– Неужели денег для Григорьева пожалела? Он столько для тебя сделал. Заболоцкая растерялась – совершенно очевидно был резон ее поступка. Красивую породистую собаку возьмет каждый, а брошенную и беспородную может вообще никто не взять. Пожалеть собачью душу было так приятно. – Знаешь, тут дело не в деньгах. Тут дело в сочувствии, в понимании необходимости такого поступка. Но, конечно, это личное дело каждого, – ответила Кира. Лиля хмыкнула, а потом сказала: – Заходи сегодня к нам? Просто поболтаем, чаю выпьем. Кира для приличия выдержала паузу, а потом ответила: – Спасибо, думаю, смогу зайти. Что купить? Тортик? – Нет, я не ем быстрых углеводов, – фыркнула Мельникова. – Ага, тогда посмотрю что-нибудь полезное, – рассмеялась Заболоцкая. Если честно, встречаться с Лилей ей не очень хотелось. Но ей надо было увидиться со Стасом. «Вот кто мне даст совет. Более того, он поможет выйти на владельца дома. Стас – чиновник в таком ведомстве, у него и связи, и вес, и влияние. А еще много знакомств. Все хотят дружить с такими людьми, поэтому и просьбу выполнят, если что», – думала Кира, набирая корзину фруктов для Лили, которая «не ест быстрых углеводов». В магазине Кира намеренно задержалась. Она понимала, что Стас придет с работы поздно, а ей обязательно надо было с ним поговорить. «Во всяком случае, я заброшу удочки, намекну, а там посмотрим. Может, он и поможет!» – думала она. Нагрузив тележку, она выстояла очередь к кассе, и, выйдя из магазина, пошла к дому Мельниковых пешком. Кира шла, и, как всегда бывало в таких случаях, вспоминала прошлое – ужины в гостеприимной квартире, разговоры с Тамарой Леонидовной, солидного отца Лили. Наконец, она подошла к дому. Консьержка ее узнала, поздоровалась. Впрочем, прежних строгостей в этом доме уже не было. Кира поднялась на нужный этаж и позвонила. Лиля, к удивлению Заболоцкой, на этот раз выглядела прекрасно. Ухоженная, подтянутая, одета строго, даже не по-домашнему. – Ух, какая ты красавица! – искренне воскликнула Кира. – Да, вот только вернулась из поездки. – Куда ездила? – с любопытством спросила Кира. – Куда только не ездила! – рассмеялась Лиля. – Всю Европу, считай, объездила. Почти месяц. – Вот это да! Здорово. Наверное, и в Париже была? – Была. Красивый город. Но… – Что «но»? – Не наш. Понимаешь, там надо жить. А то только привыкнешь, а уже уезжать надо! – Да. – Кира, вдруг задумалась. Она вдруг поняла, что за всеми своими хлопотами так никуда и не съездила. – Знаешь, ты молодец! – серьезно сказала Заболоцкая. – Правильно. Мир надо смотреть. Учиться надо тому, как живут другие. И для души это полезно, и для здоровья. А я вот совершенно закрутилась. Только и радости, что собаку завели. Такой прекрасный пес. И мы так счастливы, что его приютили. – У меня мой что-то приболел. Сожрал игрушку, потом еще покрывало пожевал, – пожаловалась Лиля. – А наш ничего не грызет, не жует, не ворует. Только один раз корм из пакета ночью слопал. Но это он с голодухи. Думал, больше не накормят. – Бедный, – вдруг улыбнулась Лиля. С ее лица исчезла высокомерная гримаса, с которой она встретила Киру. – Да, бедненький, – согласилась Кира и добавила: – Лиля, смотри, я хотела сделать тебе приятное. Купила всего понемногу. И все полезное. Она подала Мельниковой корзину с фруктами. – Ой, да я так, просто, – сказала Лиля. И тут Кира бросилась ей на шею. – Подруга, что же мы с тобой все время цапаемся. Соревнуемся, что ли?! Зачем?! Столько же лет вместе! – Я, как ты выражаешься, не цапаюсь, – начала было Мельникова, но тут же смягчилась. Заболоцкая ее не выпускала из объятий. – Понимаешь, ты такая стала деловая, такая занятая, такая неуловимая, – Мельникова заговорила торопливо, – что мне казалось, я уже не нужна тебе. Раньше ты и воспитывала меня, и учила, и ругала. А теперь… Даже не звонишь, не заходишь. А живем по-прежнему рядом. Стали чужими. Заболоцкой вдруг стало стыдно. – Но, понимаешь, я работаю. Все время работаю. Мне надо родителей обеспечить. Они старые. Они ничего не скопили. Сбережений нет. А если заболеют? И сама я тоже не хочу дрожать всю жизнь – хватит мне на хлеб или занимать до получки. Сейчас же времена совсем другие. Если и займут денег, то под проценты, – Кира