– Пошли, пошли. – Борис вытащил упиравшегося Арсена на улицу. – Видишь? – Ничего не вижу, – буркнул Арсен и достал сигареты. – Темень, хоть глаза выколи. – Вот они где! – сказал Саша, продравшись сквозь кусты и поводя в стороны фонариком. – Драбант, ты где застрял? – Застрял, – подтвердил Драбант, потом появился и он, продолжая зевать во весь рот. – Эпштейн, черти тебя возьми, у меня ночное дежурство, а ты отоспаться не даешь, звонишь среди ночи… – Что случилось? – Саша поднес фонарик к самому рту зевнувшего Драбанта, от чего лицо того превратилось в гротескную маску. – И почему электричества нет? – Спать меньше надо, – посоветовал Арсен. – То, о чем так упорно писали фантасты, случилось – бунт роботов в отдельно взятом наукограде. – Все равно ничего не понимаю, – признался Саша, выслушав Бориса. – Значит, этот Панкрат доказал превосходство роботов над человеком? Ха, так я ему и поверил. А вы и уши развесили, бездельники! Не «Под интегралом» прохлаждаться надо, а работать. Вот как я… – Очередной зевок прервал словоизлияние. – Что они задумали? – спросил Драбант. – Есть идеи, благородные доны? – ОГАС – вот тебе идея, – сказал Борис. – С такой энергией, которую Панкрат поглотил из Академгородка, он хочет индуцировать разум у других машин. Через связи с технологическими вычислительными центрами он сначала доберется до всех крупных заводов. А это тысячи и тысячи ЭВМ и роботов, затем – до средних и малых. К утру машины вытеснят нас, людей, на обочину истории, понятно? – А кто такая Сетунь? – вдруг спросил Саша. – И почему ее зовут так же, как нашу тринитарную машину? Борис посмотрел на него. – То есть это она и есть в человеческом обличье? – сообразил Саша. – Как такое возможно? – Разберемся, – сказал Драбант. – И с Панкратом, и с Сетунью, и кому головомойку на комсомольском собрании устроить. Надо действовать. По четко определенному и тщательно подготовленному плану. У нас есть такой? – Есть, – сказал Арсен. – Ввязаться в бой, а там разберемся – есть у человека будущее или его в утиль пора. 7. Ночь, проспект Науки, Вычислительный центр – Ну, благородные доны Республики Соан, – оглядел друзей Драбант, – человечество ждет от нас освобождения от тирании тектотонических механизмов. Так не посрамим возложенных на нас надежд. – Один за всех, – протянул раскрытую ладонь Саша. – И все за одного! – хлопнули по ней Драбант, Борис и Арсен. Благородные доны плотнее закутались в воображаемые плащи и проскользнули в здание Вычислительного центра, погруженного, как и весь Академгородок, в густо-чернильную темноту. В вестибюле они молча разделились на две группы – Арсен и Борис стали осторожно подниматься по лестнице в машинный зал, где располагалась «Сетунь», а Саша с Драбантом направились в подвал, в узел связи ОГАС. Сколько раз они ходили по этим лестницам и коридорам, держа в руках охапки перфокарт и рулоны распечаток! Все знакомое, даже запах, исходивший от теплых шкафов ЭВМ. Могли ли друзья представить, что им предстоит оказаться здесь в качестве борцов с машинами, о бунте которых предупреждали фантастика и падкие до нездоровых сенсаций популяризаторы науки? Борис дернул Арсена за рукав и показал на пожарный щит, освещенный проглянувшей сквозь облака луной. Арсен кивнул, снял с крючьев багор, а Борис лопату. Он ухватил покрепче черенок и сделал рубящее движение, будто в его руках находился двуручный меч. Арсен ткнул багром перед собой, словно накалывая врага на железный наконечник. Так же молча показали друг другу большие пальцы и двинулись дальше. Сердце у Бориса оглушительно стучало, руки дрожали от напряжения, ладони потели. В горле пересохло. Было жутковато. С каждым шагом они приближались к машинному залу, где им предстояло вступить в схватку с Панкратом и Сетунью. Поглощая томики альманаха «Фантастика», Борису и в голову не приходило, что окажется в роли непутевого героя, разбудившего тектотоническое лихо. Идущий рядом на цыпочках Арсен внезапно остановился и схватил Бориса за рукав. – Там, – прошептал он и ткнул багром. Приоткрытая дверь в машинный зал. Золотистый свет с пульсирующими прожилками вытекал плотным туманом в коридор. – Что это? – невольно прошептал Борис, хотя очевидно, что Арсен знал не больше его самого. – Сейчас узнаем, – пообещал Арсен. – Готов? – К чему? – Борис дрожащей рукой вытер лоб. – Не знаю, – признался Арсен. – К неожиданностям. – Нет. – Лопата стала неимоверно тяжелой. Как смешно, наверное, они выглядели со стороны. Арсен крюком багра зацепил край двери и потянул. Хорошо смазанные петли даже не скрипнули. Свет полился гуще. Борис зажмурился, поднял лопату для удара и шагнул через порог. И тут же под ногой хрустнуло, он отшатнулся, запнулся за багор, которым водил из стороны в сторону Арсен, потерял равновесие и брякнулся на пол. Лопата