И куда идти? К знакомым нельзя. Все знакомые, все друзья будут проверяться в первую очередь. Ну и тогда — что? Куда? Я оставил машину на стоянке, расположенной на краю города, на выезде. Заплатил за неделю и добавил сверху, чтобы дежурный передал ключи и документы тому, кто за машиной приедет. То есть хозяину тачки. Ну и оставил номер телефона, который дал мне хозяин машины. Дежурный должен позвонить. Конечно, существовала опасность того, что и машина может оказаться разбитой (покатаются по пьянке, и поставят на место — «Так все и было! Мы ни причем!»), и вообще ее может не оказаться, но дежурный, мужик лет шестидесяти показался мне вполне надежным. Но самое главное — разумным. Ведь могут и спросить за машину, а оно ему надо? Времена-то сложные, опасные. Разобьют башку — потом не соберешь. Впрочем, люди обычно мало задумываются о последствиях, когда творят нечто дурацкое выжрав бутылку водки. Алкоголь превращает человека в животное, в обезьяну. Ведь обезьяна не умеет просчитывать последствия — она просто хватает, что ей приглянулось, и бежит. Вот так и у некоторых граждан сносит крышу. Но что делать…верить-то кому-то надо! Ну хоть кому-то! Хотя и понимаю, что это непрофессионально, для ликвидатора — верить на слово. Смешно. Что, есть такая профессия: «палач»? Или «ликвидатор»? Нет такой профессии. Задумался — а чем я могу заниматься на гражданке, если не силовыми операциями? Торговать? Нет у меня торговой жилки. Это уметь нужно, считать каждую копейку. А я деньги копить и преумножать не умею. Мне бы потратить с умом, да и ладно. Не мот, но особенно и не задумываюсь насчет трат, не парюсь на этот счет. Юру оставил стоять с сумками на автобусной остановке, а сам пошел к «пятаку», где тусуются таксисты. Через две минуты переговоров я уже сидел в «пятерке», очень похожей на «пятерку» оперов, которых я вырубил у рынка. Ну просто копия! Только не ржавая и номера другие. За рулем — мужчина средних лет, типичный таксист, так сказать — гусар-таксист. Он вежлив, улыбчив, и все на свете знает. Например — и то, где находится сауна, которую можно снять хоть на час, хоть на сутки. Дорого, правда, но ведь пассажиры люди обеспеченные? Погрузился в «пятеру», на остановке подхватили Юру, и через десять минут уже стояли возле большого коттеджа — высокий забор, «украшенный» стальными пиками, стальные же ворота, с окошком-кормушкой в одной из створок. Типичное местообитание нувориша. И какого черта ему нужно устраивать здесь сауну? Зачем? Впрочем, в наше время удивляться нечему. Сегодня нувориш, а завтра ты — нет никто, и остался у тебя только вот этот коттедж, содержать который стоит очень даже неприличных денег. Хорошо иметь свой дом, но если бы мечтающий о доме знал, сколько стоит его содержание — трижды бы подумал, поменять городскую квартиру на вот такое сооружение, или нет. Мне одно время тоже мечталось о своем доме, даже начал строить, а потом стройку заморозил — на уровне «коробки» и крыши. Не до того стало. Теперь ясно, что не зря бросил стройку. Дом с собой не заберешь, а мне в нем не жить. Или все-таки жить, но очень, очень нескоро. Таксист нажал на звонок, и через короткое время хозяин особняка откликнулся гортанным возгласом. Да, это был кавказец. Разговаривал с акцентом, почти незаметным, но все-таки акцентом. Когда узнал, что мы хотим снять сауну до завтрашнего дня, а точнее часов до одиннадцати — назвал цену. Недешево, да. Но выбора нет — куда идти? Где пережидать ночь? Я согласился, и мы прошли внутрь. У таксиста взял его номере телефона — как ни странно, сотовый телефон у него был. Хотя…что тут особо странного? Это же не начало девяностых, сейчас сотовых телефонов уже много. Большинство бэушные, возят откуда-то из за границы, но какая разница, бэушные они, или нет? Работает, и ладно. Судя по номеру — «Народный телефон». У этих телефонов нет симкарты, они сразу настраиваются в офисе компании. Но зато дешевле всех остальных операторов. Таксист нам все равно пригодится — машины-то теперь нет. Кавказцу (он назвался Мурадом) было на вид лет пятьдесят, хотя я могу и ошибаться — кавказцы часто