Мэтт опустил взгляд на стол. Разве он может теперь называть Нейпервилл своим домом? Разве для него там что-то осталось? Подняв глаза, он увидел, как Хэнк внимательно его разглядывает. – Я так понимаю, ты кого-то ждешь… – предположила она. – Друзей, да? Мэтт покачал головой: – Нет, я здесь совершенно один. Она склонила голову набок, с любопытством посмотрела на него, однако ничего не спросила. – А ты? Тоже приехала сюда одна? – Он опять скользнул взглядом по мужчинам за стойкой, которые ей досаждали. Девушка нахмурилась и ответила: – Меня пригласили сюда на девичник. Хотя и невесту, и ее подруг я терпеть не могу. – Даже так? Немалый же путь ей пришлось проделать сюда ради тех, кто ей не нравится. – Это невеста моего брата, – объяснила девушка. – Вот оно что. – На что только не пойдешь ради близких, правда? Мэтт почувствовал, как у него заныло в груди, и сделал глоток пива. – Все ее подруги напились и дико меня бесили, – продолжала она, – поэтому, когда они направились в очередной бар, я намеренно от них отстала. Но что делать, если брат счастлив с ней? – Эфемерная погоня за счастьем… – пробормотал Мэтт. Бог свидетель, он и сам до некоторых пор к чему-то такому стремился. И еще недавно не знал, что такое депрессия или тоска. Несмотря на трения в семье, он никогда не сомневался, что родные его любят. У него были близкие друзья, окружившие его заботой, о которых он, в свою очередь, тоже заботился. Но в груди у Мэтта постоянно шевелилось ощущение пустоты, от которого он не мог избавиться с того самого момента, как для него начался новый отсчет времени. – В университете я взял курс счастья, – сказал он. Хэнк уставилась на него, широко распахнув глаза. – Погоди-ка, ты хочешь сказать, в этом твоем колледже, который обходится дороже, чем дом в Аркоме, вас учат быть счастливыми? Эти слова она произнесла с таким видом, будто была поражена до глубины души. Мэтт улыбнулся, понимая, как это звучит: – Курс назывался «Наука счастья». На нем мы не столько разбирали, как быть счастливыми, сколько изучали вопросы душевного благополучия и здоровья. Хотя нам действительно показали несколько упражнений, делающих человека счастливее. – Ну да, одно из них заключается в том, чтобы иметь богатеньких родителей, – с улыбкой произнесла Хэнк. – Да нет, счастливым человека делают не деньги, не статус и даже не невеста. Она подалась вперед, желая узнать секрет. – Все дело в доброте, – продолжал Мэтт, – исследования показали, что человек, совершая в день пять хороших поступков, чувствует себя счастливее. Только по какой-то причине их должно быть именно пять. А почему, я забыл. Хэнк прищурила глаза. – Так вот почему ты разрешил мне здесь присесть – чтобы выполнить дневную норму? – Она опять улыбнулась. В этот момент подошла официантка и принесла воду. Мэтт посмотрел на Хэнк. – Уверена, что не хочешь ничего заказать? – А знаешь что… Почему бы и нет? Возьму-ка я «Маргариту». – Тогда несите сразу две. Глава 19 Незаметно оглядев бар, Мэтт заметил, что мужчины, пристававшие к Хэнк, уже ушли. И чуть было об этом не умолчал, поскольку ему нравилось ее общество. Девушка рассказала, что была страстной футбольной фанаткой и ничуть не шутила, выказывая презрение к Небраске. Невзирая даже на то, что соперничество между «кукурузниками» и «землезахватчиками»[21] в последнее время стало сходить на нет. Еще она рассказала, как бросила местный колледж, но собиралась вернуться обратно. Хэнк работала парикмахером-стилистом и любила собак. Мэтт не рассказал ей, зачем сюда приехал. Они просто болтали о том о сем – как раз то, что ему требовалось. – Они ушли, – заметил Мэтт. Хэнк обернулась и с показным облегчением вздохнула. – Если хочешь, я могу выйти с тобой поймать такси, если они вдруг болтаются где-то поблизости. – Я взяла машину напрокат. Но если ты не прочь со мной прогуляться… На улице уже стемнело. Парней нигде не наблюдалось. Мэтт был один, а их двое, причем каждый из них, судя по виду, поучаствовал не в одной драке. К тому же, потеряв над собой контроль в истории с тем козлом из братства, Мэтт зарекся махать кулаками. К ним подбежал пес. Тот самый Смайли, с которым парень познакомился сегодня. – Кстати, об охотниках, этот малый преследует меня с первой минуты здесь. Хэнк присела на корточки и взяла в ладони собачью морду. – Боже. Ты только посмотри, какой он классный. Глянь, какая у него физиономия! Пес потрусил за ними в сторону главной дороги. – Он такой дружелюбный. Я слышала, здесь надо соблюдать осторожность, местные стаи бродячих собак опасны. Она снова взглянула на Смайли: – Но только не этот очаровашка. – Ты остановилась где-то поблизости? – Нет, мы расположились прямо на пляже. Им хотелось приключений и исследовать окрестные бары. А ты? – Честно говоря, мне еще только предстоит найти ночлег. Я планировал провести здесь только день, но пришлось задержаться. – Ты проделал такой путь, даже не позаботившись об отеле? Сложившаяся ситуация ее, похоже, забавляла. – Это долгая история. – Еще бы. – Ладно, как-нибудь выкручусь. Хэнк бросила на него косой взгляд, будто в отличие от него знала, чего ожидать от оживленного туристического сезона. Она остановилась у потрепанной «Тойоты», припаркованной на боковой улочке. – Рад был с тобой познакомиться, желаю здорово повеселиться на свадьбе. – Ты так говоришь, потому что не видел платья подружек невесты. Слушай-ка, я не удивлюсь, если в нашем отеле обнаружится свободный номер. Брат забронировал целое крыло, но в последнюю минуту несколько приглашенных отказались. Я могу тебя отвезти. – Мне не хотелось бы тебя стеснять. – А кто сказал, что ты меня стеснишь? Назовем это актом доброты. Но предупреждаю: это эко-отель. Невеста брата из зеленых – самодовольная веганка и защитница окружающей среды. Мэтт вспомнил свою подругу Софию. – Обожаю такой типаж. Знаешь первое правило Веганского Клуба? Хэнк покачала головой. – Рассказывать всем и каждому о Веганском Клубе. Она захохотала. Мэтт плюхнулся на пассажирское сиденье. Хэнк объехала мотоциклистов на старых байках и покатила по гравийной дороге мимо лотков с едой под открытым небом и фасадов магазинов, разрисованных граффити. Вскоре дорога опустела, ее с обеих сторон обступил лес, а мрак впереди развеивали только два тусклых луча фар машины.