Снег? Вашу мамашу, какой еще снег? Откуда? Почти все предыдущие мои заходы в прошлое, или как это еще назвать, были летом, весной или осенью, зиму застал один раз, но быстро «ушел» тогда, а тут… Мороз, наверное, градусов двадцать, а может, и больше, бр-р-р, мерзко как-то и от того еще страшнее. Темень такая за окном, хоть глаз коли, но что мне делать-то? До этого попадал в разные отряды, в плен, а тут явно в жилом доме сижу, вокруг никого, и в голове каша. То, что дом именно жилой, понял как-то сразу, самая обычная на вид квартира, с поправкой на время. Сразу бросается в глаза обстановка и мебель, да и вообще запах старья, мы от такого уже отвыкли давно. Начал крутить головой. Окно, возле него, в углу, бочка какая-то стоит с трубой, выходящей в окно… Да это же печка, как ее там? А, точно, буржуйка! Нашел взглядом какое-то одеяло или покрывало, не разглядывал, и скорее забил его в разбитое окно, закрывая дыру. На печке лежали спички, точнее, коробок, непривычный, как будто деревянный, а внутри всего две спички. Вновь шарю глазами вокруг, на глаза попадается книга. К черту ее! Разрывая страницы, сунул их в печку и чиркнул первую спичку. Получилось, откуда и знания взялись, как ее разжечь? Но бумага – не дрова, сгорит мгновенно, нужно топливо. По квартире начал распространяться дым, становилось неуютно, глаза слезились. Черт, там ведь, наверное, какая-то заслонка должна быть! Точно, нашарив руками на трубе заслонку, вытянул ее наполовину. В печке сразу вырос огонь, дым стал уходить, но я торопился, бумага вот-вот сгорит. Подкинув еще страниц из книги, причем не разрывая, сразу толстой пачкой, чтобы быстро не сгорели, увидел стул в углу и бросился к нему. Несколькими ударами об пол разбил его и, поломав обломки так, чтобы влезли в печь, начал совать внутрь. Мне удалось запалить костерок, но нужны дрова, а то все это будет зря. Помещение выстужено, топить тут надо ой как долго, но мне и не нужно его прогревать, хочется просто согреться. Когда свет от печи позволил немного видеть в темноте, нашел несколько поленцев и также сунул в печь. Стоя так близко, чуть не обнимая печурку, начал отходить, аж пар пошел. Надо осмотреться, что тут и где. Темная стена справа, несколько фотографий в рамках, шкаф, по виду платяной. Слева… Так, похоже, там кухня, вижу буфет старинный, еще что-то, но что, не пойму, темно. Рядом со мной, а я стоял у окна, находится стол и еще один стул. У противоположной стены стоит небольшой диванчик с резными подлокотниками, подойдя, я присел, удобно. Надо все подробно осмотреть, а начну… Да, дверь надо проверить, вдруг не заперта. Оказалось, дверь была просто прикрыта. Накинул цепочку, вот же старье-то, повернул ручку замка. По крайней мере, внезапно ко мне никто не ворвется. Вернувшись в комнату, решил проверить кухню на предмет дров. Искомое оказалось на месте, правда, в очень уж малом количестве. Всего четыре небольших березовых полешка, но хоть что-то. Уложив их в печь, дождался, когда займутся огнем, и, наконец, начал успокаиваться. Становилось теплее, снег в квартире уже таял, хотя все равно было очень холодно. Неизвестно, сколько тут такая погодка стоит, может, в квартире месяц никого не было? Махая руками и даже подпрыгивая, я вновь двинулся изучать квартиру, добрался до прихожей, покрутил головой, размышляя. Ясно, что вновь в прошлом, но где, когда? Ответов пока не предвиделось. Находясь в прихожей, вдруг разглядел дверь, до этого остававшуюся для меня невидимой. Толкнул, не получилось открыть. Заперто? А, вон, ручка есть, и крутится, скорее всего, защелка стоит. Повернув ручку на пол-оборота и вновь толкнув дверь, вошел внутрь. Это была маленькая спальня, совсем маленькая. Возле стены разглядел стол, скорее даже, столик, а у окна стояла небольшая кровать… Как же мне блевать надоело, кто бы знал. За все это время, как начались эти шутки деда, меня рвало столько, сколько до этого за всю жизнь не рвало. И ведь было от чего… На кровати кто-то лежал, причем явно не один. Позвав и не дождавшись ответа, я сделал несколько шагов и, ухватившись за край покрывала, которым были укрыты люди с головой, потянул в сторону. Я так не орал лет двадцать. На кровати в позе так называемого эмбриона лежали две фигурки, одна побольше, скорее всего, женщина, а вот вторая… Как только я разглядел черты лица умерших, а люди были именно мертвы, меня и начало полоскать. Я даже не побежал в ванну, не успел бы все равно. Только и смог, что отвернуться, чтобы не забрызгать покойных. Страх, липкий, леденящий душу страх просто сковывал все мысли и движения. Ничего не мог с собой поделать, да и думать о чем-то тоже не мог. Замерзшие, тощие настолько, что