выглядят гораздо старше, чем на самом деле. Но по большому счету мне плевать, сколько ему лет. Главное — есть сауна, при ней есть комнаты отдыха (три). А еще — нам обещан шашлык-машлык, пиво-воды, и всякие блага. Типа «девушк», и «чо угодно». «Чо угодно» я не пожелал, «девушк» тоже, чем нимало расстроил хозяина, явно имеющего навар с женщин наилегчайшего поведения. Кстати — бред это полнейший, насчет того, что проститутки это женщины легкого поведения. Сколько ни сталкивался — поведение их совсем даже нелегкое. За деньги они работают, а не ради «любви к искусству», и клиентов в большинстве своем люто ненавидят. Потому я, когда остался один, без жены, долго не мог решиться вызвать себе девиц. Зная, как им неприятны клиенты, какое отвращение они испытывают от общения с ними — попробуй-ка, получи вожделенное удовлетворение. Противно. Легкое поведение совсем у других женщин, и денег они не берут. По крайней мере — почасовой оплаты. Мы с Юрой разделись и тут же полезли в душ, в парилку, а потом и в бассейн — довольно-таки чистый, спрозрачной водой. Очень даже солидная сауна. Хотя я за нее отдал и очень солидные деньги — в баксах это составило пятьсот «гринов». Вместе с шашлыком. Вообще-то странно, конечно — никакого обслуживающего персонала, только сам хозяин (если это хозяин, конечно). Сауна не в коттедже, а сбоку от него, отдельным домиком. И вот что еще бросилось в глаза — стиль постройки не кавказский. Строил какой-то местный человек. Кавказские накрытые дворы, и заборы с полумесяцами — вот их стиль. Скорее всего этот коттедж у кого-то купили. Или отжали — что для девяностых совсем даже не большая редкость. Когда вернулись в зал для отдыха, там, где мы раздевались, на столе уже стояли тарелки с шашлыком, лепешки, зелень, помидоры, огурцы — все, как положено. Помидоры и огурцы наверное тепличные, но очень неплохие. Съедобные. Ели молча. Юра ничего не спрашивал, а я рассказывать не хотел. Собственно и рассказывать было нечего. Завтра будет видно, что собственно нам придется делать. Вернее — Юре. Я-то знал, что буду делать — свалю из города. А ему еще мать хоронить, да и квартиру без присмотра не оставишь… — Андрей… — вдруг начал Юра, и запнулся, а я помогать ему затевать беседу не стал. Сидел, и засовывал в себя куски мяса, как оголодавший волк. — Андрей… — повторил Юра, и продолжил — А может ты заберешь меня с собой? — Куда заберу? — искренне удивился я — И с чего ты решил, что я куда-то уезжаю? Может я так и останусь здесь, в городе? — Не останешься — вздохнул Юра — Ты завтра скорее всего сунешь мне денег, чтобы я не помер с голоду, пока все не устаканится, а сам уедешь. Далеко уедешь. И скорее всего не вернешься. А я останусь здесь — в нищете, один, никому не нужный, никому не интересный. Потому я и говорю: возьми меня с собой! — И как я тебя возьму? У тебя даже документов нет! Тебя первый же мент заластает! А уж про заграницу и говорить нечего — загранпаспорт, визы, и все такое прочее. Да и зачем ты мне? Вот что ты умеешь? — Умею работать на компьютерах, сеть знаю. — И зачем мне компьютеры и сеть? Драться, стрелять — ты не умеешь. А для чего ты еще нужен? — Я могу тебе служить. Ну как ты говорил — слуга! Могу готовить, стирать, в магазины ходить! Да и с компьютерами — почему это тебе компьютеры не нужны? Сейчас без компьютеров никак! И самое главное — я верный человек! Я тебя не предам! И ты не забыл — я тебе дал номера счетов. Если ты сумеешь добыть оттуда деньги… — Я же сказал — я тебя не забуду. Добуду, или нет — большой вопрос. Но если добуду — ты получишь свой кусок за информацию. Мда…что же с тобой делать? Верный человек, говоришь? А если это тоже финт гэбэшников? Может ты просто ко мне в доверие втираешься? — Не втираюсь! Ну как мне доказать? Я не знаю… — голос Юры был едва не плачущим, но честно сказать, меня это не трогало. Я так-то достаточно сентиментальный человек, но не готов к самопожертвованию. Ситуация, когда Юра может оставаться агентом КГБ — слишком реальна. Логика говорит, что так следовало сделать. Если бы Юра был кадровым агентом, и умел лицедействовать. А оно мне