Глава 26 В напряженной атмосфере конференц-зала, окруженный старшими агентами, Том очень внимательно читал манифест, страницу за страницей. И чем дальше он углублялся в чтение, тем больше его первоначальный скептицизм уступал место полному замешательству. Он озадачил его даже больше, чем наклейка с медоедом, так как Том был уверен, что Зеленый Человек никогда не будет так подставляться. Именно длинный и персонализированный манифест позволил схватить Унабомбера, и Зеленый Человек это знал. Не имело никакого смысла посылать тридцатистраничный текст, полный личных рекомендаций и наблюдений, каждое из которых могло потенциально раскрыть это дело. Но Том был сбит с толку, потому что чем дальше он читал, тем больше убеждался, что это, бесспорно, работа Зеленого Человека и что на каком-то глубинном уровне выпуск этого манифеста именно сейчас действительно имеет глубокий смысл. Попросту говоря, это был красноречивый призыв к действию. Зеленый Человек чувствовал, что кольцо вокруг него сжимается, и он обращался к всемирной аудитории и особенно к своим молодым фанатам так, как он никогда не делал этого раньше. Он призывал их организовываться и распространять его послание по всему миру. Впервые он сделал свое дело открыто политическим, бросая вызов президенту и пренебрежительно называя его по имени, и с презрением критиковал его политику. Он также призывал своих последователей предпринимать собственные смелые акции прямого действия. Они не будут террористами, заверял он, и сам он тоже не террорист. Он называл себя экологическим активистом, подталкиваемым необходимостью к экстремизму, – «защитником Земли», если использовать его собственную броскую фразу. Он утверждал, что берет пример с таких американских героев, как Джон Мьюр и Альдо Леопольд[36]. Он упоминал Эдварда Эбби[37] и его труды, положившие начало организации «Земля прежде всего!» и Фронту освобождения Земли в 1980-х и 1990-х годах. Том сделал в своем ноутбуке пометки относительно нескольких организаторов-активистов, которых Зеленый Человек назвал по имени. Казалось вероятным, что некоторых из них Зеленый Человек знал лично, и, упоминая, что он находился среди них в области залива Сан-Франциско и Нью-Мексико в конкретный период времени, Зеленый Человек предоставлял материал, необходимый для поиска метаданных, которые могли бы снять с него маску. Судя по всему, Зеленый Человек был озабочен тем, как о нем будут судить с нравственной точки зрения. В манифесте он рассматривал свои акции как продолжение славных традиций гражданского неповиновения, которую прослеживал от Торо до Ганди и Мартина Лютера Кинга. Он делал то, что нужно было делать, чтобы исправить ошибку – величайшую и самую опасную в истории планеты, – по его утверждению, эти акции являлись не только нравственными, но и, по сути, обязательными для него и любого другого здравомыслящего человека. Он объяснял своим последователям, почти извиняясь, что, хотя его действия были более жестокими и разрушительными, чем действия Ганди или Кинга, это вовсе не являлось его предпочтением, а было навязано масштабом и актуальностью проблемы. Лейтмотивом манифеста выступила именно эта угроза – угроза того, что Земля находится на зловещем перепутье и момент, когда ее гибель станет необратимой, ошеломляюще близок. Зеленый Человек снова вернулся к своим предыдущим шести атакам и письмам, в которых сообщал общественности о том, почему эти цели представляют смертельную угрозу для окружающей среды. Теперь он объединил их новейшими исследованиями, создав пугающую картину почти обреченной планеты, атмосфера которой задерживает тепло, в результате чего ее температура растет, океаны закисляются и опустошаются, а ее биологическое разнообразие с небывалой скоростью вымирает. И все эти разрушения несет некий вид, гордо называющий себя «гомо сапиенс», или «человек разумный». Вид, который, казалось, был одержим идеей самоуничтожения. Скоро, очень скоро станет слишком поздно, предупреждал он своих молодых последователей, и тогда им придется заплатить ужасную цену. Том обнаружил, что его лояльность весьма болезненным образом раздвоилась. С одной стороны, он следовал настоятельным требованиям Бреннана и изучал манифест в поисках любых подсказок и ссылок на конкретных людей и места, которые могли бы пригодиться