– Не скажи, разница есть, но ты никак не поймешь главного, вот и придется тебе еще посмотреть и прочувствовать кое-что. Никто не умирал дважды или трижды? Зато умирали с чистой совестью, тебе далеко до этого. Да, кстати, ты из-под Москвы тогда сбежал как, сам себя добил? Смотри, это может и не помочь, точнее, верный путь не найдешь! …Грохот, лязг, вонь и дым. Дышать нечем, видимости никакой, кашель, но не мой. Хотя и я дохаю как туберкулезник. Но где же я все-таки в этот раз? Несильный удар по плечу заставил вылезти из раздумий. – Севка, твою мать, чего встал? Сейчас сожгут к чертовой маме! – кто-то заорал таким трехэтажным матом, что я аж заслушался. Чего встал, кого сожгут? Ничего не понятно, но вот то, что передо мной узкая щель, которую я еле-еле разглядел в этом дыму, навевала странные ощущения, это факт. – Сержант Молодцов, ходу, я сказал, под трибунал отдам! Я мельком глянул вокруг и вдруг понял, наконец, что руки лежали на каких-то рычагах, значит, я в какой-то машине… – Командир, слева, пятьсот, «Тигр»! – слышу новый голос. – А-а-а, вашу маман! Бронебойный! Клацанье механизма над головой, какое-то шуршание и скрежет металла. – После выстрела – рывок вперед, не сдвинешь машину – застрелю лично! – крикнули мне почти в ухо. Точнее, в ухо и крикнули, на голове шапка какая-то, а в ней, видимо, наушник. Черт, это я в танке, что ли? А рычаги? Я – водитель танка? Как это? Я же не умею! Грохот выстрела, звон металла, и ко мне вниз падает горячая гильза, огромная, мать ее. – Вперед! – протяжно, громко и требовательно орет все тот же голос, что угрожал мне совсем недавно. Что-то инстинктивно заставило меня потянуть рычаги, и… – Вот так, засранец! Чую, что танк поехал, решил не думать о том, как и что нужно делать, и все стало получаться само собой. – Мимо, командир! – слышу, как орет тот, второй голос. – Сам вижу. Сева, ты в порядке? Больше не будешь спать? – Норма, – ответил я первое, что пришло в голову. – Короткая! Вновь машинально делаю движение ногами и руками, и танк застывает на месте. Выстрел, небольшое покачивание, и меня вновь пинают, ага, вперед надо. – Справа яма, давай в нее. Корпус держи прямо. Бронебойный… Почти ничего не вижу, узкая щель перед глазами, в которую что-то разглядеть просто нереально. Повинуясь командам, направляю тяжелую машину в сторону, куда подсказывают. В какой-то момент сверху раздается сильный удар, и звон идет по всей машине. – Черт, попадание! – кричит кто-то. – Нормально все, не пробили, – отвечает, видимо, командир, который недавно кричал на меня. – Севка, жми, успеешь заехать в овраг, спасемся! Я пытаюсь, тяну рычаги, жму педали, машина трясется и уверенно продолжает движение. Внезапно передок проваливается куда-то, ударяюсь лбом обо что-то твердое, но шапка спасает. – Севка, твою мать, осторожнее, перевернешь же! – вновь орут на меня. Стараюсь не думать, руки и ноги сами все делают, но вот глаза-то не видят почти. Куда ехать? – Все, стой! Здесь не достанет. Василенко, осмотреть башню, я на выход! Надо мной что-то заскрежетало, подняв голову и повернув ее, увидел, как наверху распахнулся люк и через него кто-то вылезает. – Сержант, у тебя по топливу как? – кричит командир. А откуда я знаю? – Надо смотреть, – отвечаю. – Ну, так смотри, пока фрицы не подошли. До нас больше полукилометра, они сейчас другим заняты, не до нас. Но долго сидеть нельзя, под трибунал я не собираюсь! Я осмотрел люк перед собой, понял, как его открывать, и попытался вылезти. Получилось. Когда оказался на ногах перед танком, охнул: – Вот громадина! Проведя рукой по голове, стащил шапку. О, да это же шлем какой-то, а я думал, шапка, еще удивился, откуда в ней наушник. Вспомнил, шлемофон это называется! – Сержант, быстрее проверяй горючку, доливай масло и ходу. Комбат на связь выходил, приказал подготовить танк к атаке. Сейчас еще наши подойдут. Тут, по ложбине за кустами, можно