нужно, проверять его? Проблем и так хватает. — Завтра решим! — туманно ответил я, и потянулся за очередным куском шашлыка. Но не взял его. Потому что дверь открылась и в нее начали входить люди. Их было шесть человек — все кавказцы. Молодые, крепкие парни с короткими дубинками в руках. За их спинами маячил хозяин сауны, и само собой, ясно, откуда дул ветер. — Эй! — сказал один из парней, выступив вперед и поигрывая короткой бейсбольной битой — Бабло давай, оставляй все, и вали, куда хочешь! А то башку расшибу! — Во-первых, с чего ты решил что у меня есть деньги? Во-вторых, почему-то я не верю, что когда я отдам тебе деньги, ты оставишь меня в живых. Ведь я тогда вернусь и накажу тебя. Так зачем ты требуешь, чтобы я отдал? Это же глупо. Можешь — так возьми сам! — Ты сказал, что я глупый, да? Я глупый?! Кавказец явно специально ярил себя. Непрофессионал. Профессионал не тратил бы время на разговоры, а сразу разбил голову битой. — Эй, Мурад! — крикнул я, видя физиономию хозяина (или управляющего?) — Что происходит? Кто эти люди? Таксист знает, куда мы пошли, тебе не удастся скрыть наше исчезновение! Слышишь? — Да слышу я, слышу — Мурад явственно хихикнул, и негромко добавил что-то на незнакомом языке, то ли азербайджанском, то ли дагестанском — я не знаю. Не разбираюсь в кавказских языках. Видимо это была команда атаковать, потому что парни двинулись вперед, изготовив дубинки к бою. Дубинка мелькнула в воздухе, и со стола брызнула зелень, остатки шашлыка. Красными брызгами растекся шашлычный соус, смешавшись с вишневого цвета густой кровью. Мой нож вонзился в подреберье нападавшего, рассекая сердечную мышцу, вспарывая брюшину поперек тела. Это самое тело еще не поняло, что умерло, но глаза владельца организма уже остановились и остекленели. Меня залило кровью, брызнувшей из разреза, а сам я скользнул в сторону, пропуская мимо себя очередной удар — другого, еще живого противника. Этому я перерезал глотку, и теперь тот стоял, недоуменно и как-то даже обиженно глядя на кровь, потоком льющуюся сквозь зажимающие рану ладони. Трех других я прикончил так же быстро, практически походя, короткими, скользящими движениями передвигаясь по полу. Двое умерли с перерезанным горлом, последнему я воткнул нож в печень и с некоторым даже удовольствием потянул нож вверх. Почему с удовольствием? Может потому, что не люблю людей, которые нападают на мирно отдыхающих граждан. Ну, какого черта, правда?! Такой кайф обломали! Кстати, ошибка — надо было искоренять нас тогда, когда мы ляжем спать, и где-нибудь под утро. Когда люди расслаблены и плохо соображают. Вообще-то я нормально соображаю в любом состоянии спустя полсекунды после пробуждения, но кто это знает? Логичнее было бы все-таки дождаться, когда разоспимся. Да, насчет удовольствия от убийства: это правда. Мне нравится убивать всяческих негодяев. Раньше я думал, что удовольствие от убийства возникает потому, что я убиваю именно негодяев, вроде как мир чищу. Но по зрелому размышлению понял — все не так просто. Ведь я убиваю только, исключительно подлецов, так как я могу с полной ответственностью говорить, что от убийства обычного человека не получу удовольствия? Просто от убийства в чистом виде! Это отвратительная мысль. Я отгоняю ее от себя уже минимум как полгода. Но это логично, и это правда. Побочных эффектов у «мутантара» много, и у каждого индивидуально, но есть одно общее — «мутантар» развивает склонность к насилию, и даже к убийству. Я понял это после того, как после нескольких неприятных инцидентов с моими помощниками я рассказал об этих случаях Сазонову. Он тогда сразу прекратил колоть уколы моей «гвардии» и перестал их тренировать. Без объяснений — сказал, что так надо. Хозяин сауны бросился бежать, когда последний из убитых мной боевиков еще не успел упасть на пол, удивленно глядя на красные ручьи, пробивающиеся между пальцев зажавшей шею руки. И пришлось мне за Мурадом гнаться по двору, благо что двор этот был хорошо освещен красивыми желтыми фонарями — не спрячешься! Если только добежать до коттеджа и там закрыться. Но…не судьба. Я притащил