– Ну, конечно, в Азии это. – Вот. Там меня ранили чуток, на финскую не попал. Вот здесь теперь, с вами кувыркаться придется. Ты мне ответь, боец, ты ведь не из нашей части, так? – Если бы я знал вообще, из какой я части, – закрыл я глаза. – Я очнулся только, когда меня бойцы будили. Ничего не помню, башка гудит, весь в дерьме. Где я был, кто я, ничего не знаю. – Ворот у тебя был в крови, скорее всего, контузило, могло и память отбить. Ты в документах-то посмотри, там ведь должна быть часть указана. – Точно, указана, только я убей не могу вспомнить, что значат эти цифры. – Дай, гляну, может, знакомое что-то? Я передал свои бумаги старшине. Раньше он меня называл по фамилии, которой я сам представился. – Так ты у соседей был. Вместе с нами на позиции выдвигался один батальон из вашего полка. Значит, где-то рядом воевали, вот и встретились. Ладно, бумаги береги, а то проблем будет, если потеряешь, запаришься разгребать. Старшина как будто успокоился, проверив мои документы. Конечно, его волновало то, откуда я взялся, остальных-то он знал. Боец Воронин нашел воду, правда, далековато, поэтому решили костер потушить, пока небольшой был, и переместиться ближе к ручью. Интересно, а сколько так сидеть будем? Ну, просохнем, отогреемся и отдохнем, а дальше как? Вот так прямо и спросил у старшины. – Нужно привести себя в порядок, сообразить как-то, где мы и куда идти, жаль карты нет… – объяснял старшина. – А немецкая, что, не подойдет? – спросил я, потому как в мотоцикле я ее нашел. – Какая немецкая? – аж подпрыгнул старшина. – Ну, в мотоцикле была… – Где она? – аж вскричал старшина. – Да вот, – я пододвинул немецкий ранец, что взял себе, и достал из него карту, сложенную в непромокаемый пакет. – Вот же чудак ты на букву М. Что ж ты сразу не сказал, что карту нашел? – Да я думал, вы видели, я же ее разворачивал при вас. – Да я думал, ты бумаги какие-то ворошишь, я же не знаю по-немецки. А ты откуда так хорошо на вражьем шпаришь? – Да не помню я, наверное, учился хорошо, – уклончиво ответил я. Блин, еще привяжутся из-за знания вражеского языка, не отвертишься… – Говорю же, вообще ни черта не помню. Слышу, как они говорят, и оказывается, понимаю. Попробовал сам сказать – и получилось. – Так, давай думать теперь. Место, где нас разбили, я найду, а вот дальше нужно соображать. – Это уж сами, товарищ старшина, я вам точно не помощник. Понятия не имею, где я был и когда… – Так-так, – начал водить по карте старшина, шевеля губами. – Если вот этот лесной массив тот, в котором мы тебя нашли… Точно, вот озеро, где стирались. Так, а это хутор, что фашисты уничтожили. Значит, где-то тут мы мотоциклистов порешили и пошли на восток, солнце светило справа, а был еще день. Ого! – присвистнул старшина. – Вот это мы забрели… – Он аж усы покрутил. – Что такое, товарищ старшина? – Да забрели мы уж больно глубоко, хрен выйдешь. Так, завтра с рассветом выходить будем. Справа – болото, если на него выйдем, значит, я все правильно рассчитал. – А не утонем? – кто-то из бойцов обеспокоенно хмыкнул. – Не, мы ж в него забираться не станем. А болото нам нужно, ребятки, ибо оно и выведет нас к кромке леса, далеко от тех мест, где нас могут искать. – А нас ищут? – вновь тот же голос. – Ты думаешь, немцы свой патруль искать не станут? Да и вон, на карте все в отметках каких-то, а тут, на выходе у болота, ничего нет. – А что такое «Сборный пункт ряд.», «Сборный пункт оф.»