Через несколько секунд меня грубо, ногой перевернули на спину. Я вскрикнул от боли, но тут же умолк. Надо мной стоял фашист с карабином в руках, а перед моим лицом блестел огромный штык-нож. Попытался поднять руки чтобы прикрыться от него. Чисто машинальное движение. Не преуспел. Горло пронзила острейшая боль, заглушающая рану в боку, и, беззвучно открывая и закрывая рот, я обмяк. «Все, что ли? Или как?» Водоворот мыслей без звуков и образов носился в голове. Вокруг тьма. – Эй, ну ты чего там разлегся-то? Ой блин, только не это… Новое переселение, или перенос тела, хрен пойми, но главное не это, а куда именно. Да, я лежал на земле с полными штанами. Обидно до слез, тем более что это во второй раз! Как же быстро все произошло, даже моргнуть не успел. – Обоср… Прерываю склонившегося надо мной мужика в форме бойца Красной Армии и просто поднимаюсь: – Сам знаю, сейчас отстираюсь. Иду туда, где в прошлый раз мылся. Полностью раздевшись, принялся за стирку. Только надо бы костер соорудить, а то на мне форма в прошлый раз долго сохла. Только подумал, как увидел дымок в стороне. Отлично, за дело. В прошлый раз после недолгих блужданий по лесу я сдался патрулю… Ну уж хрен теперь. Ясно, что кончат меня немцы. Интересно, а знания немецкого еще есть? Попробовал мысленно построить какую-нибудь фразу. Получилось. Вновь бреду со всеми по лесу, скоро хутор будет, где немцы вырезали гражданских, не хочу на это смотреть. Оружие бы где-нибудь взять, а то уже привык, на войне без винтовки как-то неуютно. В этот раз я не тупил, да и документы посмотрел, слава богу, что опять под своим именем попал. Отстранился от обсуждения бойцами пути следования, лишь вставил свои пять копеек о Бресте. Это когда один из бойцов предложил туда пойти, а я сказал, что слышал от радиста о полном окружении Брестской крепости. …Вот и знакомая дорога, где меня пристрелили в первый раз… – Хальт! – Бежим, ребята, бежим! – бормочет один из солдат, а я вновь останавливаюсь. – Ты чего встал, беги скорее! – кричит старшина. – Винтовку дайте! Зачем бежать? Их трое всего, нас больше. – Откуда тебе знать, может, их там рота целая?! – удивился старшина, но уже не пытался тянуть меня в лес. – Видел, говорю же, один мотоцикл, три солдата, дайте винтовку. – Я сам, ты стрелять-то умеешь? – Немного. – Держи наган, дорожи им, командира батальона он. Патронов, правда, всего пять штук, но, может, найдем где. Пошли! Мы вдвоем со старшиной подкрадывались к кромке леса, чтобы напасть на мотоциклистов, но те нас немного опередили. Первым внезапно из-за ближайшего куста вывалился тот самый солдат, который меня и пристрелил в прошлый раз. Я даже секунды не думал. Вскинув револьвер (блин, я ведь даже не знаю, как им пользоваться), просто направил его на немца. У того винтовка в опущенных руках, а расстояние между нами всего метра три. – Брось винтовку, – проговорил я на немецком тихо. Надо же, как хорошо у меня выходит. Немец чуть замешкался, но все же начал поднимать ствол и направлять в мою сторону. Спас старшина. Пока немец таращился на меня, тот спокойно сблизился и, взмахнув своей винтовкой, тупо ударил врага в голову прикладом. Немец повалился, как мешок с картошкой. – Ты чего не стрелял-то? – Да я не умею, – пожал я плечами. – Чего там уметь, он же командирский, с самовзводом. Жми курок и стреляй. Понял? – Ага. Я повертел револьвер и пошел за старшиной. С дороги уже кричали, немцы забеспокоились из-за пропажи своего товарища. – Ну куда он поперся один-то? – бормотал один из немцев, теребя винтовку. – Это ты с ним не пошел, иди вот, ищи теперь! – зло фыркнул водитель мотоцикла. – Пойдем вместе. – Ладно, только смотри по сторонам! Старшина лег за поваленное дерево, а я встал, укрывшись за толстым стволом сосны. Ветки хрустят под ногами