при поиске метаданных для идентификации Зеленого Человека. Том анализировал каждое предложение в поисках неизвестных фактов, которые можно было найти, а также имен или дат, чтобы, сопоставив их, определить, где Зеленый Человек встречался с конкретным человеком или когда он находился в той или иной отдаленной местности. Например, в манифесте описывалось разрушение двух карибских коралловых рифов в таких ярких деталях, что казалось, будто Зеленый Человек сам плавал над ними, а исчезающий ледник в Андах изображался так, словно он на него взбирался. Но даже в тот момент, когда Том делал пометки, которые могли бы помочь в розыске Зеленого Человека, он не мог не согласиться с главным аргументом манифеста о том, что у человечества остается мало времени и необходимо принимать чрезвычайные меры. Он взглянул на лица Бреннана, Гранта, Ли и Эрла. Все они были преданными служителями закона и вовсе не глупыми людьми. Как могло их не тронуть убедительно аргументированное заявление о том, что нужно нарушить все правила? Сидевшие вокруг него агенты с их строгой, почти слепой приверженностью своему долгу напоминали Тому его отца. Когда Том присоединился к оперативной группе, отец сказал ему, что он никогда не поймает Зеленого Человека, так как сам симпатизирует «зеленым». После смерти Уоррена Том, возможно из чувства противоречия этому последнему выпаду, постарался выбросить из головы все мысли о целях Зеленого Человека и посвятил себя исключительно его поимке. Присутствие отца всегда делало его решительным и укрепляло стремление к победе, но вместе с тем лишало чувства перспективы, заставляя его выйти на боксерский ринг или попробовать себя в футболе, не задумываясь о том, действительно ли он этого хочет и достаточно ли мудрое решение принял. Теперь, слушая голос Зеленого Человека, обращавшегося к нему лично, Том не мог отделаться от мысли, что, может быть, он сам и окружающие его агенты настолько слепы, что, как полные идиоты, пытаются лишить Землю последней надежды. Он вспомнил свою чокнутую сестру, когда они бродили по полю для гольфа в Боке, умоляющую его не ловить этого человека, который еще может спасти планету. Трейси выросла вместе с Томом и знала его лучше, чем кто-либо другой, и она сказала ему, что он должен быть верен себе. А правда заключалась в том, что Том был защитником окружающей среды еще с начальной школы и эта проблема глубоко его волновала. Он никогда не присоединялся к «Земля прежде всего!», Фронту освобождения Земли или еще какой-либо радикальной организации, выступающей за насилие, но входил в состав клуба «Сьерра», «Гринпис» и нескольких клубов экологических активистов в Стэнфорде и Калифорнийском технологическом. Том не бывал на Карибском море и не мог видеть рифов, о которых писал Зеленый Человек, но он о них знал. Он летал в Австралию и собственными глазами наблюдал обесцвечивание Большого барьерного рифа – и понимал, что умирающие коралловые рифы играют роль канареек в угольной шахте, предупреждая о том, что экосистемы близки к разрушению. Он никогда не бывал в Андах, но летом после окончания университета с двумя товарищами по факультету Том взобрался на гору Килиманджаро и стоял на ее вершине отнюдь не в восторге, а с пепельно-бледным лицом, глядя на исчезающий ледник Фуртвенглера, который некогда покрывал всю вершину, но скоро истает. – Время вышло, – заявил Бреннан. – Мы должны начать выявлять связи и находить разумные и конкретные способы их использовать. Приветствуются любые предложения. У присутствующих имелся большой опыт проведения расследований с самой различной специализацией, и Том был впечатлен анализом, которым они осветили – словно луч прожектора – эти тридцать страниц. Ханна Ли обратила внимание на те же нюансы, что заметил Том, – она оказалась наблюдательна и остра, как бритва. Впервые он лично убедился, что Бреннан был прав, когда назвал ее высококлассным специалистом. Том слушал и время от времени делал предложения, находясь в глубоком внутреннем смятении – отчаянно желая помочь им поймать Зеленого Человека, но не уверенный, действительно ли он должен быть пойман. Он то сомневался в подлинности манифеста, то все больше в ней убеждался. В своем ноутбуке Том хранил документ с фотографиями всех жертв Зеленого Человека в том порядке, в каком они