«Шлюха» — не самое красивое слово ни при каких обстоятельствах. Оно становится особенно уродливым, когда ты знаешь, что его собираются использовать, чтобы атаковать и унизить тебя. — И это произойдет не только завтра утром — это останется с тобой до конца твоей жизни. То, что появляется в Интернете, никогда не исчезает. Когда кто-то наберет в Google твое имя через пять, десять, пятьдесят лет, они увидят тебя на этих фотографиях. Черт, им даже не придется гуглить — вероятно, это будет вторая или третья вещь, которая всплывет, если они загулят меня. Твои дети узнают об этом с того момента, как впервые пойдут в школу. Другие дети — даже взрослые — будут показывать им эти фото. Даже если ты откроешь гребаное лекарство от рака или выиграешь Нобелевскую премию за мир во всем мире, эти фото будут упомянуты в твоем некрологе. Миранда и мои родители позаботятся об этом. Это то, с чем ты хочешь жить? Я даже не думала об этом. Чем больше он говорил, тем больше походило на то, что я стою на платформе, которая поднимается все выше и выше в воздух — и с каждым словом у меня все больше кружилась голова. Меня снова тошнило. Но я уже пошла по пути самопожертвования, черт возьми. Я не собиралась позволять нескольким поискам в интернете удерживать меня от благородства. Хорошо, несколько миллиардов поисковых запросов в Интернете. Но все равно. — Я могу жить с этим, если ты можешь, — возразила я. Коннор покачал головой. — Я всю жизнь защищал свою анонимность. Я потратил миллионы на то, чтобы скрыться от всеобщего внимания — и поверь, это меня до чертиков пугает. Но на самом деле это мало что изменит. Да, это на какое-то время сорвало бы мои планы, но в остальном, мне наплевать, что другие думают обо мне. Но ты… мы говорим обо всей твоей жизни. — Мы также говорим о твоей мечте, — настаивала я. — Или вчера вечером все было простой болтовней? — Нет, — сказал он, балансируя между раздражением и весельем. Он знал, что я пытаюсь им манипулировать. — Но ты не представляешь, на что способны Миранда и мои родители. Они уничтожат тебя, не задумываясь. — И ты собираешься позволить им уйти от ответственности, разрушив твои мечты? Ты собираешься позволить им снести бульдозером тот идеальный мир, который ты хочешь построить? Ты собираешься позволить им обмануть все эти миллиарды людей, которым ты хочешь помочь? — Нет, если это означает жертвовать собой. — Потребности многих перевешивают потребности немногих, — сказала я. Звездный путь II: Гнев Хана. Спасибо, мистер Спок. (Я же говорила, что я помешана на этом.) Коннор поднес руки к лицу, прикрыв нос и рот, и просто посмотрел на меня. Затем он стал расхаживать из стороны в сторону. — Хорошо… гипотетически, давай просто представим, как мы говорим им «нет». Они сразу же забивают радиоволны и Интернет этими фотографиями. Они привязывают скандал ко всем политикам, которые мне нужны для заключения сделки. Они запускают рекламные объявления о нападениях, платят, уговаривают и подстрекают сотни тысяч «обеспокоенных граждан» к телефонным звонкам. Политики ни в коем случае не станут иметь со мной дело. Я их теряю, и все равно проигрываю сделку. Вот что я имел в виду, когда сказал, что Миранда продумывает все на шесть ходов вперед. Его голос стал горьким. — Я могу ненавидеть эту сучку, но должен признать, что она хороша в том, что делает. — Я думала, ты пригвоздил политиков. — Не до такой же степени. — Всего пятнадцать минут назад ты говорил своему отцу, что собираешься профинансировать всю их кампанию… — Лили, это будет смерч из дерьмовой бури. Миранда позаботится об этом. Если политики останутся со мной, они не смогут от этого убежать. А политики делают все возможное, чтобы оставаться у власти. Связь со мной будет поцелуем смерти. При таком внимании средств массовой информации они не станут заключать сделки — и если у меня не будет земли, все будет кончено, так и не начавшись. Он