Перов с удивлением посмотрел на Мельникова. – Спасибо тебе огромное! Неожиданно как! Но Стас учится, мы бы не хотели, чтобы он бросал учебу. И Лиля должна получить высшее образование! Послушай, Петр, ну что, мы не осилим их дипломы?! Поддержим, прокормим, оденем. Они же не бездельники, не лоботрясы. Им помогать можно и нужно. По разговору было заметно, что юбиляр изрядно выпил. Слова складывались ладно, но в голосе слышалась слеза. – Ты вообще слышал, что детишки наши уезжать собрались? Мол, сидеть на шее родителей нехорошо, а потому переведемся на заочное и поедем на дальнее северное месторождение! Серьезные такие планы, чуть ли не чемоданы собирают. Я‐то не против, даже, думаю, полезно. Но потом подумал и решил, что нам, родителям, эта инициатива дороже станет. Перов с изумлением слушал все это. – Я ничего не знал. – Я тоже. Но вот матери знают все. Лилька проговорилась маме, а дальше ты, думаю, догадываешься. – Тамара? – понимающее улыбнулся Николай Николаевич. – Да… Одним словом, Стас должен подъехать в отдел кадров. С документами. – Спасибо вам с Тамарой. Я же понимаю – работа теперь будет на вес золота. – Знаешь, как сказать… Время молодых и отчаянных наступает. Но народ в целом будет жить плохо. И безработных будет достаточно много. Поэтому пусть держится за место. Это же по его специальности. Увидев, что мужчины о чем-то толкуют, Зинаида Васильевна поспешила к ним. – Коля, ты только не пей много. Тебе еще надо будет говорить слова всякие, благодарить гостей… – Зина, ну что ты… Послушай, что Петр для Стаса сделал! Петя, можно рассказать? – Можно, – важно кивнул Мельников, он немного рисовался перед Зинаидой Васильевной. – Наш парень теперь будет работать в газовой промышленности! – Коля, громко сказано. Он будет работать в отраслевом институте. – Ну, о чем и речь! – не сдавался Николай Николаевич. – Так вот, Петя воспользовался своим влиянием. – Ох, я даже не знаю, как благодарить тебя… Конечно, он окончит институт и уже будет работа… 1991 год К зиме 1991 года дом на углу Малой Бронной и Спиридоньевского переулка практически опустел. Как так случилось, что в наступающие тяжелые времена жильцы этого дома умудрились получить квартиры, никто не понимал. Но факт остается фактом, остались здесь Кира Заболоцкая и старуха Беглова. Кира за это время предусмотрительно поменяла замки в квартире и поставила новый замок в комнате. По вечерам на улицах порядка стало меньше, к тому же дом огородили забором и даже возвели один ярус строительных лесов. Подъезд в дом заколочен не был, а потому однажды Кира наткнулась на алкашей, которые спасались от стужи на первом этаже. Заболоцкая не растерялась, наорала на них и, напугав, выставила вон. Но это стало первым звоночком и Кира занялась «укреплением бастионов». Сначала были замки, потом она раздобыла колокольчик и повесила на дверь подъезда. Дом был пустым и любой звук разносился гулким эхом. «Есть шанс услышать, что кто-то идет!» – сказала она себе. Но самым главным и дорогостоящим ее мероприятием была покупка трех дешевых ламп. Эти лампы она поставила в тех пустых квартирах, которые оказались незапертыми. Каждый вечер Кира включала их, чтобы у прохожих было ощущение, что в доме живут люди. Дом был большим, старым, еще девятнадцатого века. Такие называли доходными. В нем была черная лестница, большие подвалы и под самой крышей были небольшие помещения, в них когда-то жила прислуга. Эти комнаты жильцы коммуналки заняли под велосипеды, корыта и всякую утварь. В подвале долго хранили дрова и уголь. Потом, после газификации дома, в подвале размещались мастерские. Дом был большим, с двухуровневым переходом между правым и левым крылом, поэтому понять, кто еще находится внутри, было сложно. История встречи со старухой Бегловой напоминала фильм ужасов. Однажды, в очередной раз обходя квартиры, чтобы устроить иллюминацию, Кира услышала голос. Несмотря