– Назад, в пролом, зайдем через улицу, здесь нас сожгут сейчас! – командует командир. Ага, думаете, я знаю, куда идти? Тут не видно ничего!!! Лежал я возле стены коридора, в стороне от дверного проема, наши где-то слева сзади. Выстрелов уже нет, но слышатся на лестнице, видимо, уже сверху наши спустились и ведут бой. Прошла, наверное, пара минут после указания командира, а я только сообразил, зачем он говорил о выходе на улицу. В коридор, где я находился, ворвалась струя огня. Меня обдало жаром, но не задело, все же я был несколько в стороне. Я только сильнее вжался в стену, мечтая ее проткнуть и вывалиться наружу. Огнеметчик не стал тратить топливо на долгий залп, жарил несколько секунд. Гореть тут было нечему, одни стены, поэтому пожара я не боялся, а вот дышать стало в разы труднее. В этот момент слышу стрельбу. Наши, что ли? Затем понеслись команды на немецком, крики на этом же языке и опять стрельба. Затем что-то гулко хлопнуло, с потолка посыпались крошки бетона, а в проем вновь ворвалось пламя. На этот раз оно было слабым, как будто целили не сюда, но я продолжал лежать. – Раненых собрать, приготовить к эвакуации на берег, живо всем! – слышу снаружи, и меня наконец отпускает. Встаю, пытаюсь отряхнуться, заодно проверяя, не зацепило ли меня. Вроде все хорошо, спина как болела, так и болит, да еще рукой ударился, когда падал, а так ничего, нос вроде меньше зудит сейчас, только не дышит совсем. – Ты что тут делал?! – вдруг появившийся лейтенант посмотрел на меня. – Н-ничего, – слегка запинаюсь я. – Вот именно, ничего! Пока твои товарищи жизнями рисковали, ты тут отсиживался! – Да вы как закричали, что назад надо, я туда, а из дверей огонь… – И чего, обгадился, что ли? – словно желая меня поддеть, продолжает командир, но вроде как уже не злится. – Н-нет, просто испугался… – Вы только посмотрите, каких к нам в гвардейскую дивизию нынче новобранцев набирают! – крикнул он громко, обращаясь к другим солдатам, которые тоже входили в коридор. Был среди них и Иван. – Ну, ты живой, Сева? – подошел напарник ко мне. – Да, – ответил я и виновато опустил глаза. – Ладно, успокойся. Первый бой у тебя? Я кивнул. – Покажу, как и что, когда поспокойнее будет. Пошли. Но едва мы вышли обратно на лестницу, лейтенант еще не успел отдать новые распоряжения, как что-то с грохотом ударило в дом, сотрясая его. Взрыв был сильным, а главное, не одним. Уши заложило, где-то рядом упал такой кусок стены, что если бы попал в меня, раздавил бы, как лягушку. Но и крошка, падающая сверху, причиняла некоторую боль. – Из орудий бьют, все из дома, в окно, скорее! – слышу приказ командира. Иван тут как тут, подталкивает меня к окну, через которое мы сюда сегодня и проникли. – Давай, Севка, быстрее! Отбегать далеко не пришлось. Едва оказался на улице, увидел, как бойцы просто залегают под стенами дома. Присоединяюсь к ним. Что же, в кои-то веки все идет не так плохо, как раньше. Я вроде даже в коллектив влился, только боюсь пока всего на свете, а так ничего. Ух! Чего-то грохнуло совсем уж близко и гром ко. – Это что так долбануло? – спросил я, как только шум разрыва затих. Спрашивал у Вани, он рядом находится. – Гаубица, наверное, у фрицев много всего, – многозначительно ответил мой новый приятель. Да уж, немцы! У нас, бойцов Красной Армии, вообще, погляжу, ничего нет. Максимум автоматы, да и то мало. Вон тот, что мне Иван дал, немецкий, уже командир отжал. У него самого только пистолет был, вот и забрал у меня под предлогом, что я не умею им пользоваться. Опять таскаюсь с винтовкой. Она такая здоровая и тяжелая, аж руки оттягивает. – Приготовиться вернуться в дом, немцы наверняка подтянулись, можем встретиться прямо на лестнице. Молодцов, Федоров! – Здесь! – ответил и за меня Иван. – Берете на себя парадный вход, тот, где наших парней убили. Смотрите в оба, стреляйте сразу, если что. По выстрелам поймем и придем на помощь! – Товарищ лейтенант, а как же крыло, где дыра? – Там тоже поставим людей. Я уже отослал вестового с просьбой помочь людьми, скоро прибудут еще бойцы, станет легче. Все, вперед ребята. Вновь, громыхая грязными сапогами, мы