усмехнулась, – я рассчитываю только на себя. – Ты всегда была самостоятельной. Ты знала, к чему надо стремиться. Но мы же все равно дружили? – Знаю. И, если моя вина есть, прости. Потом… Потом, Лиля, ты – замужем. Вон у тебя какой Перов твой. Деловой, умный, вообще, он далеко пойдет! А у меня ведь никого… – А Олег Борисович? Кира, ты несправедлива к нему. – Да, точно. Я иногда забываю, что он для меня сделал. Много сделал для меня. Но я как-то не привыкла рассчитывать на него. Хотя… вру… Конечно, привыкла. Ох, Лилька, я даже не знаю, как сказать. И то ли от того, что с Заболоцкой вдруг слетела вся самоуверенность и успешность, то ли от того, что она так откровенно все сказала, Лиля смягчилась. Она вдруг стала прежней, близкой, доброй. – Понимаешь, – тем временем продолжала Кира, – иногда мне кажется, что родителей я своих обидела несговорчивостью. Тем, что осталась в старом доме. Тем, что так поздно пошла учиться. Они же гордились мной. – А ты все же диплом получила? – Весной получаю. Учусь хорошо. Мама довольна. Отец со мной суров, сама знаешь. – Да, – кивнула Лиля. – А я мечусь. Денег стараюсь заработать. Так, чтобы не бояться ничего. Чтобы родители ни в чем не нуждались. Ох, я уже об этом говорила. И еще одно дело затеяла. Самой страшно, куда оно вывезет меня. Григорьев даже не подозревает. А я… Я, понимаешь, все хочу успеть, пока молодая. Я повидала этих старых теток, которые растерялись в наши дни. – И нестарых тоже, – грустно усмехнулась Лиля. Она имела в виду себя. – Ах, ты же глупости говоришь. И думаешь про себя плохо. В тебе столько всего… Бояться не надо. Начинай с чего угодно. Только начинай, – говорила Кира, – а еще, понимаешь, Григорьев мне предложение сделал. Уже второй или третий раз. Я сама уже не помню… – А ты? – Я опять отказалась. На Новый год собаку ему подарила. И в доме стало так хорошо, уютно. Так теперь возвращаться стало приятно, обсуждать все собачьи проблемы. – Может, нам с тобой детей надо завести? – улыбнулась Мельникова. – Может, наши мужики этого хотят? Кира внимательно посмотрела на подругу. – Знаешь, как появилась собака, так Григорьев ни разу мне не напомнил о своем предложении. Как будто бы забыл начисто. А то дня не проходило, чтобы не заговорил об этом. Лиля посмотрела на Киру: – Ты это серьезно сейчас? – Серьезно, – неуверенно сказала Заболоцкая. – А ты дурочка у нас, оказывается, – рассмеялась Мельникова, – он просто занят сейчас. Это же разные вещи. И он это понимает. Любит тебя. Просто внимание временно переключилось. – Ага, я сама к этому стремилась. Специально собаку купила. А теперь… – А теперь? – А теперь думаю, надо было сразу соглашаться.. – Так в чем дело, подойди и сама заговори об этом. – Не могу, – вздохнула Кира, – да еще тут надо дела кое-какие сделать. Мельникова рассмеялась: – Ты неисправима! Она принесла чай, и подруги, усевшись вокруг стола, как в старые добрые времена, принялись сплетничать обо всем на свете. И никто из них не услышал, как повернулся ключ в замке и пришел Стас Перов. Перов еще из прихожей услышал голоса. Он замер, прислушался. И с облегчением вздохнул. «Гости. Ну и хорошо. Иначе Лиля опять бы цеплялась и капризничала. Как же надоели эти мелкие скандалы. И чего не живется?! Все есть в этом доме. Спокойствия в нем нет!» – думал он, безуспешно разыскивая свои домашние тапочки. Пошарив под тумбочкой, он плюнул. Это история повторялась изо дня в день – любимая собачка Лили имела обыкновение прятать тапочки Перова. Когда Стас вошел в комнату он увидел раскрасневшихся подруг, они с ногами сидели на диване и рассматривали альбом с фотографиями. – О! У нас гости! – воскликнул он. – Кира, наконец-то ты к нам зашла! – Она такая деловая, что даже позвонить не может! – сказала Лиля. Стас обратил внимание, что жена в прекрасном настроении. – Можно к вам присоединиться? Не помешаю? Кира осторожно промолчала, предоставляя Лиле возможность ответить. Она не хотела нарушить ту атмосферу, которая сейчас царила в доме Мельниковых. – Да, садись, я тебе суп разогрею. Может, и Кира поест. – Суп? – Заболоцкая подняла голову. – Суп я поем. Лилька, а случайно не тот знаменитый яичный суп? – Он самый, – улыбнулась Мельникова, – мамин яичный суп.