были больше похожи на мумии, чем на людей, на кровати лежали мать и, скорее всего, дочь. Когда перестало полоскать, я нашел кухню и, увидев банку с замерзшей водой, понес ее к печке. Пришлось долго ждать, чтобы она начала отходить, но когда лед, наконец, начал превращаться в воду, жадно выпил все, что растаяло. Утер снегом, что еще лежал на подоконнике лицо, только сейчас обратив внимание на то, что я в фуфайке. Вот же, одетый, а почему тогда так холодно? Вернулся в большую комнату, на столе стояла керосиновая лампа, очень хотелось ее зажечь, но я не знал, как. Еще дом спалю к чертям. Там же на столе лежал еще один коробок спичек, целый коробок, чиркнул одной и осмотрелся. Сразу бросились в глаза подсвеченные огнем фотографии на стене. Семья. Отец, мать и двое детей, мальчик и девочка. Внимательно вглядываясь в лица на фото, постоянно чиркая спичками, я почти сразу понял, что это те самые, лежащие на кровати в спальне мертвые люди. Но более всего меня привлекло лицо мальчика. С минуту не отрывал взгляда от него, пытаясь понять, что меня зацепило, как вдруг понял и побежал в ванную. На стене, возле раковины висело небольшое зеркало, и, увидев отражение, я просто осел на пол. На фотографии, безусловно, я. Тут же, на полочке, нашел свечку и зажег, стало проще, чем спички жечь. Интересно, а где же так называемый отец? Хотя, скорее всего, на войне. Ведь наверняка я опять тут, на этой долбаной войне, будь она проклята! Внезапно со стороны улицы донеслись какие-то мерные звуки, а затем начались взрывы и грохот. Дом ходил ходуном, я почти сразу оказался полу и залез под стол, как будто он меня спасет. Грохотало сильно и долго, времени я, понятное дело, не знал, но казалось, что не меньше получаса что-то постоянно взрывалось и беспокоило дом. В окно стал вползать уличный дым. Закашлявшись, решил, что пора отсюда валить, куда угодно, лишь бы подальше от этого страшного дома. Печь прогорела, топить больше нечем, да и не хочу я тут более находиться. Вскочил и, оглянувшись на комнату, в которой лежали мертвые, я рванул в коридор. Едва успел выйти на лестницу, как неожиданно услышал голос: – Сева, ты что, вернулся? – вопрос был задан именно мне, причем с такой интонацией, что я вновь завис. Внизу, на лестнице ниже площадки с квартирами, стояла одинокая женщина, может, даже бабушка. На вид так лет семьдесят, худая, морщинистое лицо и удивительно жесткий взгляд темных при слабом свете глаз, который заставил отвернуться. – Ты что, сбежал? – продолжала сверлить меня взглядом женщина. – Где твоя форма, и что ты вообще здесь делаешь? – Вопросы из нее сыпались со скоростью пули. – Я… – растерявшись, я вообще не знал, как себя вести и что говорить. – Я сейчас же сообщу Павлу Андреевичу! Женщина пошла вниз, а я так и стоял на месте. Какой Павел Андреевич, зачем обо мне нужно сообщать, и откуда я сбежал, по словам женщины? – Вот же, как чувствовал он, пришел сегодня сюда. Как чувствовал… – причитала женщина, удаляясь вниз по лестнице. Внизу послышались голоса. Стараясь разобрать, о чем и кто говорит, я чуть перегнулся через перила. Не видно ничего, темно. Женщину я разглядел только потому, что в руках у нее была такая же лампа, как и в квартире, та, которую я не стал зажигать. Свет был тусклым, но все же он позволял разглядеть женщину, а она видела меня. Наблюдая сверху вниз, я видел отсветы. Решил спускаться, хотя чувствовал, что ничего хорошего для меня там не будет. – Сева, что ты тут делаешь? Едва не столкнувшись с говорившим, я остановился. Мужчина средних лет, высокий. Одет он был в военную форму, а за спиной висела винтовка. – Я не знаю, – выдавил я из себя. Что тут говорить, я же вообще не представлял, где я, кто я и зачем я. – Ты был дома? – Вновь вопрос – и мужчина смотрит мне в глаза. И тут я его узнал, наконец. Это же тот мужчина с общей фотографии на стене квартиры. Отец??? – Да… – Я вернулся вчера днем и нашел их, – вдруг начал рассказ мужчина, – нет у нас больше мамки и Оленьки. Соседи даже не помнят, когда видели их в последний раз… – Я видел… Почему никто их не нашел раньше? Почему им дали умереть, замерзнуть? Почему? – Сейчас у всех так, Сева, ты должен знать об этом. – Ты не мог приехать раньше и накормить их? – взвился я. – Ты же знаешь, где я был. Чего спрашиваешь? – Они голодали и замерзли насмерть… Черт возьми, как это, как такое может произойти? Меня прямо разрывало на части от злости. Вроде и понимаю, что всем тяжело, но почему никто, никто не пришел и не проверил их? Господи, а сколько таких, как эта семья, сейчас замерзает и голодает? – Почему ты вернулся, ведь ты должен быть на фронте? Вот это поворот. Отец сменил тему или хотел