лезем в оконный проем. Пока все тихо, немцев не видно. Иван сразу увлекает меня вниз по лестнице. Идет осторожно, поглядывая вперед из-за стены. – Смотри, Севка, парни наши прямо тут сидели, поэтому и не видели, как к ним враги подошли. Ты сиди тут, а я выйду. Вон, видишь груда кирпичей? – Ага, – киваю я. – Я за ней сяду. Ты смотри вперед, по улице, из глубины парадной тебя не видно будет, а они у тебя как на ладони. Я же по сторонам буду глазеть. Если увидишь кого, сразу дай знать. Можешь крикнуть, ничего страшного. – А если ты увидишь? – Если увижу я, ты сразу поймешь, – смеется парень. – Главное, мне отсюда будет видно угол дома, который подорван, незаметно вряд ли смогут к нам пробраться. Все, смотри в оба, я пошел. Где-то через полчаса ожиданий (а все было тихо, к моей несказанной радости) где-то на улице слева началась стрельба. Стреляли много, по звуку – автоматы или даже пулеметы, уж больно трескотня стояла сильная. Иван (а я его видел хорошо, он сидит всего в нескольких метрах от входа) напряженно смотрел в ту сторону. Мне тоже было интересно, но увидеть из парадной я ничего не мог. Стало даже скучно. Я разглядывал винтовку, смог открыть затвор и посмотрел на блеск патрона. Кстати, а как снять с предохранителя, мне так и не показали… – Вань, слышишь? Вань… – Чего тебе? – нахмурившись, откликнулся Иван. – А как винтовку с предохранителя снять? – Ты чего, правда не знаешь? По глазам Ивана, я понял, что сказал такую дичь, которая у него в голове не укладывается. Парень, выпучив глаза, смотрит на меня и не знает, верить или нет. – Правда… – ответил я и повесил голову. – За затвором затыльник, круглый. Видишь? – Ага, – я посмотрел. – Оттягивай и поверни. – Вроде получилось, – больше для себя самого сказал я. – Выстрели в воздух. – Зачем? – обалдел я. – А как понять, сделал ты, что нужно, или нет? Вдруг сейчас немцы подойдут, а ты мне помочь не сможешь! – Ну, я боюсь… У Ивана глаза вообще, казалось, сейчас из орбит вылезут. – Ты сдурел, что ли? А ну стреляй, не то командиру скажу, он тебя под трибунал отдаст как труса! Вижу, что он не всерьез, но, наверное, он прав. Все-таки Ваня мне жизнь спас, а я тут как дурачок сижу. Я осторожно подошел к проему, ведущему на улицу, присел, поставил винтовку на пол прикладом под углом, чтобы ствол смотрел в открытое небо, а не в потолок. Закрыл глаза и нажал на курок. Выстрел, винтовка подпрыгнула, выскочив у меня из рук, а я отшатнулся. – Ты сбрендил, что ли? Держать надо крепко, да не в пол тыкать, а к плечу прижимать как можно плотнее! Как тебя на фронт-то отправили, ты ж не умеешь ничего? Иван был озадачен, а я – не меньше его. Если он кому расскажет, будет беда, замучают меня местные вопросами. Тут, кажется, все с рождения с винтовкой на ты. Внезапно с лестницы послышался шум, и я вздрогнул. А ну как немцы там? Выставив перед собой винтовку, я старался сделать грозный вид. – Федоров! – услышал я знакомый голос. – Здесь Молодцов, Иван на улице, перед входом. – Давай его сюда, срочно! Что еще случилось? Махнув, а затем позвав Ивана, сообщил ему приказ. Тот быстро огляделся и метнулся, прижимаясь к земле, ко мне в парадную. Крикнул командиру, тот подтвердил, что ждет нас. Поднялись по лестнице, тут были уже все бойцы отряда, человек двадцать навскидку. – Так, братцы. Это затишье не просто так случилось. Наш батальон ушел в прорыв, да так лихо, что отогнали фрицев аж до вокзала. Но беда в другом. Они там одни, от батальона только название осталось. К ним сейчас еще рота выдвинулась, ну и нам приказано. Чтобы не допустить прохода фрицев к Волге, на наши теперешние позиции, пойдем прямо по этой улице, соседняя справа под прицелом у танкистов, там аж три коробочки стоит. Слева, сами слышали, наши прошли. Так что идем едва дыша, по стеночке слева, там кое-где укрытия есть на всякий случай. По возможности тихо и скрытно, в бой вступаем только в крайнем случае. Немцы, возможно, попадутся, глядеть всем в пять глаз. Все ясно? Выходим, как темнеть начнет. Куда нас ведут умирать смертью храбрых? Батальон, как командир сказал, может, и прошел, да только немцев тут навалом.