Ломер кричал эти слова, и ему вторила огромная толпа, собравшаяся у его шатра, все, словно заклинание, повторяли эти слова. Когда он закончил говорить, раздались крики, вопли, стоял такой ор, что больно было ушным перепонкам. Ломер поднял руку, призывая толпу к молчанию. – Нам надо многое обговорить с братом, завтра с утра мы, получив положенные трофеи, уйдем домой. Не знаю, сможет ли брат проследовать с нами, его должны видеть старейшины, но теперь мы с вами знаем, что пророчество исполнилось. Пойдем, брат, – и он увлек меня в шатер. В нем уже был накрыт стол с напитками и снедью. Еда была проста… Сыр, лепешка и мясо, в кувшинах вино. – Присаживайся, брат, – указал он на лавку, – и расскажи мне о себе и о том, как живут наши родственники там, за большой водой. – Расскажу, конечно. Скажи мне, что вы декламировали там, на улице? – Как ты сказал? Декла… что? – Что за слова произносил ты и твои воины? – А, это, – улыбнулся Ломер, – это слова древнего предсказания, которое первым произнес Таманкус эр да ла Манк, первый вождь этуинов. Мы горцы, но говорят, тысячи лет назад рядом жило такое же племя, как и наше, племя кенто, они жили в предгорьях, как и мы, разводили скот и сеяли зерно, но еще ловили рыбу, не боясь большой воды. И однажды они вышли в море всем племенем, и больше назад не вернулись. Мы не воевали и были дружны с этим племенем, они брали в жены наших женщин, а мы брали их. Долго их ждали, но так и не дождались, и тогда вождь и колдун Таманкус предсказал, что когда-нибудь мы встретимся снова. Вот мы и встретились, брат, – проговорил он, наливая вино в кубки, – давай за встречу. Мы сидели с ним всю ночь, разговаривая и рассказывая друг другу про жизнь наших народов. Племя этуинов было не очень большое и довольно бедное, может, что и было в горах, но кто там что искал. С королевствами они находились в состоянии вооруженного нейтралитета и на изыскания в свою часть гор не пускали, те всегда пытались их обмануть, считая за глупых варваров. У них очень ценилось железо и изделия из него, особенно оружие, и оно передавалось от отца к сыну и так далее. – Послушай, – сказал я Ломеру, – давай обменяемся посольствами. Послы будут видеть и знать, как мы живем и что производим, и смогут заказывать то, что надо будет вам в первую очередь. – Знаешь, я поговорю с отцом и старейшинами, как вот только дать тебе об этом решении знать? – Ломер, мне еще надо сопроводить будущего короля в столицу и присутствовать на коронации, а вот на обратной дороге я мог бы зайти в город Бертан. Я хотел бы, но не могу задерживаться, мое путешествие длится почти полгода, а еще ведь два месяца обратно добираться. – Хорошо, брат, я тебя понял, значит, если все решится, то люди будут тебя ждать в городе Бертан, ты только не забудь их забрать. Уже прощаясь, я вспомнил, что у меня к седлу приторочен меч, который я вез в подарок. Отвязав сверток, я достал из сумки запасную подкову, которую всегда брал с собой в походы. И повторил фокус с разрубанием ее на глазах изумленной публики, показав при этом, что на бритвенной заточке мече нет и зазубрины. Потом протянул меч Ломеру со словами: – Брат, прими этот меч в подарок, и пусть наша дружба и родственные связи будут такими же крепкими, как лезвие этого меча. Он не ржавеет, – тихо добавил я, передавая меч. Сказать, что Ломер был ошарашен, значит ничего не сказать, тем более у них только старший по родственной линии мог дать или подарить оружие. Ломер упал на одно колено и с благоговением принял подарок; вытащив меч из ножен на треть, он прижал к губам лезвие, а потом, поднявшись на ноги, выхватил меч и поднял его к небу. И снова все разразились приветственными криками. Еще раз обнявшись с ним, я вскочил на коня и отправился восвояси, тарги трусили почти рядом, они всю ночь просидели у полога шатра и, наверное, были голодны. – Послушай, Алый, вы бы поохотились, что ли, – сказал я им, – бегите, дичи тут достаточно, только на оседланных быков не нападайте. И те, получив разрешение, тут же скрылись в ближайшем лесу. Глава шестнадцатая Лагерь не спал всю ночь, он праздновал победу. Пили вино и поминали погибших, чествовали тех, кто отличился. У меня не было ни погибших, ни раненых, я просто не пустил их в свалку, да ведь и учил их другому бою. Увидев, что в палатке коннетабля горит