– А мама работает? – Нет, мама дома сидит. Но раньше работала. В библиотеке. – А, это очень сложно… – глубокомысленно заметила Тамара Леонидовна. – И тяжело, и как-то… – Стас замялся, – и как-то очень… Даже не знаю, как сказать… Понимаете, билеты на этот концерт нам достал музыкант, которому надо достать обои для ремонта. А тот, кто достанет эти обои, нуждается в каких-то хвостах. – В чем? – изумилась Лиля. – В хвостах. Бычьих. Из них что-то делают. Но они – дефицит. Не достать, а мама сумела. У нее связи на базах. – И на базах наших скоро ничего не будет, – раздался зычный голос Мельникова. Стас вскочил и поздоровался с хозяином дома. – Петр, не пугай детей! – А чем тут можно испугать? Наша дочь не будет ходить в платьях из Парижа, а молодой человек будет стоять в очереди в кассу, – отвечал Петр Вениаминович. – Думаете? – задумчиво посмотрел на него Стас. – Если так, то ничего страшного. Плохо будет, если концертов не будет. Такое тоже может быть. Мельников внимательно посмотрел на парня. Тот вслух произнес то, о чем он, взрослый, прошедший достаточно сложную карьерную жизнь, даже боялся подумать. – Почему вы считаете, что такого может не быть? Не может быть нормальной культурной жизни? – Я читал о Чили. Там тоже наступили перемены. Потом была хунта. Страшно читать. – Где вы читали? – В «Иностранной литературе»[1]. Там воспоминания тех, кто жил в те годы в стране. – Ужас, кошмар, но сейчас… – Тамара Леонидовна попыталась перевести разговор в другое русло. Но Петр Вениаминович остановил ее жестом. – Значит, в «иностранке» читали? – Да, мы переехали на новую квартиру, а там были подшивки. От старых хозяев. – Я надеюсь, что такого не случится у нас, – вздохнул Мельников, – но перемены грядут. Все ли с ними согласятся, вот вопрос. Люди обозлены. – Чем? – удивился Стас. – Сейчас так хорошо стало. Музыка любая, говори, что хочешь, телевидение другим стало. А это важно. «Взгляд»[2], Невзоров из Ленинграда. А еще можно коммерцией заниматься. Это тоже немаловажно. Получается, что кое-что зависит от самого человека. – Да, пап, мы тут в таком кафе были. Однокурсники Стаса открыли. В помещении бывшего металлоремонта. – Сами все сделали. Сами и работают. И у них все классно так. – А почему они не открыли такую же мастерскую?! – неожиданно спросила Тамара Леонидовна. – Ведь она нужна была людям. Ключи сделать, молнию отремонтировать, сумку. – Почему, как думаешь? – Лиля спросила у Стаса. – На алкоголе легче заработать, – усмехнулся тот. – Вот как получается. На алкоголе легче заработать! – воскликнул Мельников. – Ладно, давайте чай пить, а то ребята под таким впечатлением после концерта, а мы тут о грустном. – Да, концерт – отличный, спасибо твоей маме! – воскликнула Лиля. – Между прочим, это платье я дочке из Парижа привез! – вдруг похвастался Петр Вениаминович. – Тома мне все наводки дала, а я уж там искал-искал… – Ладно тебе, поди твоя Зверюгина искала. Ты ей поручил, – хмыкнула Тамара Леонидовна. Было понятно, что подшучивать над некой Зверюгиной и Петром Вениаминовичем здесь было нормой. – Зверюгина?! – расхохотался Стас, а вслед за ним рассмеялись все остальные. – Это помощница папы. Калерия Никаноровна. – Еще и Калерия Никаноровна, – продолжал смеяться Перов. – А что, очень деловая тетка. Ей уже очень много лет, но она ездит со мной во все командировки и цены ей нет. Четыре языка, стенография, умение разбить палатку на Северном полюсе и высечь огонь из полена. Она умеет решительно все. – Только характер – звериный, – улыбнулась Тамара Леонидовна. – Да, она не любит моих домочадцев. Но я же не могу заставить ее полюбить их. Работает отлично, на том и спасибо. – Но платье же нашла для вашей дочери? – улыбнулся Стас. – А это говорит о многом. – Верно подмечено, молодой человек. – Мельников одобрительно