Проследив за моим взглядом, Анн-Бритт тоже посмотрела на стену. — Ваш сын здорово рисует. Я молча кивнула. — Будем надеяться, что все благополучно разрешится, — ровным голосом продолжала Анн-Бритт. — Так чаще всего и происходит, но, тем не менее, я должна задать вам несколько вопросов. Где вы находились вчера вечером? И до меня потихоньку стало доходить. В самом деле, а я что думала? Что это визит вежливости? Что она поспешит меня утешить и будет держать за руку? Ее вопрос прояснил, почему делом занялась уголовная полиция. Там ведь не стали бы расследовать самоубийство или исчезновение подростка. — Я была на девичнике, на шхерах, в Сандхамне. Уехала вчера после обеда и пробыла там до… Да, до того момента, как позвонил Самир и рассказал об исчезновении Ясмин. — Который был час? Анн-Бритт достала очки и принялась делать пометки в своем блокноте. — Наверное, половина пятого утра. — Может кто-нибудь подтвердить, что вы были там? Ее слова прозвучали словно в замедленном воспроизведении, и кухня, внезапно утратив четкость линий, стала расплываться. Все это происходило наяву. Это было со мной. С моей семьей. — Вы серьезно? Меня в чем-то подозревают? Анн-Бритт изучающе поглядела на меня поверх оправы очков. Лицо ее не выражало эмоций. — Это стандартный вопрос в подобных ситуациях. Я покорно кивнула и продиктовала ей имена девчонок, а также телефонный номер Греты. Анн-Бритт продолжала вести записи. Аккуратный почерк, ровные строчки на белой бумаге. Без всяких там дрожащих рук или пылающих щек. Для нее это была рутина, работа, business as usual. А когда она закончит со мной, то отправится домой, к своей семье, или к своему коту, или к своим романам, а мы останемся сидеть здесь, в нашем красивом, но захламленном доме, так ничего и не выяснив. Мы станем пленниками неопределенности. — Вы что-то нашли? — спросила я. Анн-Бритт отложила ручку и слегка одернула вязаный свитер, который был ей тесноват в груди. — Мы обнаружили ряд предметов на скалах. И в воде. В данный момент я больше ничего не могу вам сообщить. Но Ясмин мы не нашли. — Она могла убежать, — предположила я. — У нее были причины? Я задумалась, и задумалась надолго. Что мне было сказать? Что я могла сказать? Что было лучше для Ясмин, для Самира, для моей семьи? — В последнее время она была сама не своя. — Что вы имеете в виду? Я попыталась сделать глоток кофе, но руки так сильно дрожали, что чашку пришлось поставить. — Она отгородилась от нас. Установила замок на свою дверь. А еще… она похудела. Она и так была худой, так что… Я не закончила фразу. — Депрессия? — Может быть. — Возможно, с ней что-то произошло? — На самом деле я не знаю, — солгала я. — Я склоняюсь к тому, что это подростковые проблемы, понимаете? — Нет, не понимаю. Расскажите подробнее. Я вздохнула. — Она устала от школы. Очень устала. Кажется, у нее произошла размолвка с парнем, но я точно не знаю. Она никогда не стала бы со мной делиться. Вам лучше спросить Самира. — Ее парень, — помедлив, проговорила Анн-Бритт. — Это Том Боргмарк? — Да. — Что он за человек? Я задумалась. Тома я знала с младенчества — несчетное количество раз оставалась у него в няньках. Меняла пеленки, утешала и качала перед сном. — Он замечательный молодой человек, — наконец ответила я, выделяя каждое слово. Ручка Анн-Бритт снова заскрипела по бумаге. — Исходя из чего вы делаете такой вывод? — Я живу здесь с рождения. Мой папа работал садовником в усадьбе Кунгсудд. Он… — В усадьбе? — переспросила Анн-Бритт. — Да, в прошлом наш дом был ее частью, но в шестидесятых родители его выкупили. Когда папа умер, мама переехала в квартиру, а я осталась жить в доме. Как бы там ни было, Тома я знаю целую вечность, так что могу за него поручиться. Он хороший мальчик. «Может быть, слишком хороший для Ясмин», — подумала я, но, разумеется, ничего такого вслух не сказала, потому что внезапно почувствовала, что женщина по другую сторону стола — та самая, с округлыми чертами и обманчиво мягкими интонациями, напомнившая мне маму, — вовсе не на нашей стороне. — Хм, — произнесла она. — Мы побеседовали с Томом. Он был сильно возмущен. — Он что-то знает о Ясмин? — Нет. Вчера он работал допоздна в какой-то финансовой конторе в городе. Я кивнула — это мне уже было известно. Том учился в Хандельс[7], а по вечерам подрабатывал в колл-центре — продавал какие-то финансовые услуги малым предприятиям. — А что ваш муж? — спросила Анн-Бритт, поправляя на переносице очки. — Где вчера был он? Я вдруг вспомнила, что Самир в это самое мгновение сидел в компании ее коллеги на втором этаже и отвечал на аналогичные вопросы. Какой же я была наивной! Очевидно, для того они и решили допросить нас по отдельности. Это была вовсе не забота о нас, не желание поддержать семью в трудную минуту. — Самир весь вечер провел дома, с Винсентом. Анн-Бритт некоторое время молча меня изучала. — Откуда вам это знать? Прямой вопрос заставил меня растеряться и немного разозлил. Вне зависимости от того, что произошло с Ясмин, не было никаких причин подозревать в чем-то меня или Самира. Ясмин и без нашего участия была способна вляпаться во все возможные неприятности. — Я находилась в двух часах езды отсюда, — излишне резко отозвалась я. — У меня не было возможности проконтролировать, чем занимались Самир и Винсент, но и причин это делать не было тоже. Самир никогда бы не обидел Ясмин, что бы та ни натворила. Она для него — все. — Я поколебалась, но все же продолжила: — Он уже терял ребенка. Анн-Бритт кивнула. — Да, мне это известно. И вновь ощущение бессилия и паника: откуда ей могло быть это известно? Она что, еще до прихода сюда изучила всю историю нашей семьи? Анн-Бритт откашлялась. — Мария, вас ни в чем не подозревают — ни вас, ни Самира. Все это — дежурные вопросы. Понятно? Я молча кивнула. — Отлично. Не забывайте об этом. Вы утверждаете, что Самир помог бы Ясмин вне зависимости от того, что та натворила. У меня возникает закономерный вопрос — как часто она что-то «вытворяла»? Я пожала плечами. — Вы ведь знаете, как у подростков бывает. — Нет, — упорствовала она. — Рассказывайте. — Это же вечная борьба, вечный поиск компромисса. В котором часу она должна быть дома по вечерам, отношения с мальчиками, уборка, алкоголь. Все в таком духе. Ничего странного. Обычные подростковые фишки. Анн-Бритт откинулась на спинку стула и сняла очки.