на всю свою твердость, девушка слегка струхнула, затаилась и стала прислушиваться. Чей-то надтреснутый голос звал какую-то «Белку». Кира попыталась угадать, кто она, эта самая Белка – собака, кошка или даже какая-нибудь ворона. Голос то приближался, то удалялся, и Кира поняла, что идет он со стороны правого флигеля. Кира потихоньку, на цыпочках двинулась в ту сторону. Дребезжащий голос становился все ближе и ближе. Голос уже не звал Белку, а только сокрушался: «Куда ж ты теперь пойдешь?!» Наконец, Кира миновала пролет лестницы и… нос к носу столкнулась с теткой, закутанной в большой шарф. – Вы кто?! – взвизгнула тетка. – А вы кто? – ответила вопросом на вопрос Кира. Она перепугалась, но здравый смысл подсказывал, что привидения белок не кличут. – Я – Беглова. – А я – Заболоцкая! – А вы из первого подъезда? – У нас вообще один подъезд, – заметила Кира. – Не скажи, у нас есть черная лестница и выход на другую улицу. Заболоцкая хотела было продолжить диспут, но потом отказалась от этой идеи. – Наверное, но я прожила здесь всю жизнь и не знала об этом, – сказала она. – Заколочено, все заколочено. А кое-где и стены новые стоят, – ответила старуха. – Я вас знаю, но не помню имени-отчества, – замялась Кира. – Татьяна Афанасьевна. – А кто такая Белка? Я слышала, как звали какую-то Белку. – Мне показалось, что собака моя здесь бегала. – У вас есть собака? – изумилась Кира. – Я живу здесь давно, но собаки не видела ни разу. – Вот и я не видела. Поэтому и зову, – ответила старуха. – Давайте я вас провожу до квартиры. Темно здесь, заблудитесь. – Кира не стала продолжать разговор о собаке Белке. Почва была зыбкой и не хотелось пугаться соседства с полоумной старухой. «С другой стороны, не так и плохо – кто-то есть рядом!» – Кира заметила, что старуха опрятная, от нее не пахло затхлым, ветхим. – А тебе нетрудно? – Беглова внимательно посмотрела на Киру. – Проводи, может, и Белку встретим. Она не моя собака. Но иногда прибегает поесть. Наверное, где-то сейчас сидит. – Конечно, мне нетрудно проводить. Может, и Белку встретим. – Ты же мне не поверила, что Белка есть? – спросила старуха. – Поверила. Я же ни разу не видела вас, пока живу здесь. – Нам с тобой повезло, – неожиданно сказала Беглова, – живем, как баре. Свет, вода и никаких тебе соседей! – Я тоже удивляюсь, почему нам еще не отключили все эти блага. – Ты что, этот дом считается жилым! – захихикала Беглова. – Его огородили, вон, строительные леса поставили… – Это когда было, теперь уже и леса пора ремонтировать. – Я сама документы видела, – опять заговорила старуха, – дом заселен наполовину. А потому свет и вода есть. – И кому это надо? – с недоумением спросила Кира. – Тому, кто этот дом заберет себе. Когда можно будет. Заболоцкая уставилась на Беглову. Тетка была стара, но соображала лучше молодой. – Не смотри на меня, я все понимаю, что происходит. Все теперь будет чье-то. И дома, земля, и заводы. Как раньше. – Ну, я думаю, то самое «раньше» вы не застали, – сказала Кира. – Рассказы помню. Этого достаточно. – И что, лучше было? – Кире стало интересно, что скажет старуха. Но они дошли до ее этажа. – Вот, это моя квартира. – Беглова толкнула дверь рукой, та открылась. – Почему вы не запираете дверь на ключ?! Сейчас столько всяких случайных людей бродит. Вы же видите, что делается. – Я на улицу почти не хожу, – заявила Беглова. – А продукты? Как вы покупаете продукты? – Ларек коммерческий знаешь на углу Бронных? – Знаю. – Мне продавщица оттуда приносит все, что надо. Крупу, тушенку, сахар. Даже колбасу. Но колбаса страшная. «Королевская салями». Она хлеб красит красной краской. Линяет что кофточка советская шерстяная. – А молоко там, творог… Сейчас это все в магазинах редко бывает, надо в очереди отстоять. – Обойдусь без творога. Прекрасная еда – макароны с тушенкой. Но китайцы делать тушенку не умеют. У нее вкус и вид паштета.