удачно немцам во фланг зайти, надо этим пользоваться. Высунем башню, глядишь, не сразу попадут. Дальше командир еще пояснил, что мы в результате нашего вроде как бегства с поля боя оказались даже в выгодной позиции. Дело в том, что немецкие танки открывают огонь с большей дистанции, чем наши, точнее, они могут нас пробить с большей дистанции. Когда мы шли на них в лоб, шансов у нас было мало, «Тигры» очень крепкие, не пробиваем мы их, а сблизиться они не дают. А тут мы мало того, что стали ближе, так еще и зашли почти в борт. Как проверить топливо, если ничего не знаешь о танке? Попробовал вновь заставить тело действовать само. Взял какую-то канистру, сразу пришло понимание, что в ней масло, и даже «вспомнил», куда его нужно лить. Попросил помочь наводчика, тот спокойно кивнул, а дальше, сам того не понимая, подсказал мне, что делать. – Баки-то проверил? – Видя, как я отрицательно качаю головой, парень, что был за наводчика, сплюнул, но без злобы, схватил какую-то палку и полез на танк. – Половина еще, нормально. Мне помогали, а это радовало. Вопросы, конечно, еще будут, но как-нибудь выкручусь. На лбу была ссадина, даже кровила чуток, поэтому пока на меня никто не злился. – О, Афонин идет со своим взводом! – крикнул командир. Я глянул в ту же сторону, куда смотрел командир, и увидел, как по этой же ложбинке к нам следуют три танка. Остановились метрах в десяти от нас. С головного выскочил маленький и худой парнишка и побежал к нам. – Здорово, Афонин! – Привет Коля. А где твои? – обвел взглядом ложбинку прибывший Афонин. – Да нет никого, всех сожгли фрицы. У меня механика контузило, похоже, встал посреди поля, как не сожгли, до сих пор не пойму. – Ясно. Как пойдем? – Командуй сам, твой взвод, я пристроюсь. У тебя боекомплект как? – Полный, мы ж в резерве стояли, – как-то даже удивляясь, ответил Афонин. – Это хорошо. У немчуры «Тигры» на этом фланге, а у меня бронебойных мало осталось. – Сюда через полчаса грузовик придет, комбат приказал. Сгрузит прямо тут, место хорошее. Подождем? – Некогда, слышишь ведь? Где-то слева, предположительно там, откуда мы и свалились в эту ложбинку, раздавались стрельба и взрывы. – Тогда давай к нам в хвост, ты дальше овраг смотрел? – Да, повышение идет метров через двести. Там будет удобно, но все не поместимся. Зато в кустах нас не сразу увидят, может, успеем «бесплатно» кого-то зажечь. Диалог был коротким, командиры как-то быстро договорились между собой, все обсудили, и три танка командира взвода Афонина, рыкнув моторами, прогрохотали мимо нас. – Молодцов, тебе что, отдельное указание нужно? Марш в машину, заводи! Я побежал и даже, на удивление, быстро запрыгнул на свое место. Танк легко завелся. Взявшись за рычаги, почувствовал касание плеча. Прямо так прямо, пока вижу, куда ехать. Ранее в щель ничего не видел, потому как та была заляпана грязью, а я ее оттер. Танки Афонина застыли впереди и уже крутили башнями. Точнее, поворачивали их в сторону врага, надо полагать. Значит, сейчас будет бой? А я в этой братской могиле? Не хочу-у-у! – Стой! – командир отдавал приказания, все четко выполняли их, готовясь к бою. – Севка, встань носом к бровке, после выстрела – откат, понял? Там яма с пологим спуском, она нас укроет. – Понял, – крикнул я, манипулируя рычагами так, как будто всю жизнь этим занимался. Блин, хорошо хоть так, а если бы как в предыдущие разы закинуло, когда я вообще ничего не умел? Дед, что ли, сжалился? – Бронебойный! Ух, грохот танковой пушки бил по ушам, но, на удивление, терпимо. Я выполнил откат, как и приказывал командир. – Сева, вернись, пока не заметили. Откатишься, когда скажу. – Хорошо, – бросил я, ожидая приказа. Смотреть было некуда, в щель перед собой не интересно, там лишь земляной холм, над которым, как я думаю, торчит только пушка танка. – Началось, – донеслось до меня, – фрицы далеко ушли, пехота отстала. Осколочный!