немцев, но слышно, что идут медленно. – Вон он. Черт, кто его? – донеслось до меня. – Я, – высунув голову из-за дерева и направив револьвер на немца, ответил я вслух. Солдат вермахта даже не дернулся, он просто не понял, откуда идет голос, а я выстрелил. Знаете, мне даже как-то легче стало, когда фриц упал, схватившись за живот и причитая на своем лающем языке. Второй также не успел ничего сделать, так как старшина выстрелил из винтовки. Грохоту мы наделали, дай Боже, надо улепетывать. – Молодец парень, а я уж думал, ты трус, молчишь постоянно, штанишки были испачканы. Думал, простой новобранец, салага, а ты вон как! – Старшина хлопнул по плечу. – Надо глянуть, что у них с собой, может, пожрать найдем, да и мотоциклетку их столкнуть нужно, чтобы в глаза не бросалась. Пока мы возились с мотоциклом, подошли те, кто успел сбежать. Двое шустро шмонали немцев, но увидев это, старшина их одернул: – По карманам не тырить, в общий котел все, ясно, бегуны? – старшина был грозен видом, и никому не хотелось перечить. – Товарищ старшина, бензину бы слить с мотоцикла… – задумчиво произнес я. – Зачем? – не понял старшина. – Ну, вдруг костер разводить, а дрова сырые… – Молодец, найди у фрицев фляжку и сливай! – На держи, – один из парней, кто обшаривал трупы, подал мне немецкую флягу. Я без затей свернул с нее крышку и вылил содержимое. – Блин, там же водка была! – взвыл еще один боец, он, кстати, по виду как раз любитель горячительного. – Отставить, водка сейчас не нужна, а бензин пригодится. Работай боец! – Это уже мне. Затарились мы неплохо, уже хотели уходить, как вспомнили о недобитом немце. Просто тот неожиданно завозился, очухиваясь, а боец, что стоял рядом, увидел и, подпрыгнув, заорал: – Покойник встает! – Дурья твоя башка, какой покойник, я его просто прикладом приголубил, вот и очнулся. Добей его. – Я? – со страхом в голосе, ответил парень. – А что, жалко? – Ну, он же без оружия… – Так дай ему оружие, он тебя быстро шлепнет. Ладно, сам сделаю, уходим. Старшина молча, прямо на моих глазах подошел к фашисту и, вынув тесак, что недавно был прицеплен к немецкому карабину, воткнул ему в грудь. Было ли мне противно или страшно? Да нет, как-то спокойно стало, все-таки именно этот фриц меня тогда и убил. Я совершенно спокойно досмотрел все действие, включая дрыганье ног врага, и пошел прочь. Чувство какой-либо жалости даже мимо не пролетело. Бежали по лесу мы долго, забрались в такую глухомань, что еле пробирались уже. Старшина скомандовал привал, и все упали. Развести огонь сил не было, стали пить и есть немецкие харчи. Было там, кстати, совсем немного, если на всех разделить, но хоть что-то. Особенно пить хотелось. – Так, Воронин, обойди округу, метров на триста. Я вижу много следов звериных повсюду, скорее всего, где-то ручей есть. Ясно? – Ясно, – чуть обиженно, что ли, произнес худой парнишка лет восемнадцати на вид. Короткий ежик светлых волос едва пробивается, наверное, недавно только призвали. У меня, кстати, волосы длиннее будут, отросли, а у старшины – лысина. – Молодцов, давай костер. Если ручей найдет, портянки постирать, подмыться, а уже не жарко. – Хорошо, – ответил я и пошел за дровами. Ходить далеко не пришлось, много, знаете ли, в лесу дров. Сухостоя разнокалиберного насобирал быстро и притащив в лагерь, начал складывать костер. – Тут можно без опаски жечь, вокруг елки высоченные, вековые, с воздуха дым не заметят, рассеется, а уж с земли и подавно. Тут на десять метров глядишь – и уже ничего не видать, – поучительным тоном произнес старшина. – Товарищ старшина, разрешите вопрос? – спросил я, подойдя к нему поближе. – Спрашивай. – А где вы так немцев бить научились? – Ну, немцев-то как раз и не умел, а вот узкоглазых, тех да, пришлось научиться. На Халхин-Голе воевал, слыхал?