? – спросил я, прочитав пометки. – Скорее всего, немцы пленных собирают в такие пункты. Ряд. – это, наверное, для красноармейцев, а оф. – командирские. Вот, суки, это что, они столько захватили пленных, что лагерей пришлось кучу создавать? Мать моя женщина! – ахнул, поняв весь масштаб ситуации, старшина. – Болото, кстати, обозначено как непроходимое, – читал я дальше пометки. – И это хорошо, скорее всего, сюда не сунутся. Так, всем мыться, стираться и спать! Молодцов, первый с Ворониным на часах, исполнять! – Ясно, – ответили мы с Ворониным и пошли в разные стороны. Надо успеть помыться перед тем, как заступать в караул. Стирать я не буду, недавно стирал, испачкаться еще не успел. …Ночью было темно, прохладно и страшновато. Вокруг все время кто-то ходил, причем немаленького размера, ветки трещали так, что казалось, стреляет кто-то. Лоси, что ли? Сменили нас с Ворониным в час ночи, даже хорошо, что первыми отстояли, теперь можно спать. Думал, и не усну, что-то все время мерещится от такого караула, но только прислонил голову к ранцу, как моментально отключился. Снилось мое время. Интересно, а что там со мной менты делают? Я же на кладбище отключился. Опять в больничку определят? Ой, нескоро я вернусь, как мне кажется. Поймал себя на мысли, что думаю во сне. Оказалось, уже проснулся, просто лежал и размышлял. Утро занималось, стало совсем как-то зябко, но со сна на природе такое бывает. Встал и сходил умыться к ручью, а потом ушел немного вниз по течению и опорожнился. Тут все так делали. Как всегда поутру, мне захотелось есть, особенно после ручья. Помахал руками, разгоняя кровь, и вернулся в наш лесной лагерь. – Так ребятки, еды у нас нет, надо двигаться, а то с голоду в этих лесах помрем. На сборы пять минут. Молодцов, со мной впереди пойдешь, будешь помогать читать карту. – Я понял, – кивнул я. Видно было, что мое знание немецкого языка здорово помогло старшине. Да и карта немецкая приободрила его. Ведь ранее мы шли вообще не понимая, куда и зачем, а теперь вроде как все по делу. …Старшина рассчитал все верно, болото нас вывело из леса, да вот только со временем немного ошибся, как и с расстоянием. Видимо, неправильно масштаб карты посчитал. Шли мы по лесу сутки. Целые долбаные сутки! Конечно, привалы делали часто, но вот отдыхать без еды было откровенно невесело. Думали о том, что надо поймать или подстрелить какое-нибудь животное или птицу, да где там. Вся живность пряталась или разбегалась, слыша нашу поступь удалую. Это только в кино или в книжках фантастических герои легко себе еду находят, зверей-птиц убивают и, вкусно приготовив, едят и наслаждаются. Откуда? Как? Звери-то поумнее нас, людишек, будут. Следов-то полно от лесных жителей, дерьма, простите, навалом, мест, где лежал тот или иной зверь, также много, а вот их самих нет. Но, тем не менее, мы вышли. Немцев тут, на окраине леса, и правда не было, но и дорог, или жилья какого, также не присутствовало. – Тьфу ты, вынесла нелегкая! – выругался старшина. – А что тут плохого, товарищ старшина? – подал я голос. – А хорошего? – вопросом на вопрос буркнул командир. – Нам есть нечего, скоро ноги не сможем переставлять. Так, нужно обустроиться на окраине, огня не разводить, никуда не шастать. Я иду в поиск, может, найду людей и что-то разузнаю, или хоть еды добуду. – Можно с вами, товарищ старшина? – вдруг спросил я, удивляясь сам себе. А просто интересно по округе побродить. Что я видел-то кроме окопов и стрельбы? Да и просто, мне, оказывается, очень понравилось на свежем воздухе летом. Если бы не война, так вообще был бы класс. И чего я в той жизни никогда на природу не выезжал? – Не можно, а разрешите! – Разрешите, товарищ командир? – Пойдем. Наган с собой? – Да. – Винтовку еще возьми, немецкую, ты вроде освоил. – Так почти такая же, как наша, ничего сложно. Это было правдой, все почти как на «мосинке», только как-то мягче, что ли. – Хорошо, у меня еще пистолет немецкий, хватит. Мы не в атаку идем. Остальные бойцы вяло поплелись под прикрытие леса. Вообще заметил странную вещь… Странную по моим меркам двадцать первого века. Никто, абсолютно никто ничего не предлагает, не спрашивает, за редким исключением. Все тупо ждут приказа от старшего по званию, и все, даже как-то неловко постоянно выделяться. Но что поделать, в будущем я общался с людьми в другом