были убиты. Он периодически возвращался к ним, отрываясь от манифеста, и, глядя на десятки молодых и старых лиц, чувствовал, как его решимость крепла. Аргументы и предложения экспертов быстро разлетелись по большому столу, где велось обсуждение, и когда ситуация перестала быть слишком запутанной, Бреннан неожиданно прервал совещание, чтобы ответить на телефонный звонок Карнеса из Министерства внутренней безопасности, который желал знать, правдивы ли слухи о том, что получен манифест от Зеленого Человека, и если да, то какого черта Бреннан не поделился им ни с одним из родственных ведомств. Бреннан даже не потрудился выйти из помещения для разговора. В присутствии своих главных помощников он коротко ответил, что да, документ был получен, но он проходит проверку и активно исследуется и будет немедленно передан – если его признают аутентичным – всем, кто сможет помочь. Эрл и Грант ухмыльнулись, услышав, как Бреннан прозрачно советует агрессивно настроенному офицеру МВБ катиться к черту. Затем они вернулись к анализу манифеста, но не прошло и десяти минут, как позвонила сама генеральный прокурор, потребовав свежих новостей и объяснений, почему ее держали в неведении. Насколько мог вежливо, Бреннан начал объяснять ей необходимость ограниченного доступа к документу до тех пор, пока он не будет проверен и предварительно подтвержден, но она прервала его, сообщив, что либо произошла утечка, либо Зеленый Человек одновременно направил манифест СМИ, поскольку он всплыл по всему интернету. Собственно, президент сам только что прочитал первые пять страниц в Овальном кабинете, и ему совсем не понравилось, что его называют воинственным нелепым эгоистом с мозгами из капусты, и он хочет знать, какого хрена Бреннан с этим делает. Глава 27 Он сидел на скамейке в тридцати метрах от водоворота тел и громкого скандирования и наблюдал за молодежным митингом со смешанным чувством гордости и смущения. Они явно прочитали его манифест и приняли его близко к сердцу. Их плакаты гласили: «Гордимся Защитником Земли» и «Капустная голова должна катиться!» – а над площадью Колумба через звуковую систему гремели гневные речи о том, что это их планета и судьба их поколения и они должны взять дело в собственные руки. Это не выглядело прямым подстрекательством к насилию, и наблюдавшие за митингом полицейские, конные и пешие, не пытались его остановить или арестовать кого-то из участников. Но это было чертовски близко – призыв к действию звучал как боевой клич, – и Зеленый Человек не сомневался, кто являлся виновником этой страсти, так как заметил несколько плакатов с его собственным предполагаемым портретом, загруженным из интернета. Молодой оратор закончил свое выступление скандированием «Спасем Землю!», потрясая поднятым вверх кулаком, и покинул трибуну. Зеленый Человек наблюдал за тем, как к микрофону подошла высокая молодая чернокожая женщина и сказала: – Привет всем, меня зовут Джули, и я хочу поговорить с вами о великом вымирании биологических видов. Предыдущие выступления были громкими и резкими, но им не хватало фактов. Джули говорила спокойно и делала упор на научные данные. Она рассказала, что из примерно восьми миллионов видов, живущих на Земле, из-за деятельности человека больше миллиона находятся под угрозой и вымирают с нарастающей скоростью. Детально описывая основные причины вымирания, она продемонстрировала впечатляющие знания в области биологии, химии, океанографии и метеорологии. Она не красовалась, а четко выстраивала обвинение, и, вместо того чтобы приветствовать ее восторженными криками, публика притихла, впитывая каждое слово. Зеленый Человек завороженно наблюдал за происходящим и вспоминал выступления Эллен на митингах в Беркли и Сан-Франциско в 1990-х годах. Голос и манера поведения Джули до боли напоминали выступления ее матери – сдержанная, но заразительная страсть, интеллектуальная глубина и легкое владение точными науками, превращающими каждый политический выпад в почти неотразимый логический аргумент, а также очарование и харизма, которые удерживали внимание разношерстной толпы. Джули закончила свое выступление, заговорив о себе: – Послушайте, я не террорист. Я учусь в средней школе и готовлюсь к промежуточным экзаменам. Мне не хотелось бы кого-либо ранить или что-то разрушить. Самое