Они помолчали, допивая чай, затем Макс посмотрел в окно. – А день-то замечательный. – Джози что-то пробурчала в ответ. Небо голубое, морозно и ясно – ну и что с того? Он осторожно забрал у нее кружку и поставил на стол справа от себя. – Думаю, нам нужно прогуляться. Она отодвинулась, хмуро глядя на него. – Что? – Ты покажешь мне деревню, в которой выросла, мне интересно посмотреть. – Что-то настроения нет, – она поджала губы. – Знаю, но ты себе только навредишь, если будешь сидеть здесь и ждать, пока что-то случится, результатов обследования или еще чего-то. Насколько я могу судить, твоей бабушке это вряд ли понравилось бы. Следовало признать, что он был прав и в том и в другом. Джози понимала, что ей необходимо отвлечься, учитывая, что отдохнуть прямо сейчас не получится. Распотрошив чемодан, оделась потеплее, и они вышли на улицу, где солнце уже растопило ночной морозец. Направились к деревенской площади. Светились гирлянды – правда, при дневном свете они выглядели не столь величественно, – и на площади возвышалась елка, украшенная до самой макушки. Цветовая гамма из года в год немного менялась, но в целом оставалась одной и той же с тех пор, как Джози была подростком. – Когда-то я помогала украшать эту елку, – сказала она. – То есть не именно эту, а елку, которую ставили тут каждый год. – Она посмотрела на Макса – его плечи поникли, и кожа была такой бледной, точно он оцепенел от холода. – В этом все принимали участие, – продолжала она. – Бабушка с дедушкой соблюдали все традиции. И мои родители тоже. Джози грустно улыбнулась, вспомнив, как дед стоял на приставной лестнице: он был в числе немногих храбрецов, украшавших макушку елки, пока остальные торчали внизу – дети зажигали бенгальские огни, а взрослые пили глинтвейн. – А у тебя как было? – спросила Джози, когда они приблизились к елке. – У меня? – Как у вас праздновали Рождество, когда ты был маленьким? – Ну, для мамы, поскольку она американка, Рождество – это очень важно. – Он криво улыбнулся. Они шли дальше – на улице становилось оживленнее, поскольку магазинчики уже открывались, и жители стремились поддержать местный бизнес, покупая подарки. – У нее мания украшательства – в Бристоле, где мы росли, она украшала дом снаружи и внутри, хотя раньше первого декабря делать это не имело никакого смысла. Было все по списку – эгг-ног[14], рождественское печенье для соседей и остальное. – Звучит здорово, – улыбнулась Джози. – Ага. Думаю, мама пыталась праздновать и День благодарения, но я этого не помню – папа говорит, она бросила эти попытки из-за того, что мы до мозга костей англичане, и сосредоточила все свои силы на Рождестве. Неожиданно для себя Джози рассмеялась. – А сейчас? Вы по-прежнему празднуете его вместе? Ей припомнился прошлый год, когда Макс был на пути к родным. – Думаю, у мамы был такой план, но они живут в Америке всего несколько лет, так что посмотрим, реализуется ли он. Когда родители продали дом нашего детства, – добавил он, – мы с сестрой, на тот момент уже взрослые, взбунтовались – больше никакого Рождества! Джози усмехнулась. Она устала, но благодаря движению наконец-то согрелась. – Звучит вполне разумно… – Джози? Это ты? Она обернулась на звук голоса. Темноволосая женщина в красном пальто и, судя по всему, на поздних сроках беременности только что вышла из магазинчика и радостно улыбалась ей. Джози узнала ее не сразу. Волосы у женщины были короче, чем ей запомнилось, лицо – круглее, взгляд стал открытым, а не насупленным, и на лице отсутствовал толстый слой косметики, как в старших классах школы. – Бет? – удивилась Джози. – Так это в самом деле ты, – сказала Бет, складывая руки в перчатках на выпирающий из-под пальто живот. – Сколько лет, сколько зим! Остальных я вижу по крайней мере раз в год, а ты ведь не приезжаешь на Рождество, да? Джози как-то упустила из виду тот факт, что здесь и шагу ступить нельзя – обязательно наткнешься на знакомых. – Обычно нет, – согласилась она, стараясь сохранять улыбку на лице. Даже в школе они с Бет не были лучшими подругами, скорее состояли в приятельских отношениях – тусовались в одной компании, но с глазу на глаз общались разве что случайно. И тем не менее Джози захлестнула волна ностальгии – никого из школы она давно не видела, проводить традиционные встречи в последние годы всем стало недосуг – жили кто где, у каждого была собственная жизнь, работа, семья. – Значит, ты приехала на Рождество? – спросила Джози, зная, что без беседы при случайной встрече никак не обойтись. – Вообще-то мы с мужем переехали сюда год назад, – сказала Бет, блеснув глазами при слове «муж». – Он ведь открыл собственную строительную фирму. – Как здорово, – автоматически проговорила Джози. Она знать не знала, кто муж у Бет, а потому информация не произвела на