ключе. Там даже начальнику какой-нибудь большой фирмы всегда кто-то и что-то предлагает, инициатива у нас вполне поощрялась. Тут народ совсем другой, их вырастили с чувством ответственности и подчинения, хотя до немецкого порядка один черт далеко. Вот где роботы, так это в Германии. Что в наше время, что сейчас. Может, от того у них и житуха получше, чем у нас? Черт их знает. У нас вообще менталитет странный. По себе знаю, нам, гражданам России, всегда все плохо. Плохая дорога возле дома – плохо. Сделали ее наконец, орем, что сделали плохо или денег при строительстве из бюджета украли много. Аварий много в городе, ставят светофоры дополнительные, разделяют потоки, как могут, в старых городах это сделать сложно, жалуемся, что стали в пробках стоять. Блин, наверное, лучше постоять минуту, чем проезжать перекресток, ожидая удара с любой стороны! Да и за что ни возьмись, все у нас плохо, все хуже, чем у других. Как-то так нам с молоком матери впитывается, что живем мы хуже всех, видим только плохое и злы друг на друга. Как там в кино было? А, точно: «Были же люди как люди и вдруг все сразу стали дебилами». Парадокс! …Шли со старшиной мы около часа, когда наконец он сориентировался и уверенно нашел дорогу. С одной стороны рос густой кустарник, а вот с другой – голое поле с сожженным урожаем. Как назло, кусты, за которыми можно быть незамеченным, росли на противоположной от нас стороне. – Давай быстро, на ту сторону – и залечь, понял? Я кивнул и чуть не бегом направился к дороге. До нее было метров пятьдесят, может, чуть больше. Оставалось всего несколько шагов, когда сзади раздался свист. Обернувшись, увидел махавшего мне руками старшину и сразу не понял, чего он хочет. Лишь когда до меня, наконец, донесся звук мотора, я понял, что влип. Упал на сожжённую пшеницу я так быстро, как только мог, но даже не мечтал, что немцы меня не заметят. А немцев в этот раз было много. Вообще по дороге, метрах в пятистах от меня двигалась колонна. Впереди, как и обычно, мотоциклисты. Два байка с колясками уверенно катили вперед, а за ними, на расстоянии двух сотен метров, бэтээр и грузовики. Много грузовиков. Танков не было, и то хорошо, хотя нам от этого не легче. Видели или не видели, неважно, я загребал всеми четырьмя конечностями с такой скоростью, на какую не был способен даже заяц. На сколько я успел отдалиться от дороги, не знаю, но думаю, что прилично. Лежал я долго, пока вновь не услышал свист командира. Встав, осторожно поднявшись, я сразу поглядел в ту сторону, в которую ехали немцы. Те уже скрылись за деревьями и вряд ли нас видели или хотя бы слышали, от них такой грохот и лязг разносится, что заметить кого-либо рядом невозможно. Подошел старшина и, указав на кусты противоположной стороны, сказал: – Нам туда надо, а вот как? Вдруг еще колонна появится, мы будем как на ладони. Это явно были грузовики снабжения, сколько таких колонн тут ездит, одному Богу известно. – А может, пойти пока по этой стороне, аккурат там, за елками, нас вообще не видно будет… – предложил я, показав рукой направление. Впереди и, правда, густо росли ели. – Давай, – махнул рукой старшина, понимая, что там, впереди, тоже может быть такой же лысый участок земли. – Ты рожу-то вытри, на негра похож, – и засмеялся. Взглянув на руки и рукава, только вздохнул, да уж, представляю, как выгляжу, ползал по горелому полю, весь в пепле и саже, трубочист, блин. …Дорогу мы все же перебежали, она была узкой и вся перепахана только что проехавшей колонной, поэтому, думаю, от нас и следов не осталось. А спустя полчаса движения по окраине леска мы вышли к большому селу, но сразу поняли, что ловить нам там нечего. Село было занято фашистами, та колонна, которую мы выдели прежде, находилась именно тут. Так как был вечер, немцы, скорее всего, встали на ночевку, да и после их ухода нет гарантии, что там никого из врагов не останется.