покачал головой. Стас уезжал поздно. Так поздно, что Тамара Леонидовна попросила соединить ее с Зинаидой Васильевной. – Пожалуйста, позвони домой и дай мне с мамой твоей поговорить. Вы хоть и взрослые люди, но мы тебя задержали, а потому отправим на такси и поговорим с твоими родителями. Стас долго отнекивался, но Мельниковы настояли. – Зинаида Васильевна, это мама Лилии. Ваш Стас у нас, мы пили чай, они рассказывали о концерте. Сейчас мы отправим вашего сына на такси. Не волнуйтесь, мы просто обязаны так сделать. Мы тут с мужем разговор такой интересный затеяли, что счет времени потеряли. Да-да, приятно познакомиться… – Я сам на такси доеду, никуда отправлять меня не надо. – Перов это произнес таким тоном, что даже Мельников не решился возразить. – Ты уже тогда позвони нам, как дома будешь, – попросила его Тамара Леонидовна. Родители вышли из прихожей, чтобы дать попрощаться Лиле и Стасу. – А здорово так все получилось. И поговорили, и посидели, – сказала Лиля. – И познакомились, – подмигнул Стас. Он не стал целовать Лилю, сочтя это неуместным в данной ситуации. Спустя час он позвонил и сообщил, что дома. «Хороший парень», – к этому мнению пришли Мельниковы в результате этого чаепития. 1990 год Совсем скоро, когда Лиля уже была студенткой филологического факультета, а Стас перешел на третий курс института имени Губкина, родители решили познакомиться. Инициатором была мама Стаса: Зинаида Васильевна позвонила Мельниковым. – Понимаете, вы же у нас не были ни разу. Даже Лиличка на одну минуту заглянет, и они уходят. Поэтому позвольте нам вас пригласить. Мельниковы согласились с удовольствием. Им было интересно познакомиться поближе с родителями Стаса. А Перовы жили намного скромнее Мельниковых. И дом у них хоть и был ведомственным, но люди в нем жили разные – и рабочие швейной фабрики, и сотрудники научно-исследовательского института, и те, кто приехал в Москву «по лимиту» на стройки, а теперь вот получил жилье. До знакомства с Лилей Стас не задумывался о том, в какой подъезд он входит, в каком лифте поднимается на свой этаж. Более того, он не сравнивал уют и достаток своей квартиры с лестничной клеткой, где зачастую стоял запах из мусоропровода и доживали свой век стулья, выброшенные соседями. Побывав в доме Мельниковых, он ощутил разницу на практике. – У нас все намного проще и… не так аккуратно, – сказал он Лиле. – Дом у нас простой, люди иногда мусорят. – У нас тоже мусорят, просто есть кому за ними убирать! – возразила Лиля. – Задача – научить не мусорить. – Верно, – ответил Стас и в этот же вечер написал объявление, которое прикрепил на мусопроводе. «Соседи, будьте сознательными, аккуратно выбрасывайте мусор не храните хлам на лестничной клетке!» На следующее утро у мусоропровода была горка картофельных очистков. Стас знал, где искать следы. Он позвонил соседям напротив. – Уберите за собой! – Это не мы! – сразу же ответили соседи. Дверь открыла жена, позади маячил муж. – Вы, я видел. Соседи что-то загалдели и попробовали закрыть дверь. Но Стас был сильным. Он придержал рукой дверь и отчетливо произнес: – Иди и убери. И помой еще за собой. А в следующий раз схлопочешь. Да так, что не обрадуешься. А еще стукну ментам. Про твой самогонный аппарат весь подъезд знает! После этого он спокойно вернулся к себе домой. С лестничной клетки донеслась тихая возня. Когда она стихла, Перов проверил пол у мусоропровода. Было чисто. «Ну вот. Так и будем поступать!» Еще он сходил в ЖЭК и потребовал, чтобы уборщицы тщательно убирали. – Где ж мы уборщиц найдем? – спросили его. – Вы меня спрашиваете? – поднял бровь Стас. Он уже понял, что надо иногда блефовать. Надо быть наглым, решительным и давать понять, что за тобой стоит некая сила. «Пока нет сознательности, придется действовать такими методами», – подумал он.