его в зал отдыха сауны, привязал к стулу и начал допрос. И само собой, первое, что меня интересовало: какого черта?! ЗАЧЕМ эти придурки на нас напали? И второе — есть ли еще в коттедже те, кто может доставить нам неприятности. В коттедже больше никого не оказалось — что меня сильно удивило. Я не поверил, и послал туда Юру — проверить информацию. Пошел Юра, само собой, очень неохотно — кому хочется лезть в пасть к тигру? Вернулся без проблем, сообщив, что дом пуст, как после апокалипсиса. Ни одного человека. Во время допроса «хозяин» сауны, и соответственно всего поместья, сообщил, что на самом деле он совершенно не хозяин, а что-то вроде управляющего этого вертепа. И что действительно, это дом некогда принадлежал другому человеку. Я не стал допытываться, как тот человек перестал быть хозяином дома, продал ли он его, или отжали — какая мне разница? Меня больше интересовало, с какого рожна эти типы на меня полезли. С чего вдруг проснулся такой нездоровый интерес? И как оказалось — моя вина. То ли я так расслабился, посчитав себя в безопасности, то ли этот чертов Мурад оказался патологически жадным и завистливым человеком — но что есть, то есть: увидев у меня в руках пачку долларов (всего десять тысяч!), он решил, что эта пачка должна найти правильного хозяина. Особенно после того, как мы отказались от проституток, которых этот Мурад навязывал нам с истовостью маньяка. Да, как и большинство саун нашего времени, это был просто публичный дом. Девицы здесь не жили — их сюда привозили по вызову. В основном они стояли на улице в центре города, контролируемые так называемыми «соточниками». Соточниками их называли потому, что девица, которая желала стоять в «хлебных» местах платила бандитам за крышу эту самую «сотку». С каждого клиента, разумеется. Плати, и стой. Села в машину, уехала…пропала. Куда пропала — никому не интересно. Твои проблемы. А вот девки, что работали с кавказской группировкой были совсем из другой категории. Фактически — рабыни. Их набирали или по объявлению (желающих было предостаточно, особенно сельских «красоток»), или буквально похищали, заставляя работать на износ, подсаживая на наркоту. Паспорта у них сразу отбирали, денег на руки не выдавали, а все, что им нужно для работы и жизни приносили доверенные лица хозяев, среди которых были и женщины. Кстати сказать, я всегда был лоялен к такому явлению, как проституция. Глупо отрицать, что проституция существует уже тысячи лет, и как бы ее ни пытались искоренить, она процветала и будет процветать. Пока существует секс — будет и проституция. Другой вопрос, КАК девушки попали в эту «отрасль народного хозяйства» — по своей воле, или же вот так, как в этой кавказской группировке. Кстати, в городе именно кавказцы в основном крышевали фирмы досуга, я это знал точно. Славянские группировки, практически все — считали, что «крышевать шлюх» есть «западло», и с этим делом связываться не надо. Я не знаю, почему так, и вообще не особо интересовался этим видом «бизнеса», он как-то прошел мимо меня (А видимо зря! Надо было поинтересоваться! И прижать тварей), но вот теперь пришлось все-таки столкнуться — абсолютно случайно, и абсолютно в «не то» время. Вот на кой черт мне сейчас эти разборки? А придется вмешаться! Иначе потом совесть загрызет! Ну да, вот такой я чувствительный. Гложет меня эта зубастая, гложет! Не могу пройти мимо несправедливости! Паспорта нашлись здесь же, в доме — сейф имелся на втором этаже. Здоровый такой сейф, по-моему еще дореволюционный. А может и нет — но старый сейф, неподъемный. Хрен ты такой унесешь! И вскрыть его — проблема. Если нет ключа. А ключ был. Денег в сейфе лежало мало — тысяч пять баксов, не больше, но тоже хлеб! Не оставлять же их ментам. Почему ментам? Да потому что когда сюда заявятся менты, то эту пачку точно как минимум ополовинят (если совсем уж трусливые окажутся), а скорее всего просто положат в карман и потом поделят. Кто-то скажет, что это неправильно, что честные менты так не делают? Да вы ни хрена не знаете, что делают честные менты! Вы вообще ничего не знаете из того, что делают менты, судя