свет, я, приблизившись, спросил у охраняющих гвардейцев герцога: – А что, барон не спит? Те улыбнулись и, оглянувшись, заговорщицким шепотом сказали: – Они с его светлостью маркизом всю ночь спорили, кто принес больше пользы в разгроме отщепенцев. – И до чего договорились? – Решили, что все молодцы. – Я войду? – спросил я их. – Да, ваше высочество, проходите. В палатке раскрасневшиеся, в одних нижних шелковых рубашках, сидели коннетабль и маркиз. Увидев меня, они радостно завопили. – О наконец-то, ваше высочество, вы соизволили нас посетить! За стол, за стол! – закричал маркиз, а коннетабль лишь качал головой. – Господа, сегодня же приезжает герцог. Как вы его встретите? – Подумашь, герои войны могут немного быть и под хмельком. Это же надо… шетиде-сать, шепти… в общем, всех победили. Представлять, принц… ик… друг мой, – заблажил маркиз и полез ко мне целоваться. Коннетабль не хотел, видимо, отставать от маркиза, встал и, попытавшись сделать шаг, стал на меня заваливаться. Я успел его подхватить, и, крикнув охрану у входа, мы вместе уложили его на походную кровать. К этому времени он уже похрапывал. – Маркиз, мой друг, пошли ко мне в палатку, коннетабль спит, не будем мешать ему. – Как? Он сидел вот… – маркиз огляделся, – спит? Пшли… – и он решительно направился к выходу. Я довел его до своей палатки и уложил на свою постель, и тот тут же заснул. Я повернулся и направился к своим артиллеристам, только, уже уходя, попросил: к тому времени, как проснется маркиз, приготовить ведро холодной воды. Один из моих гвардейцев усмехнулся. – Будет сделано, ваше высочество. Подремав пару часов, я встал. Проснувшись, выпил две кружки горячего и бодрящего травяного отвара, после чего чувствовал себя прекрасно. Увидев недалеко Ивасту, окликнул ее. Когда она подбежала, я произнес: – Как принц, больше не переживает, что не рубил головы солдатам противника? – Нет, ходил весь вечер задумчивый и почему-то грустный. – Ты постарайся не давать ему делать глупости, сейчас все играет на его авторитет, поэтому не надо по мелочи его растрачивать. Не пускай его к пленным, это не его уровень. Если есть кто-то из знатных или их командиры, пусть их доставят к нему связанными, но постарайся этого не допустить. Присматривай за ним, ты девочка умная, а он еще мальчишка. Иваста зарделась и вздохнула. – Думаю, отец твой сейчас в столице, порядок наводит, а сородичи твои по всем городам рвут отщепенцев. – Брат, откуда ты это знаешь? – прижала она руки к груди. Последнее время Иваста во всеуслышание называла меня братом. – Чувствую, а ошибаюсь я редко, – не раскрывать же ей, что это мне богиня сказала. Я погладил ее по голове. – Ну все, беги, волчонок. * * * Киреш Волд в окружении сопровождающих шел по коридорам королевского дворца, его шаги гулко раздавались в пустых помещениях. Его, можно так сказать, армия быстро захватила столицу, никто не успел ни вывезти награбленное, ни разграбить храмы и дворцы. Вот и здесь все было на месте, хотя он и не знал, потому что раньше никогда здесь не бывал. – Возьмите под охрану сокровищницу, в смену три волка, два примкнувших, найти бывших работников и слуг, брать только верных богине. Если не найдете таких, набрать новых, но с теми же условиями. Те, кто получал указания, тут же исчезали. Они уже седмицу наводили порядок в стране. В города врывалась стая волков и несколько руководителей в человеческом обличье, они сразу же захватывали храм, разрывая жрецов и адептов Урху. И тут же рассылали глашатаев, оповещая народ, что пришло освобождение от узурпаторов. Все, кто пострадал и имеет счеты с отщепенцами, могут влиться в их отряд. Не допускалось никакого самосуда и грабежей, организовывались патрули, где главную роль играли оборотни в звериной ипостаси. Да, были и потери, никто не сдавался добровольно, но неожиданность и напор атакующих не давали никаких шансов последователям пришлого бога. У храмов тут же ставили охрану, уж слишком активно жрецы занимались стяжательством, и в подвалах скопилось достаточно золота и других ценностей. Также немало было и пленников, грязных, худых и заросших; были тут и женщины, и старики, и дети, а взрослые молодые мужчины превратились в скелеты. Киреш, узнав об этом, дал распоряжение выгонять из домов аристократов приверженцев Урху и в них располагать тех, кто