нее никакого впечатления. – И мы ждем второго ребенка. – Бет ласково провела рукой по животу. – Второго, – чуть ошарашенно повторила Джози. – Вот это да. Ей смутно припомнились слова Мемо о том, что Бет беременна, но слышать – это одно, а увидеть своими глазами – совсем другое. – Да вот. – Бет снова просияла улыбкой, выглядя невероятно счастливой. – Нил сейчас дома с Люси, а я выскочила в магазин, мама попросила. – Она показала на сумку с покупками. – Ну, рада была повидаться, – продолжила Бет, когда Джози не нашлась, что сказать. – И нас всех страшно огорчило известие про твою бабушку – я очень надеюсь, что она поправится. Ну разумеется, все уже знают, подумала Джози, хотя это ее не огорчило – даже хорошо, что люди в курсе и беспокоятся. – Спасибо, – сказала она, – я тоже на это надеюсь. Бет сочувствующе кивнула, и Джози подивилась тому, насколько та изменилась. Она-то по-прежнему ощущала себя слегка застенчивым и послушным подростком, но, возможно, со стороны казалось иначе. – А это твой муж? – вежливо поинтересовалась Бет, указывая на Макса, который стоял поодаль и с чуть озадаченным видом наблюдал за их беседой. Это настолько напомнило ей школьную Бет – та всегда говорила в лоб и потому в школе у нее случались проблемы, – что Джози рассмеялась. Отрадно, что хоть что-то в этой жизни не меняется. – Это Макс, – сказала она, – мой друг. За неимением лучшего или, во всяком случае, более точного слова. Бет почти рефлекторно бросила взгляд на левую руку Джози и, казалось, была слегка разочарована. – Ну ничего, – ободряюще сказала она, – еще встретишь кого-нибудь. – На самом деле, – впервые подал голос Макс, – новым знакомствам после тридцати лет сейчас пытаются препятствовать. Джози и Бет недоуменно посмотрели на него. – Кто? – спросила Бет. – Правительство, – быстро ответил Макс. – Согласно проведенному исследованию, знакомства в столь позднем возрасте плохо сказываются на психическом здоровье, поэтому предпринимаются активные меры к тому, чтобы население остепенялось до тридцати. – Вид у него был совершенно серьезный, хотя Джози уставилась на него с недоверием. – Предполагается, что это будет способствовать социальной сплоченности и снижению числа психических проблем, в частности депрессий, а значит, финансирование смогут направить на иные нужды. К этим выводам в свое время пришел Дюркгейм[15], исследуя самоубийство. Бет напряглась еще сильнее, а Джози покачала головой, удивляясь тому, каким он может быть убедительным. – Ничего такого я не слышала, – сказала Бет. – Это в новостях было? Джози чувствительно ткнула Макса локтем в бок, так что он поморщился. – Он шутит, Бет, не обращай внимания – просто прикалывается. Бет слегка улыбнулась, переводя взгляд с Джози на Макса, точно пытаясь понять, в чем тут юмор. – Слушайте, мы сегодня у мамы имбирное печенье стряпаем – пойдемте к нам! Ну, если, конечно, у вас нет других планов. – О, я не… Но Макс не дал Джози договорить. – Звучит заманчиво. Обожаю имбирное печенье. И разрешил сомнения, взяв у Бет сумку и жестом предложив ей указывать дорогу. Джози помнила дом Бет со школьной поры, когда они несколько раз компанией оставались у нее с ночевкой, но столь радушного приема никак не ожидала. В прихожей они с Максом разделись, и тут из кухни появились родители Бет, оба в одинаковых фартуках. – Джози Морган, это ты? – воскликнула мама Бет, устремляясь к ней с сияющими глазами. – Мы на улице столкнулись, – сказала Бет. – Я подумала, лишние руки нам не помешают. – Ну разумеется. Мы так разволновались, когда узнали, что твою бабушку вчера увезли в больницу, да, Саймон? – Папа Бет, уже совсем облысевший, послушно кивнул. – Ты поэтому приехала? – Джози кивнула, подозревая, что поняла, почему их с Максом пригласили делать печенье в одиннадцать утра. – Ну, не переживай, сейчас самое лучшее – это отвлечься. Бет правильно сделала, что позвала вас. – Спасибо, миссис Коуп. – Да брось, Джози, ты уже не маленькая, зови меня Пиппа. – Она приобняла ее, потом чуть отступила назад, и, к удивлению Джози, ее сияющие глаза слегка увлажнились. – Ты так похожа на свою маму, ты знаешь об этом? – Джози и раньше это слышала, в основном от Мемо, но каждый раз это было неожиданностью. – Она ведь это любила, – говорила Пиппа, ведя Джози в кухню, где стоял теплый дух, кругом лежали решетки с остывающими имбирными человечками, пахло корицей, имбирем, другими специями, и все поверхности были посыпаны мукой. – Вы про имбирное печенье? – спросила Джози, оглядываясь на Макса, который уже беседовал с отцом Бет, кивая головой. – Ну да, – сказала Пиппа. – Это украшения на елку, ты знаешь, мы всегда вешаем их в последнюю минуту, потому что их тут же съедают. А про ежегодную распродажу выпечки в пользу бездомных ты, конечно, помнишь? – Само собой.