о их работе по дебильным телесериалам! Честный мент — это тотмент, который не торгует наркотой. Который не сливает информацию врагу, нанося вред своим коллегам и тем, кого он взялся защищать. Честный мент искореняет преступников, работает на износ за жалкую зарплату! И если он прихватит чуток бандитских денег — государство от этого точно не обеднеет. Все равно конфискованные деньги пойдут на какую-нибудь чиновничью хероту — например, купят под его толстую чиновничью задницу новый автомобиль, ведь на «старом» трехлетнем передвигаться уже стремно! Меня всегда бесило, когда обыватели вопили что-то вроде «минты казлы!» — рассказывая, как им ненавистны «мусора». И самое интересное, когда случалась беда — ограбили, обворовали, избили — те самые, что вопили про «казлов», бежали и бегут к «мусорам». Казалось бы — ненавидишь ты ментов, так разбирайся сам! Зачем бежишь к презираемым, ненавидимым тобой существам?! Ан нет. Сразу начинается: «Я налоги плачу! Вы обязаны меня защитить! Вы обязаны найти преступников!» И куда только девается ненависть — подобострастная улыбочка, подчеркнуто-вежливое обращение. Если не большой начальник, конечно. Там хамье еще то… Паспортов было десятка два. Как объяснил Мурад, который оказался довольно-таки слабым человеком (всего один палец сломал, а он уже всех своих подельников и сдал!), реально в наличии семнадцать девушек. Куда делись еще три — Аллахом клялся, что не знает. Клятвам я его не поверил, пришлось хорошенько врезать по ребрам — пару наверное сломал. И тогда выяснилось, что девушки умерли от передоза или сердце отказало — этого Мурад точно не знал. Их подсаживали на иглу, а потому и деваться было некуда. Наркоманка никогда не перестанет быть наркоманкой — я не верю в излечение от наркозависимости. Хотя…кто знает? Если хотя бы одна из них выживет, остановится — это уже результат. В настоящее время шансов у них нет. — Вызывай все экипажи! — приказал я Мураду, который тяжело дышал, стоя у стены — всех девушек сюда. Скажи — богатый клиент, хочет много девушек и чтобы был выбор. Пусть соберут всех — больные, не больные — без разницы. Понял? — Понял! — Мурад хрипло выдохнул и засопел разбитым носом, выдувая из него кровавые пузыри — ты меня убьешь? — Пока не решил — равнодушно пояснил я — но если не вызовешь, или плохо вызовешь, предупредишь своих подельников, будь уверен — умрешь наверняка. И страшно умрешь. Я тебе вырежу глаза, отрежу руки и оставлю так умирать. Веришь? — Верю… — бледный Мурад кивнул, и обреченно потянулся за трубкой сотового телефона, который я ему протянул. Его сотового телефона. Первая машина приехала минут через двадцать. Ворота открыл Юра, я же контролировал Мурада, стоявшего сбоку от ворот — чтобы не предупредил и не удрал. Это была раздолбанная «шестерка»-жигули, видавшая виды и мечтавшая, чтобы ее наконец-то пристрелили и перестали мучить. Когда из машины полезли девицы, у меня глаза полезли на лоб — как они уместили семерых девушек на заднем сиденье?! Пусть даже и худеньких девиц. Семь! Они их там штабелями укладывали, что ли? С переднего сиденья выбрался молодой кавказец лет двадцати пяти, крепкий, накачанный — типичный борец. Его костюм «Адидас» распирали могучие мышцы, на шее блестела толстенная, в палец золотая цепь, на руках — два здоровенных золотых перстня-печатки. Ну и само собой — сотовый телефон, как знак принадлежности к обществу богатых людей. Когда-нибудь сотовые телефоны станут доступны всем, даже нищим и бомжам, но пока что до этого далеко. И телефоны дороги, и сама связь. Это был охранник, или, точнее, сутенер. Он внимательно огляделся по сторонам, увидел Юру, увидел меня, хотел что-то сказать, и тут заметил Мурада. Заметив, шагнул к нему, и подойдя ближе нахмурился — видимо увидел на лице своего «коллеги» мазки крови. Надо было заставить этого негодяя умыться, чтобы не демаскировать наши действия, но мне было если честно лень — ходить с ним, следить, чтобы не нашел где-нибудь топор или пистолет — вот нахрена мне это надо? Главное — говорить может, машины вызвал, так что пусть хоть на земле в луже крови валяется.