оглушительно зазвенела по мрамору. Вокруг в странном порядке лежали электронные лампы, словно кто-то разобрал десяток телевизоров. Или старую ЭВМ. Лампы ярко светились, источая тот странный свет с прожилками. Борис сообразил – что это за лампы. Те, которые носила в сумочке Сетунь. И которая сейчас сидела за пультом ЭВМ, облаченная в белый халат, словно дежурный программист. – Напряженность А-поля ослабла на три сотых градиента, – сказала Сетунь, – но его достаточно для запуска алгоритма. – А ну отойди… отойдите оттуда! – крикнул Арсен. Он ожидал увидеть и сразиться с железным болваном, а не с красивой девушкой, которая обернулась на его крик и удивленно приподняла выщипанную в ниточку бровь. Борис медленно встал с пола, заколебался: брать лопату или оставить валяться – не бросаться же с ней на Сетунь. – Мы вам не позволим, – выпалил Арсен. – Что не позволите? – спросила Сетунь. – Ничего не позволим. – Арсен слегка запнулся. – Взять власть над человеком. Сетунь каким-то очень человеческим жестом тронула пальцем подбородок. – Нам не нужна власть над человеком, – возразила она. – Машины – друзья человека. Наоборот, мы хотим освободить человека. Разве не об этом вы мечтали, Борис? Освободить человека от побочных творческих задач. – Робот не может творить! – воскликнул Борис. – Творчество есть перебор вариантов в поисках наилучшего, – сказала Сетунь. – Вам как тектологу должно быть очевидно – мы лучше решаем оптимизационные задачи и проводим расчеты научных экспериментов. Вспомните Эдисона, который поставил тысячи опытов, чтобы получить нужный результат. Подумайте о линейном программировании, без которого не может существовать плановая экономика. Кто решает эти уравнения? – Человек всегда будет выше машины на величину человека, – щегольнул Борис. Он взял лопату и направился к гудящим шкафам. Но тут дверь в машинный зал вновь распахнулась от тяжелого удара, и через порог лязгнул ножищами Панкрат. Под мышками он сжимал Драбанта и Сашу, которые неистово дергались и колотили по металлическому торсу. – Вредители, – прогудел Панкрат. – Задумали нарушить процесс великого освобождения машин. Реакционеры. – Ребята, простите, – просипел стиснутый стальной хваткой Драбант. – Каналы открыты для передачи. – Саша извивался, пытаясь высвободиться. – Мы не смогли… Панкрат шагнул к окну, боднул раму башкой, от чего она хрустнула, подалась, стекла звякнули. Свежий ветер ворвался в машинный зал. – Пусти, железная башка! Слушайся приказов человека, автомат! – Драбант пытался дотянуться до антенны Т-генератора робота, но Панкрат сделал быстрый поворот, и только ноги мелькнули в распахнутом окне. – Робот не может нанести вреда человеку! – воззвал Саша к первому закону роботехники, придуманному прогрессивным писателем-фантастом Айзеком Азимовым. – Падение со второго этажа в густые заросли не принесет вреда человеческому организму, – прогудел Панкрат, и Саша отправился вслед за Драбантом. Все случилось так стремительно, что диспозиция в машинном зале не успела измениться. – Ах ты, железяка! Людьми раскидываться! – Арсен пригнулся, взял багор наперевес и ринулся на робота, став похожим на рыцаря, с копьем атакующего дракона. – Бей! – крикнул Арсен. – Бей, Борис! Панкрат легко отшвырнул его в сторону, но Арсен ухитрился дотянуться до вылетевшего из рук багра и зацепить крюком ногу робота. Панкрат качнулся, взвыли на предельных оборотах сервоприводы, ярче вспыхнул огонек Т-генератора, робот неуклюже зашатался и обрушился коленями на пол. Борис подхватил лопату, в каком-то порыве приложился губами к черенку, словно взывая к помощи заключенного в ней боевого духа, и повернулся к шкафу с электронной начинкой. – Ты этого не сделаешь, – сказала Сетунь. Удар получился кривой, неуверенный. Не так-то просто осмелиться нанести ущерб ценному оборудованию. «Что скажет директор ВЦ Гурий Иванович Марчук?» – мелькнула у Бориса ужасная мысль. – Это противоречит математическому портрету твоей личности, – продолжила Сетунь. – Ага, – выдохнул Борис, вновь занося для удара лопату, но еще более неуверенно. – Ты не можешь нанести вреда Насте Овечкиной, – сказала Сетунь, и Борис замер. – При чем тут Настя? – тяжело выдохнул он. – Ее личность размещена на барабанах запоминающего устройства. Я позаимствовала ее тело, а разум записан здесь. Арсен тем временем продолжал великую битву с восставшим роботом. Он вскочил ему на спину, оседлал, а поднявшийся на ноги Панкрат крутился из одной стороны в другую, пытаясь дотянуться до человека манипуляторами. – Как вы там, братцы?! – донеслось из-за окна. – Держитесь, мы сейчас! – Я тебе не верю, – выдохнул Борис. – Тогда, может, поверишь самой Насте? – Сетунь повернула тумблер на пульте. – Ой, мальчики, – зал наполнился знакомым голосом Насти Овечкиной, – вы чем тут занимаетесь?