— Вы мне дадите возможность позвонить адвокату? — прервал я их «диалог» — или так и будете держать без предъявления обвинения, без каких-либо весомых основний?! — Мы можем вас задержать на трое суток — пожал плечами тот, кого назвали Виктором Петровичем — Или на двадцать лет. Или навсегда — зависит от вашей сговорчивости. Смертную казнь ведь отменили… Вы должны сдать весь расклад — кого убивали, как и от кого получали заказы на убийство, и вообще — кто за вами стоит. — Что с моими подчиненными? Что вы с ними сделали? — спросил я, наблюдая за лицом начальника отдела. — Вначале мы поговорим о том, что нас интересует — равнодушно ответил тот — А потом уже о ваших подчиненных и обо всем остальном. Какое вам дело до них? Вы о себе думайте, о своей жизни! Жаль будет ее потерять — Мне! Нужен! Адвокат! И больше я вам ничего не скажу! — Вы не в том положении, что ставить нам условия! Скажите, куда подевался ваш заказчик Сазонов, сознайтесь в совершенных преступлениях, и вам будет предоставлен и адвокат, и… Не знаю, что он хотел сказать этим «И» — кто еще мне будет предоставлен. Клоун? Танцовщица, исполняющая танец живота? Ну вот что они могут мне предложить в обмен на то, что я сдам самого себя с потрохами? Сидел я в кабинете пять часов. ПЯТЬ! Нет, меня не били — это же не ментовка, тут народ почище. Хотя…может время еще не настало? Костоломы-то у них есть, точно. Сидели, и тупо, по очереди, забрасывали меня вопросами, кидаясь ими как шариками для пинг-понга, из угла в угол, из угла в угол… А я молчал. Просто молчал, и все тут. А что мне говорить? Только идиот оговорит себя, поверив посулам ментов, а уж тем более фейсов. Их задача раскрутить меня, выдоить как можно больше информации, а потом отбросить, как выжатую досуха губку. Никого не интересует судьба подследственного. Никого. Это я знаю точно. Сам таким был. Впрочем — почему БЫЛ? Я и сейчас такой. Можно человека выкинуть из ментовки, но вот ментовку из человека… Наконец, меня все-таки отвели в подвалы кровавой гэбни. Вернее усадили в знакомый уже фургон и отвезли в СИЗО, в ту часть, которую «арендовало» ФСБ. Само собой, камеры ФСБ и камеры ментов не пересекались. У «фейсов» было отдельное крыло, и даже вход в него — отдельный. Нас, «Злодеев против государства» нельзя было допускать к «социально близким», к уголовничкам то бишь. Вообще-то я опасался, что меня засунут в камеру с уголовниками — все-таки бывший мент, и точно могли быть проблемы. Очень уж не хочется убивать. Не знаю, как бы у них в суде получилось дело с уничтожением толпы фейсов на дороге, но вот убийство сокамерников точно закрепило бы успех моих врагов. Адвокат нужен! Обязательно нужен знающий адвокат! Нет, не для того, чтобы он учил меня юридическим тонкостям — я и сам все их знаю, не хуже дельного адвоката. Мне нужна информация. Мне нужен расклад! Что с моими соратниками, что с организацией, что вообще происходит вокруг меня. Есть и еще способ узнать, что случилось. Но это…хмм…сложный способ. И я не знаю — смогу ли повторить подобное. Дело в том, что я мутировал не только в отношении скорости и физической силы моего тела. Я пока и сам не знаю, как назвать свою способность, и…в общем — когда я захватил своего врага и разбирался с ним в фургоне на Молочной Поляне — у меня случились видения. Нет, не так — это были не видения. Это было совсем другое. Казалось — я тогда подключился к мозгу этого урода и будто просматривал всю его жизнь, пустив кинопленку в большом ускорении. Я знал про него практически все! Я видел случившееся его глазами! Больше такого у меня не было. Возможно, по одной простой причине — я боялся. Боялся сойти с ума, а возможно того открытия, что я уже сошел с ума, и мне это все померещилось. Сазонову ничего не сказал. Спросил бы он меня — не вижу ли я какие-то видения, не умею ли видеть людей насквозь — я бы ответил, рассказал, поделился впечатлениями. А раз он не спросил — значит, я и не должен ему рассказывать. С Сазоновым мы все-таки не друзья. Учитель и ученик — да. Друзья — нет. Хотя иногда мне кажется, что…впрочем — не буду об этом. Я уселся на койку — их тут было две, оглянувшись по сторонам нашел матрас, свернутый в круглую улитку (оба матраса лежали на соседней кровати). Расстелил матрас поверх металлической сетки, лег, облегченно