Он отошел к своим лабораторным шкафам, а тварь запрыгнула на стол. Заглянула в лицо своими человеческими глазами. Как она собирается меня раздеть? У меня руки и ноги привязаны к столу! Тварь протянула лапу и острым когтем вспорола сюртук – от воротника и по рукаву к обшлагу. – Она предпочитает, когда пациенты голые, – сказал Ирбран. – Любопытство, полагаю. С одной стороны, нам это не очень важно, я пока не собираюсь тебя оперировать, но брызги крови неизбежно будут, и тошнить тебя тоже станет, а еще ты непременно обделаешься. Он вернулся, неся в руках банку из толстого стекла. В банке извивалась лиана. – Ты, наверное, видел ее ночью, – сказал Ирбран. – Это прелюбопытное создание! Во влажных землях юга есть целые леса, захваченные Жохар-До-Лакши, «древом ночи». Это паразитическая лиана, которая выработала уникальный механизм своей защиты и размножения. Сама лиана паразитирует на деревьях, высасывая из них соки и со временем полностью замещая древесину. А вот ее отростки впиваются в животных и людей, имевших неосторожность приблизиться. Укол лианы крайне болезненный и лишает живые существа воли. Они приближаются к оплетенному лианой стволу и застывают, будто зачарованные. Тем временем лиана прорастает сквозь тело и поражает мозг. Большая часть животных и людей погибают и служат лиане удобрением. Но меньшая часть выживает, юный маг! Они становятся рабами лианы. Стебель их отпускает, но они не уходят далеко, незримая нить держит их на расстоянии десяти минут ходьбы. Они бродят вокруг дерева-хозяина, ловят для него добычу, удобряют своими испражнениями, приносят воду в жаркие дни, укрывают от солнца – лиана не любит света. Если хозяину грозит беда, рабы бьются за него насмерть. Те немногие, кого удалось оттащить от дерева достаточно далеко, разрывали связь и приходили в себя. Они описывали свое рабское состояние, как неслыханный экстаз, как чувство всепоглощающей любви и полноту бытия… Многие вновь возвращались к Жохар-До-Лакши, не в силах жить обычной жизнью. Доктор поднес банку к моему лицу, позволив полюбоваться зеленым червем. Тот, словно почуяв добычу, начал дергаться во все стороны. Чешуйчатый уродец тем временем обстригал с меня одежду. Когда он принялся за брюки, я вдруг ощутил стыд. Нелепость, но факт! То, что мерзавец Ирбран называл тварь «девочкой», меня смутило. – Я исследовал древо ночи и обнаружил, что если вводить отросток лианы прямо в сонную артерию – он легко проникает к мозгу и редко приводит к смерти. Но самое удивительное, мой друг, происходит, когда после этого раб видит не дерево, а человека! Все его естество охватывает любовь и желание подчиняться этому человеку. Замечательно, правда? Доктор наклонился надо мной и хихикнул. Доверительно прошептал в самое ухо: – Я знаю, что того же можно добиться магией. И кстати, я ею владею. Но куда полезнее не тратить время попусту. Он потрепал меня по щеке. – Сейчас тебе станет очень больно. Но через час, когда я смою с тебя кровь и дерьмо, ты будешь обожать меня всей душой! И отправишься за амулетом с искренним желанием угодить. Возможно, я даже верну тебе способность к магии… Поставив банку рядом, Ирбран вернулся к своим стеллажам. Достал и начал натягивать на руки длинные, по локоть, кольчужные перчатки. А я, совершенно голый, извивался на столе под внимательным взглядом чешуйчатой твари. – Я не хочу здесь быть! – закричал я. – Все что угодно! Пусть это кончится! – Увы, увы, – сказал доктор, приближаясь и поправляя перчатки. – Это не сон, ты не проснешься. Кстати, знаешь, почему тебе дали фальшивую лицензию? Да потому, что никто в здравом уме со мной связываться не станет. У меня есть определенная репутация и связи, юноша… Он стал раскручивать притертую пробку. Лиана выпрямилась, будто атакующая сколопендра. – Забирай меня! – крикнул я. И вот тут доктор насторожился. Его взгляд забегал по моему телу – и замер чуть выше пупка. Там, где Мира тонким пером начертила следящую руну. – Ах ты гаденыш! – крикнул доктор. Протянул руку, схватил откуда-то длинный тонкий скальпель. Он явно собирался срезать с меня руну вместе с кожей. Но в этот миг Мира наконец-то метнула в меня руну Пути. Мир исчез – и появился снова. Я покатился по дощатой площадке, покрытой несвежими опилками, стукнулся головой, вскрикнул от боли. Присел. С одной стороны, более нелепое место для переноса трудно было бы придумать. Я оказался на арене цирка-шапито. Голый. С антимагическим браслетом на запястье. С болтающимися на руках и ногах петлями. Стол, к счастью, за мной не последовал. Зато последовала