всплеснул руками. — Миранда и моя семья победили. Это не твоя вина, а моя. Я был глуп, я ослабил бдительность. Они выжидали своего часа и воспользовались преимуществом. Теперь, в любом случае, они выиграли. Мы либо следуем их правилам, чтобы ты была в безопасности, либо бросаем им вызов и разрушаем твою жизнь. Но любой вариант будет им на руку. В любом случае… они побеждают. Я чувствовала себя ужасно. Это не должно было случиться. Я не могла подвергнуть опасности мечты Коннора — я не могла разрушить будущее миллиарда людей, которых я никогда не встречала, только из-за одного короткого момента, который никому не навредил… — Себастьян, — внезапно сказал Джонни. Мы с Коннором посмотрели на него. — … что? — спросил Коннор, как будто неправильно его расслышал. — Себастьян. Он едет. Я позвонил ему и сказал, что твои родители здесь. Он будет здесь через два-два с половиной часа. Коннор посмотрел на Джонни и пожал плечами: — Зачем ты мне это говоришь? — О, Боже, — простонала я и закрыла голову руками. — Он убьет меня за то, что я позволила этому случиться… — Себастьян не очень любит Лили, — сказал Джонни. Я оторвала взгляд от своих рук. — Спасибо, что напомнил. Коннор рассердился. — Это должно заставить меня чувствовать себя лучше? Потому что это не так. — Нет, нет… Себастьян совершенно рассудителен в этом вопросе, — взволнованно сказал Джонни. — Ты неправильно понял. Я в этом совсем не разбираюсь. Но он в этом хорош. Этот парень знает, как лучше поступить, даже если… — Джонни замолчал и виновато посмотрел на меня. — …Даже если это означает, что Лили пострадает. На секунду мои внутренности скрутились, думая, что мое будущее может быть в руках парня, который последние пять дней уговаривал своего босса бросить меня. Затем я вспомнила, что всего несколько минут назад он был совершенно готов броситься на меня с объятиями. Несмотря на то, что я не совсем хотела, чтобы Себастьян меня обнимал, мое сердце вздрогнуло от маленькой надежды. Коннор сузил глаза, словно обдумывая услышанное. — Ты хватаешься за соломинку, Джонни. — Я не думаю, что у нас есть другие варианты. Только не звони Миранде, пока не поговоришь с Себастьяном, — умолял Джонни. Коннор подумал еще секунду. — Как давно ты ему звонил? — Когда мы с Лили были на кухне. — Ты сказал, что он будет здесь через два с половиной часа? — спросил Коннор. — Около того. Он забронировал рейс, а потом ему нужно взять такси. — Перезвони ему и скажи, чтобы он использовал «Гольфстрим», на котором мы прилетели в пятницу. И я хочу, чтобы ты встретил его в аэропорту и доставил сюда как можно скорее. Джонни просиял и вытащил свой телефон. Должна признаться, я начинала чувствовать что-то вроде надежды. Коннор покачал головой и проворчал: — Если есть хоть один шанс, что он поможет, дорога каждая секунда. 6 Судя по всему, «Гольфстрим» был частным самолетом Коннора, который он использовал в пятницу — в день, когда я его встретила — для перелета из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. Выбрав его вместо коммерческого рейса, Себастьян ускорил свой отъезд более чем на час. Полет обычно длился сорок минут, хотя Себастьян сказал, что пилот может уменьшить его до тридцати. Еще до того, как самолет вырулил от взлетно-посадочной полосы в Лос-Анджелесе, Джонни уже вышел из пентхауса. — НЕ покидай это место, — сердито приказал он Коннору. — НЕ открывай гребаную дверь. — Расслабься, они меня уже разорили. Теперь им незачем в меня стрелять. — Коннор… — Обещаю-обещаю. — Если бы ты просто следовал моим инструкциям, ничего бы этого не произошло, — нахмурился Джонни, а затем посмотрел на меня, как будто только что засунул ногу себе в рот. — Извини, — робко сказал он. — За что ты извиняешься? Я тот, кто все испортил, — отрезал Коннор. — Ну, тогда не надо еще больше лажать. — Иди и привези Себастьяна, — сказал Коннор, выталкивая его из пентхауса. Мы остались одни.