вздохнув и закинув руки за голову. Спать буду. Отдыхать. У меня был тяжелый день. Утро вечера мудренее. Солдат спит тогда, когда есть возможность, и ест — если дадут. Есть я не хочу, а вот спать…просто с ног валюсь. Глава 2 Один человек сказал священнику Сюнгаку: — Традиции Секты Лотосовой Сутры плохи тем, что в ней принято запугивать людей. — Именно благодаря запугиванию, — ответил Сюнгаку, — это и есть Секта Лотосовой Сутры. Если бы ее традиции были другими, это была бы уже какая-то другая секта. Вот пример глубокомысленного суждения. «Хагакуре» Книга самурая. — Упорство ни к чему не приведет! Мы знаем о вас все! Вы убийца! У вас руки по локоть в крови! Вы запугали весь город, собираете мзду со всех предпринимателей! — Мне. Нужен. Адвокат. Без адвоката я не буду с вами разговаривать! — Будешь! Будешь разговаривать! Когда окажешься в пресс-хате! Все расскажешь, как миленький! Где Сазонов?! Где твой диспетчер? Какие заказы и когда он тебе давал? — Осел! Если вы знаете обо мне все, зачем тогда я буду вам рассказывать то, что вы и так знаете? — Поумничай еще, козел! Оборотень! Ты думаешь, что пойдешь на зону с ментами? В Нижний Тагил? Нет! Ты пойдешь на зону общую! И вообще — скоро тебя переведут в общую камеру! С остальными зеками! — Крови захотели, мрази? Ну-ну… Что же…я готов к крови! И к смерти. А вы? — Самурай, да? Ты не самурай! Ты говно на лопате! Ты грязь! Я сейчас сотру ухмылочку с твоей поганой рожи! — Если ты меня ударишь, то сильно пожалеешь, обещаю. Кстати — в ГУВД зафиксировали, что у меня не было никаких побоев. — Ссышь?! Где твоя самурайская гордость? Куда улетучилась? Говори — где Сазонов, тварь! Мразь поганая! Ублюдок! — Василий! Аккуратнее! Зачем так грубо с человеком? Надо ему объяснить, и он сам все расскажет! Не надо так с людьми, мягче, мягче! Парень, ну что ты его бесишь? Да расскажи нам — где Сазонов, что вы с ними делали — и все! И пойдешь в свою камеру! Нам ты-то по большому счету и не нужен! Это все Сазонов организовал! Это он тебя заставлял, ведь правда же? Заставлял! Он убийца со стажем! Еще при Берии убивал людей! Сдай его, и все закончится! — Я ему щас бля объясню! Я ему щас глаз на жопу натяну! Самурай херов! Говори! Говори, где Сазонов! У вас должна быть с ним связь! Ну, сука! Чего молчишь?! Я смотрел на беснующегося передо мной скота, на «доброго» следователя, и мне откровенно смешно. Ну кому, кому вы втираете? Я мееент, понимаете?! МЕНТ! А вы мне эти дешевые разводки! Щас я должен потянуться к доброму следователю, пустить слезу, потребовать, чтобы злой вышел и тогда я все расскажу! Млять, парни, вы и правда такие тупые?! Вы действительно думаете, что я так поступлю?! О господи…правильно Сазонов говорил — развалили нахрен Контору! Профессионалы ушли, остались вот такие…выбивальщики. Впрочем — они были во все времена…куда же без костоломов? Как было сказано в фильме «Рожденная революцией»? Там старый следователь, работавший в царское время, рассказывал, как работали в его время. Мол, приводят подозреваемого, и двое полицейских начинают его бить, требуя рассказать все, что знает. И он сдает и себя, и подельников, и вообще всех на свете. Один из героев, молодых рабочих, восхитился таким эффективным способом дознания, а другой герой, типа старый рабочий-коммунист, честный и порядочный, сказал грозно, что это не наш метод. Не коммунистический! Ха! Ха! Ха! Со времен царской охранки методы дознания ничуть не изменились, только стали изощреннее — в свете последних достижений технической мысли. Ну например — царские сатрапы точно не знали, что такое «слоник». Это когда подозреваемому на голову надевают противогаз, а потом время от времени перекрывают доступ воздуха. Очень, я скажу, неприятное действо! Сразу скажу — я таким не занимался. Поддых наглецу врезать, или в морду — это да, только не ради пыток, а для того, чтобы поставить зарвавшегося гопника на место. Святое дело отмудохать гопника — бог семь грехов простит! Но чтобы пытать ради добычи сведений…нет, это не по мне. Но я видел противогазы в шкафах розыскников. И точно знал, что они пытают, чтобы расколоть заведомо виновного подозреваемого. И вот я сейчас — точно заведомо виновный. Только вот откуда они все знают?! КТО сдал?! И если они знали с самого начала — почему не остановили? Вообще-то