уйти от вопросов? Или я реально накосячил, а значит, сейчас что-то будет. – Я не смог, испугался… Думаю, это будет больше похоже на правду, чем если бы я начал врать что-то другое. – Ты понимаешь, что тебе грозит? – мужчина посуровел. – Да, – кивнул я головой. – Пошли за мной! – без лишних разговоров отец повел меня вниз. Проходя на нижнем этаже мимо людей, а было их около десятка, мне хотелось спрятать свою сытую физиономию куда-нибудь подальше, я сильно отличался от этих людей внешним видом. Казалось, что они сейчас взглядами во мне дырок наделают. Настолько вид этих людей пугал, что холод так и бегал у меня по телу крупными мурашками. Мы вышли на улицу, и мужчина (никак не привыкну называть его отцом) зашагал куда-то вдоль дома по довольно широкой улице. Я плелся сзади, запинаясь за собственные ноги, и смотрел по сторонам. Улица была сильно разрушена, что-то рядом горело, отчего у меня периодически возникал кашель. Шли мы довольно долго, пока на одном из перекрестков не наткнулись на солдат. Тут был какой-то пост, мешки с песком, припорошенные снегом, красноармейцы в шинелях и фуфайках, все это говорило о том, что этот населенный пункт участвует в войне. В том смысле, что кругом видны были баррикады, но совсем мало людей. – Стой тут! – приказал мужчина и отошел к солдатам на посту. Перебросившись несколькими фразами с красноармейцами, мужчина вернулся ко мне и вновь потребовал следовать за ним. Солдаты на посту одобрительно смотрели на нас, когда мы прошли мимо них. Дом, еще дом, улица, вторая, третья. А город-то не просто город, а мегаполис, по здешним меркам, кое-где были видны пожары, поэтому кромешной тьмы не было. Все чаще попадались посты военных, видел зенитки, укрытые мешками с песком, просто одиночных бойцов и командиров. Глядя вокруг во все глаза, я все же проглядел тех, к кому мы подошли. – Павел Андреевич? – Привет, Сергей. Константинович у себя? В этот момент и я повернул голову на того, с кем разговаривал мой так называемый отец. Я уже совсем запутался. Но если он признал меня сыном, как мне его звать, если не отцом? – Да, спать лег после обстрела. Сутки на ногах. А кто с тобой? – отвечал отцу мужчина, также одетый в военную форму и с винтовкой за спиной. – Да Севка мой, засранец. Он же в училище был, я думал, он на фронте давно, а он, сволочь, утек. – Во дела… – удивился собеседник моего бати. – И что хочешь делать? – Да сдам его вашим, сами делайте, что хотите… Ничего себе, батя, ты выдал! У меня аж дар речи пропал. Беззвучно открыв и закрыв рот, я только хлопал глазами. – Отойдем, Паш? – кивнул в сторону головой мужик. Отец согласился и даже понурился как-то. – Стой тут, понял? – жестко приказал он, хотя я и так стоял и боялся пошевелиться. Отошли они недалеко, но все же я не слышал того, о чем они шептались. Минут пять, наверное, длилась их беседа, пока неизвестный мне мужик не выпалил: – Как хочешь, твое дело, но я тебя предупреждал! Вернувшись, закончив разговор, батя повел меня в подвал дома, возле которого мы и стояли. По пути еще попадались люди, почти все в форме бойцов Красной Армии. Я старался сильно не пялиться, но все же не мог полностью скрывать интерес. Все, буквально все было интересно, я ведь впервые не в окопе или в плену. Да, я опять не свободен, но разница есть. Внешний вид солдат удивлял. Обмундированные кое-как, все они как один имели бравый вид, ну или спокойный. Ни у кого на лице не было растерянности, обреченности или злобы, было видно, что люди заняты делом, готовятся защищать свои дома, свой город, это вызывало уважение, ведь я много чего насмотрелся в последнее время. – Стой. Жди меня! – Отец зашел за какую-то дверь и прикрыл ее. На меня смотрел одинокий часовой, стоявший в конце коридора, а я отвернулся, не в силах глядеть ему в глаза. Минут через десять батя вышел вместе с человеком, одетым в гражданскую одежду. Это был высокий, мощного телосложения мужик в кожанке и зимней шапке на голове. – Что ж ты, Севка, отца подводишь? У него же кроме тебя и не осталось теперь никого, а ты такой фортель выкинул… – Я испугался, – проблеял я, голос предательски дрожал, мне реально было страшно. Как я понял, я где-то учился еще совсем недавно, ну, точнее, это тело училось. Удивительно, но я ведь переношусь в прошлое в своем теле, а меня узнают… Неужели я так похож на тех, чье место занимаю? Непонятно, просто это очень странно как-то… Хотя, если подумать, то сам факт моего здесь присутствия еще большая странность. – Как это случилось, что ты сбежал? – Я, – начал я и споткнулся, – я не знаю. Что-то рвануло совсем рядом, кажется, я сознание потерял, а когда очнулся, не смог ничего поделать и побежал домой.