по своему состоянию не мог нормально передвигаться. А впрочем, оставляли почти всех, пусть король и его чиновники с ними разбираются, его дело уничтожать врагов. Народ словно оживал после спячки, на лицах людей, в большинстве своем последнее время хмурых и угрюмых, появились улыбки, и кое-где даже слышался смех. Лишь одно беспокоило Киреша: как там, на севере? Оттуда не было никаких известий. Ведь на северян надвигалась армия, большая, чем все население провинции, справятся ли? Но в душе почему-то теплилась уверенность, что все будет хорошо. Киреш собрал бы всех, кого мог, и поспешил наместнику на помощь, да уж слишком далеко это находится. Да и задание у него есть: привлекая всех, кого может, навести порядок и избавиться от последователей Урху. Шок от внезапного нападения приверженцев богини у противника прошел, и теперь захват городов шел медленней, фанатики пытались сопротивляться, возросли потери. Но главное, что захватили столицу и почти все крупные города. Что удивляло, так это убыль в аристократических семьях и среди крупного дворянства. Кого-то уничтожили отщепенцы, кто-то перешел на сторону последователей Урху и сейчас сидел в тюрьмах, ожидая своей участи. Королевству придется обновить список высшего дворянства. Ну что же, это дело нового короля, а кто им будет – еще неизвестно. Волд просто еще не знал, что принц жив и уже готовится отправиться в столицу после победы над войском отщепенцев. Киреш вздохнул и начал просматривать список лиц, намеченных на работу по наведению порядка в королевском дворце. Сейчас по столице и за ее пределами шел поиск всех, кто занимал должности при старом короле и остался верен богине, таких было мало, но были, их если находили, то сразу привлекали к работе. «Все будет хорошо, – вертелось у него в голове, – все будет хорошо». * * * Небольшая флотилия из восьми кораблей стремительно бежала по волнам, рассекая морскую гладь. День был пасмурный, но пока еще теплый. Ветер дул в паруса. На палубе нервно расхаживал Ирвин тиар де Тальбит. Он очень переживал, как его встретит столица. И вообще он и хотел, и боялся коронации. После смерти матери с ним никто не занимался, он не учился управлять государством, да и вообще не знал, как это делается. Тогда все окружающие прекрасно понимали, что он не жилец и что его никто не допустит до управления королевством, он умрет сразу же за отцом. Как уж это случится – неизвестно, но то, что умрет, точно. Ирвин понимал, что мало отдать приказ, надо еще знать, насколько он правилен и не приведет ли это к еще большим проблемам. И кто ему в этом поможет? Иваста – умная девочка, но в этом деле она вообще ничего не смыслит. Алекс отделывается тем, что надо вначале узнать состояние дел вообще, а потом уже делать выводы и намечать планы. Остальные только вежливо кланяются и разводят руками. Герцог остался на севере, и здоровье его после ранения еще не пришло в норму, да и оставлять на чиновников провинцию не осмелились. Время сложное, по лесам прячутся дезертиры армии отщепенцев, и надо быть очень внимательным, надо их и отлавливать, но не всех истреблять, ведь нужны рабочие руки и на верфях, и рудниках. Наместник, конечно, дал своих чиновников и даже маркиза отправил с ними, а тот и супругу прихватил. Алекс, однажды глядя на переживающего Ирвина, улыбнулся и произнес фразу, которая очень запала тому в душу. – Тяжела ты, шапка Мономаха, надеть тяжело, носить еще тяжелей, а снять вообще можно только с головой. А потом объяснил, кто такой Мономах и что за шапку имел в виду Алекс. Я сидел и наблюдал за метаниями Ирвина, тяжело парню, да еще сам себя накручивает, выдумывает проблемы. Естественно, сначала он будет просто куклой, всё будут делать чиновники герцога, но если он не дурак, то будет во все вникать, а не будет – останется куклой навсегда. Правда, надеюсь, Иваста, если только останется при нем, не даст ему валять дурака, но ведь никто не гарантирует, что он не найдет себе другую зазнобу. Но мое дело побывать на коронации, забрать посольство и от Ирвина, и от горцев и как можно быстрей отправиться домой – соскучился по Алексии и детям, сил нет. Вдруг Ирвин прервал хаотичное движение и направился ко мне. – Алекс, вот скажи, что мне делать, когда прибудем? – уселся он у высокого борта на скамью, перестав мельтешить передо мной.