разрушительное действие, которое я совершаю, – это нарушение правил во время игры в футбол. Я не люблю выступать публично – это заставляет меня волноваться так же сильно, как экзамен по физике на следующей неделе. Толпа ответила одобрительным смехом, поскольку этот очаровательный оратор, изложивший столь убедительные научные аргументы, теперь обнаружил собственные страхи, характерные для обычного подростка. Но в завершение Джули перешла к манифесту Зеленого Человека, цитируя его так горячо, словно сама была автором: – Однако есть вещи, которые важнее нас самих. Существует борьба, заставляющая нас поступиться личными интересами ради чего-то гораздо большего. Нас атакуют, и мы должны защищаться. Наши жизни находятся под угрозой. Наше будущее на Земле под угрозой. Наши нерожденные дети и будущие поколения под угрозой. А когда тебя атакуют, нельзя просто оставаться пассивным. Мы должны действовать. Время, когда мы могли ограничиваться мирными протестами и небольшими акциями за сохранение биологических видов, прошло. Бенгальский тигр, несмотря на всю свою смертоносную силу, скоро исчезнет. Несмотря на огромные размеры, останется лишь в воспоминаниях суматранский слон. Мы следующие, и мы должны дать яростный отпор всеми доступными средствами! Зеленый Человек слушал собственные слова, слетавшие с губ его дочери, и это трогало и волновало его так, как он до сих пор не мог себе представить. Мучительные дни депрессии, бесконечная бессонница, страх быть пойманным и чувство вины за то, что навлек опасность на тех, кого любит, – все это на миг показалось оправданным и абсолютно необходимым. Исполненный эйфории и чувства облегчения, он знал, что должен был сделать. Он пришел сюда только для того, чтобы услышать и увидеть ее, прежде чем уйти навсегда, но теперь понимал, что этого было недостаточно. Она права: наступило время действовать быстро, смело, импульсивно, и Зеленый Человек поднялся со скамейки. Джули закончила свою речь не потрясанием кулаком, а почтительным поклоном толпе; аплодисменты в ее адрес были самыми громкими. Она дала несколько интервью молодым журналистам и поговорила с другими лидерами митинга, а когда акция протеста закончилась, она отправилась на автобусную остановку на 68-й улице и там запрыгнула в автобус, идущий домой по Бродвею. Зеленый Человек перешел на легкую быструю пробежку и двинулся следом. Ранним вечером движение было интенсивным, и автобус ехал неспешно. Добравшись до светофора на 69-й улице, он резко остановился. Зеленый Человек промчался мимо, опередил автобус на полквартала и, подождав его на следующей остановке на 70-й улице, вошел внутрь. Джули в полном одиночестве сидела в конце салона. Вытащив из рюкзака учебник по математике, она сосредоточенно читала. Зеленый Человек подошел и сел рядом с ней. Она как будто заметила какого-то мужчину рядом с собой, хотя вокруг было много свободных мест, но, вместо того чтобы взглянуть на него или возмутиться, она всем телом развернулась в другую сторону. Джули была в том возрасте, когда мужчины начинали уделять ей внимание, и она предпочла просто его игнорировать. Двери закрылись, и автобус направился к центру. – Привет, Джули! – произнес Зеленый Человек так тихо и спокойно, как только мог при сложившихся обстоятельствах. По правде говоря, он понятия не имел, что делает в этом автобусе и что собирается сказать. Все, что он знал, выслушав ее выступление, – что должен встретиться с ней и поговорить. Джули подняла глаза, удивленная тем, что слышит свое имя от незнакомого человека, и пристально посмотрела на него. – Я вас знаю. Вы бойфренд моей мамы. Что вы здесь делаете? – Я не бойфренд твоей мамы. – Бойфренд, любовник – какая разница? Я видела вас вместе, и было совершенно очевидно, что происходит. Что вы делаете в этом автобусе? – Я понимаю, почему ты так думаешь, но ты ошибаешься. Мы просто очень давние и близкие друзья и попали под холодный дождь – вот почему на нас были халаты. Мне жаль, что так получилось. Я понимаю, то, как это выглядело, должно быть, тебя расстроило. Но мы действительно просто близкие друзья, и это объясняет, почему я сел в этот автобус. Я здесь, потому что хотел поговорить с тобой о твоей маме. – Я не хочу разговаривать с вами об этом, – сказала она. – Уходите. – Обязательно, – заверил он. – Очень