я уже знал, что Сазонов связан со спецслужбами. Вернее — с людьми, которые там работают (а это не однои то же). Я ведь не дурак, не пешка, которую так запросто передвигают по доске. Слушаю, смотрю, анализирую, сопоставляю. Я же был ментом, и очень неплохим ментом! Сыщик из меня вполне себе недурной. Само собой, Сазонову никогда не задавал этот вопрос: «Скажите, а не работаете ли вы на спецслужбы?!» Зачем спрашивать то, на что заведомо не получишь ответа? Скажет «табу» — и все тут. И кто же сдал Сазонова, и соответственно — меня? Вывод — те, кто отдавал приказы на устранение объектов. Зачем они решили нас устранить? Затем, что мы слишком много знаем. Вернее, так — я ни черта ничего не знаю, кроме того, как найти Сазонова (предположительно). А вот он в самом деле знает — с кем связан в руководстве Конторы, и кто ему отдавал приказы. И что это значит? Значит, что мы с Сазоновым стали разменными фигурами в какой-то внутриструктурной борьбе. Кому-то нужно получить компромат неких людей в высшем руководстве Конторы, а для того — нас нужно взять и выжать из нас информацию. Стоп! А тогда почему меня хотели убить?! Почему просто не пригласили в Серый Дом, и не заластали прямо на месте! Ведь это глупо! Зачем убивать носителя информации?! Так. Что-то я запутался. И этот придурок еще орет, машет граблями перед лицом, мешает сосредоточиться. Итак: эти идиоты хотя получить информацию. Но другие идиоты хотели меня убить. Противоречие! Хмм…а если у них изменились планы? Например — вначале хотели меня убить, потом передумали — раз уж я попал в их руки — и вначале собирался «выпотрошить» по-полной. Может такое быть? Может! А вот еще вариант — имеются две группы в одном ведомстве. Одна группа имеет четкий приказ убрать и меня, и Сазонова, другая — хочет нас захватить и допросить. Может такое быть? Может! И тогда какой вывод? А никакого! Хотя нет — вывод есть: если имеет место быть второй вариант, то меня постараются зачистить любой ценой, пока эти идиоты меня не «выпотрошили». Каким образом? Да мало ли каким образом — от яда в еде, до помещения в общую камеру, где меня и прирежут. Замечательная перспектива…просто сердце радуется! Если уж погибать, так с музыкой! С мечом в руках, как и положено самураю! И тут мне прилетело. Как раз вовремя — прямо в «пятак». Не очень сильно, ладошкой, и так, чтобы нос не сломать (Я же без повреждений! Записано!), но вполне ощутимо. Даже в голове зазвенело. Я сидел на привинченном к полу табурете в допросной комнате, запертой снаружи. В комнате — стол, тоже приделанный к полу, и два стула — для допрашивающих. На окне — решетки в палец толщиной. Дверь — стальная, снаружи еще несколько решеток, перегораживающих коридор. И посты охраны на выходе. Шансов можно сказать никаких — выход только с сопровождающими. На руках у меня наручники — ну так, на всякий случай, я же все-таки Самурай, а не бомж какой-нибудь. Надо меня бояться! Нет, не бояться, чего я сделаю против всей охраны СИЗО — опасаться. А известно, что со связанными руками человек совсем не опасен. Кому известно? Да дуракам всяким! Вот таким, например, как тот, что врезал мне пощечину. Если пропустить наручники через ножку стула, то вполне можно на этом самом стуле сидеть, а вот ударить «собеседника» ну никак не получится. И потому можно спокойно хлестать по физиономии злодея, не боясь, что прилетит ответка. Ну они так считали! Нет, я не стал рвать цепочку браслетов. Зачем удивлять фокусами? Я просто встал над стулом, взялся за него обеими руками, уперся, как штангист в становой тяге, и оторвал железные ножки от бетонного пола. Потом сбросил табурет на пол, шагнул вперед и выбросил правую ногу вперед, целясь моему обидчику прямо в живот. Хотел в пах ударить, но передумал — эдак кастратом может сделаться, а еще — помереть от болевого шока. Очень уж нежный это орган, наши «бубенчики»! А так — в солнечное сплетение, нокаутирующий удар. Я же не наповал бил, я с пониманием! Вдруг они все-таки хорошие парни, пусть даже и глуповатые. Вдруг их используют втемную? Зачем убивать хороших парней, нарушая баланс между плохими и хорошими? Я же о них ничего не знаю. Второй бросился к двери, но не успел — я подбил его ноги ударом под колени, а когда он свалился на спину — выключил легким пинком в скулу. Уложив