чешуйчатая тварь. Она стояла в паре шагов, опустившись на четвереньки, покачиваясь и шипя. Не на меня, кстати. А на выползающий из перевернутой банки обрывок кровожадной лианы. Из плюсов было только то, что сегодня в цирке выходной. Ни одного зрителя на трибунах, ни одного сраного клоуна или тупого силача на арене. Впрочем, какой в этом плюс, когда я один-одинешенек, без магии, а рядом мелкий, но неубиваемый монстр и зеленая пакость, превращающая людей в безвольных рабов! Боги живые и мертвые, Темный Властелин, мамочка с папочкой – чем я заслужил такую судьбу? Умереть голым на арене цирка! Я же с детства ненавижу клоунов! Руна одиннадцатая, Исаз Идея с цирком-шапито принадлежала Мире. Она там когда-то подрабатывала. Не фокусником, конечно, магам запрещено заниматься цирковыми фокусами, это жульничество. Мира работала на страховке – сидела за кулисами и была готова в любой миг подхватить падающего воздушного гимнаста, придержать гирю, вырвавшуюся из рук силача, обездвижить тигра или иного опасного зверя, набросившегося на дрессировщика. Работа нетрудная, магию приходится применять нечасто, а если даже и приходится, то большого времени она не требует. Но платили за эту работу немного, а внимания она требует полного. Такая работа для стариков, которые уже никуда не спешат и хотят зарабатывать небольшие деньги без усилий. Однажды Мира о чем-то задумалась и едва не упустила падение «Блистательной Треси – воздушной гимнастки с зонтиком» (мне кажется, публике больше всего в Треси нравилось то, что из одежды у нее был лишь зонтик, а вовсе не те кульбиты, что она выделывала под куполом). Мира ее все-таки поймала, уже у самой арены. Но Треси была недовольна тем, что ее поймали за ногу и она, болтаясь голышом перед зрителями, вызвала громкий хохот – все приняли ее падение за отрепетированную шутку. А Мира натерпелась страха больше чем гимнастка. Как бы там ни было, из цирка она ушла без скандала, порой даже заглядывала туда поболтать со знакомыми. И точно знала, что сегодня выходной, представлений не будет, а все артисты, положившись на сторожа, отправятся пьянствовать. Честно говоря, сейчас я бы предпочел, чтобы на арене была пара силачей, дрессировщик со свирепым тигром и еще какой-нибудь мастер мечей с острыми клинками. Я сидел в луче света, падающего через окно в брезентовом куполе цирка. Голый, перепуганный и лишенный магии. Передо мной застыл, подобный змее или насекомому, побег лианы. Сейчас, вытянувшись и свернувшись на арене спиралью, он походил скорее на кобру. За ним на четвереньках стояла мелкая тварь в своей броневой чешуе и скалила несоразмерно большую пасть. – Мира! – закричал я, сдвигая ноги. Еще не хватало, чтобы лиана или тварь вцепились в самое важное место на мужском теле! Да где же она? Тварь прыгнула. Я рванулся, покатился по арене, уходя с ее пути. Но тварь целилась не в меня. Двумя ударами когтистых рук она исполосовала побег лианы на мелкие кусочки, хоть в салат клади. Потом растоптала ошметки, ничуть не беспокоясь, что они в нее вцепятся, и выпрямилась. Встал и я. Ох, дурацкое ощущение, когда ты в опасности и голышом! Сразу становится еще страшнее, будто одежда может защитить от монстра… – Хорошая девочка, – сказал я. – Умная девочка. Убила тварь. Спасибо. Мы же не враги? Верно? Я могу уйти? Я сделал шаг назад. Тварь издала тихий писк. Потом быстрыми шагами подошла ко мне. И, обхватив лапами, прижалась головой к животу. Несколько мгновений я в ужасе ждал, что жуткое создание вцепится мне зубами в живот. Или выпустит когти и располосует спину до самых почек. Но тварь просто стояла. Чешуя оказалась неожиданно теплой и мягкой. – Хорошо-хорошо, – сказал я. – Мы не ссоримся, все хорошо. Тварь снова пискнула. – Ты… боишься? – внезапно понял я. – Ты чего-то боишься, да? Голова твари вжалась мне в живот еще сильнее. И вроде как кивнула. Это было так нелепо, что я едва не рассмеялся. Бронированное чудище немыслимой силы ищет у меня защиты! – Грис! – раздалось сверху. – Грис, отойди в сторону, я боюсь попасть в тебя! Мира наконец-то проявилась. Она стояла в проходе на верхних рядах и целилась в нас указательным пальцем. Тварь зарычала, отскочила, раскинула руки, выпустила когти. И встала между мной и Мирой. Даже вытянулась как могла выше. – Стой! – закричал я. – Стой, Мира! Никакой магии! Не трогай ее! – Это же тварь доктора! – крикнула Мира в ответ. – Да, но… – Я помедлил. – Мне кажется, она пытается меня защитить! – Я ей попытаюсь! – пригрозила Мира. – У меня чистый Турс! Полгода – никакая чешуя не спасет!