скоро. И я не буду пытаться говорить с тобой вообще, если ты этого не захочешь, или заставлять тебя слушать что-то такое, чего ты не хочешь знать. Обещаю. Но я прошу тебя выслушать меня всего минуту или две. Я был сегодня на митинге, где ты произносила речь. Она была очень сильной и впечатляющей. Я знаю, это звучит немного странно, так как мы только что встретились, но ты напомнила мне свою маму, и… я очень горжусь тобой… – Его голос задрожал, и он умолк. Джули положила учебник на колени и быстро осмотрелась. В задней части салона они сидели одни, но в средней находилось с десяток пассажиров, включая трех подростков с митинга, а передняя была переполнена, так что девушка чувствовала себя в безопасности, говоря с, вероятно, сумасшедшим незнакомцем, который откуда-то знал ее мать. – Ну, это можно расценить как комплимент, но больше похоже на приставание. И если вы действительно старый близкий друг моей мамы, то я должна была видеть вас раньше. – Нет, – сказал Зеленый Человек. – Как ни странно, нет. – Почему? – Я не могу этого объяснить. И у нас есть только минута, чтобы поговорить. Обещаю – все, что я скажу, будет правдой. Твоя мать лучше всех, кого я когда-либо знал. И она очень любит тебя. Ты значишь для нее все. Выражение лица Джули невольно смягчилось. – И я понимаю, что ты в том возрасте, когда возникают разные вопросы, но, так как она не может дать тебе конкретные ответы, ты ее винишь. Пожалуйста, не делай этого. Это не ее вина. Я знаю, это не то, что ты хотела бы слышать, но ты должна просто поблагодарить ее и быть счастлива тем, что тебе так повезло с мамой, поскольку… – Не говорите мне о том, что я должна делать или чувствовать, – оборвала его Джули. – Кто бы вы ни были, вы заставляете меня испытывать неловкость. Я хочу, чтобы вы сейчас же вышли из автобуса, или я дам знать водителю, что вы меня беспокоите, а впереди на углу стоит полицейская машина. – Я сойду на 91-й улице, и ты больше никогда меня не увидишь, – сказал он. – Просто дай мне еще десять кварталов, и я уйду навсегда. – Он почти умолял. – Хорошо? – Ладно, только десять кварталов, и они короткие, – согласилась она после паузы. – Если у вас есть что добавить, говорите скорее. – Ты так сильно напоминаешь мне свою мать. – Зеленый Человек заговорил быстрее. – Она сказала бы именно так. Я встретил ее, когда она была всего на год старше тебя сейчас, и видел, как она выступает на митингах, так что мне было очень странно наблюдать за тобой сегодня, потому что ты ее точная копия. И хотя она многого достигла, я думаю, ты сможешь достичь еще большего. Глубокое волнение в его голосе заставило Джули развернуться и внимательно посмотреть на него. – Кто вы такой? Он встретился с ней взглядом. – Джули, твоя мама хотела бы ответить на все твои вопросы, но она не может. И я очень хотел бы сказать тебе, что ты не должна ее больше спрашивать. Ты заставляешь ее чувствовать себя не в своей тарелке, будто она все это время была плохой матерью. Ее сейчас ожидают более трудные времена, чем ты, вероятно, себе представляешь, поэтому ей нужны от тебя безусловная любовь и поддержка. Я понимаю, что не вправе просить тебя об этом, но, пожалуйста, просто будь рядом с ней. – Если вы так о ней беспокоитесь, почему бы вам самому ей не помочь? – Потому что я не могу. – Почему? – Потому что уезжаю. – Но ведь есть электронная почта, верно? И телефонные звонки. – Нет ни электронной почты, ни телефонных звонков. С завтрашнего дня я никогда не буду говорить ни с ней, ни с тобой. Для нее я буду мертв и похоронен. Но я буду чувствовать себя лучше, зная, что ты готова ей помочь и не сердишься… Да, Джули, мои десять кварталов закончились. Это моя остановка. Зеленый Человек хотел сказать что-то еще, но увидел, как в заднюю часть автобуса направилась няня с двумя сорванцами. Она тараторила по телефону на гаитянском креольском наречии, а дети колошматили друг друга пластмассовыми мечами. Он и Джули больше не были одни, а машина уже замедляла ход перед остановкой на углу между 91-й улицей и Риверсайд-парком. Зеленый Человек поднялся с места и прошептал: – Прощай, Джули, и благослови тебя Бог. Увернувшись от пластмассового меча, он направился к двери и вышел на тротуар. Он стоял неподвижно, глядя на реку и Риверсайд-парк, и слушал, как отъезжает автобус.