был хорош, что было по тем временам удивительно. Николай Николаевич постарался через свои связи – заведующую «столом заказов» и давнего друга Рената, который долгие годы был мясником в ближнем гастрономе. Ренат же пошел дальше по цепочке – добыл красную рыбу, черную икру и несколько видов колбас. Тамара Леонидовна, которая встречала гостей, стоя рядом с Зинаидой Васильевной, подумала о том, что несколько лет назад ассортимент на столе был бы в два раза богаче, а люди были веселее и беззаботнее. Посмотрев на мать Стаса, Мельникова тихо ей сказала: – Перестань волноваться, все просто замечательно. И хорошо, что все устроили здесь, в помещении завода, в столовой. Тут очень уютно. – Думаешь? – Зинаида Васильевна нервно оглядывала гостей. – А я хотела в ресторане. Но… – Правильно, нечего деньги тратить. – И здесь эти деревянные столы, резные стулья. Их специально заказывали в Рязани. Там маленькое производство, муж, Коля, бартером рассчитывался. Он хотел, чтобы сотрудники держались за рабочие места. Ведь зарплаты были неплохими, а вот условия, Коля занимался этим очень упорно. – Зина, Коля – прекрасный человек и отличный руководитель! Это сразу видно! – принялась опять успокаивать ее Мельникова. – И все будет прекрасно! Торжество потихоньку разгоралось, голоса стали громче, музыка зазвучала, произносились здравицы и шутливые пожелания. Лиля и Стас сидели рядом с юбиляром. Перов с гордостью поглядывал на сына и улыбался Лиле. Когда в зале заиграла легкая музыка и народ потянулся размяться в быстром танце, Мельников подсел к Николаю Николаевичу. – Слушай, что я тебе хочу сказать, – сказал Петр Вениаминович – мужчины давно перешли на «ты», – тут для Стаса есть хорошее место. Понятно, что не начальник и даже не младший начальник, а так… клерк, как на западе говорят. Но тут главное – не должность, а место.