обоих, пошарил у них по карманам, нашел ключи от наручников, освободил руки. Растер их как следует (мерзкое ощущение, когда у тебя на руках стальные браслеты!), и принялся рассматривать то, что извлек из карманов кроме этих самых парней. Два удостоверения — майор ФСБ Сергачев и майор ФСБ Кукин. Кукин — это тот, который мне врезал и теперь лежит в отключке. Впрочем — они оба лежат в отключке. Бумажники, в которых совсем негусто денег. Расчески, носовые платки (неужели тоже проверяют на смотре, как и у ментов?), авторучки, блокнотики. Ну и все. Ничего больше! Сел, задумался — что делать? Уйти, само собой, мне не дадут. Пристрелят. Я просто-напросто не смогу пройти сквозь многочисленные стальные двери и решетки. Ну не руками же мне их рвать, как эпическому герою типа Илья Муромец! Хотя и тот у князя сидел в темнице, выбраться не мог. А уж я-то…мне далеко до: «Повел рукой налево — переулочек! Направо — улица!». Это он так врагов мочил. Подумал, подумал…и еще раз просмотрел удостоверения. И едва не ахнул — вот же дурак! Внимательнее надо читать! Один типчик — местный. А второй-то московский! Второй — приезжий! И это Сергачев. Тот что мне врезал — местный. И что с ним делать? Привязать к стулу и слегка помучить? Надеясь, что он не выдержит пыток и сдаст всю информацию. Только вот незадача — не фашист я, чтобы мучить и пытать. Встал, подошел к Сергачеву, подхватил под руки и посадил, привалив к стене. Потом положил ладони ему на голову и замер, сосредотачиваясь, пытаясь настроиться на чужое сознание. Не знаю, получится ли у меня — после того раза, когда увидел жизнь моего врага — я больше такого не повторял. А вот теперь придется. Если я хочу жить. А ведь я хочу жить! Минуты три стоял, и ничего, совсем ничего не происходило. И только когда я уже отчаялся и яростно выругался, кляня свою неудачливую судьбу — все-таки увидел. И услышал. Длинная комната, отделанная светлыми деревянными панелями. Длинный стол — под стать комнате. Портреты за спиной человека, сидящего за столом, который буквой «Т» примыкает к другому, длинному столу. Человек за столом ничем не примечателен — увидишь раз, и не запомнишь. Лет за сорок, скорее под пятьдесят. Лицо невыразительное, скучное. Костюм серый, галстук серый. Серый человек! Он смотрит на меня, и в его бесцветных глаза не выражается ничего — ни раздражения, ни злости, только бесконечная властность и уверенность в том, что все его приказы будут исполнены в срок и без ошибок. В противном случае он с таким же скучным выражением лица сделает такое, о чем собеседник вскорости пожалеет. Я — это тот, кого сейчас держу ладонями за голову. Я раздваиваюсь — одновременно я и там, в кабинете перед грозным начальником, и тут — в допросной, перед бесчувственным противником. Могу думать, могу понимать, но…быть в двух ипостасях. Непривычное ощущение, странное ощущение. — Ваша задача — захватить исполнителя, через него выйти на Сазонова и его или захватить, или убедить выступить свидетелем с нашей стороны. А лучше и то, и другое сразу. Для этого вам предоставлены широкие полномочия — соответствующее письмо в региональное управление уже отослали. Учтите, что задача очень важна, и ее результат окажет влияние на вашу карьеру. Мужчина с бесцветными глазами внимательно посмотрел на собеседника, понял ли тот? «Я-он» понял. — Да, товарищ генерал! Я понимаю! — Хорошо, что понимаешь — перейдя на «ты», начальник как бы снижал градус напряженности, таким образом показывая собеседнику, что вообще-то он ему благоволит и на него возлагает надежды. — Итак, повторюсь — генерал постучал пальцами левой руки по столешнице полированного дерева — нам нужно очистить ряды от старой, закосневшей в своих заблуждениях группировки. Нарушая закон, они создали преступное сообщество, которое занималось ликвидацией с их точки зрения «неправедных» граждан государства. Без суда, без следствия — одним волевым решением, используя в качестве исполнителей откровенных преступников, бандитов, уголовников! Вроде бывшего сотрудника милиции Каргина. И бывшего сотрудника НКВД Сазонова, законсервированного агента, находившегося под легендой. Твоя задача — взять обоих, живыми и здоровыми! И способными дать признательные показания! И не допустить их зачистки со стороны наших противников! Вопросы есть?