Мистер Лэндор. Я сделал одно важное открытие. И двумя дюймами ниже, более мелким, но не менее торопливым почерком: Могу я прибыть к вам домой? Завтра? Повествование Гаса Лэндора 14 7 ноября Когда-то, Читатель, я и сам впервые увидел этот дом. Так что могу представить, каково было впечатление По, когда он в воскресенье днем шел ко мне. Сначала нужно перебраться через ручей, дважды. Потом вы видите под сенью тюльпанного дерева тонкую квадратную дымовую трубу, сложенную из голландского кирпича, а под ней – крышу из старомодной серой черепицы, забирающей под себя фронтоны с обеих сторон. Дом не такой большой, как кажется издали, – двадцать четыре фута в длину и шестнадцать в ширину, без крыльев. Лиана винограда добралась почти до самой крыши. Дверного звонка нет, нужно стучать. Если никто не встречает, чувствуйте себя как дома. Что По и сделал: вошел, будто меня там и не было. Уверен, им двигало не хамство, а настоятельное желание увидеть дом. Не знаю, почему мое обиталище так манило его, но если какой-то кадет решает сделать тебя центром своего внимания в воскресенье – в единственный день за всю неделю, когда он может воспользоваться своей свободой, – ты не должен расспрашивать его. Он перемещался короткими отрезками от одного предмета к другому, трогал жалюзи, касался нитки сушеных персиков, замер перед страусиным яйцом, висевшим в углу рядом с трубой. Не один раз он был готов задать вопрос, но его отвлекало что-то, чего он не ожидал увидеть и что считал нужным срочно рассмотреть. Гости в моем доме бывают редко, но я не припомню никого, кто так внимательно изучал его внутреннее убранство. Из-за этого я чувствовал себя неуютно. Поймал себя на том, что мне все время хочется извиниться за запущенный вид или объяснить значение того или иного предмета. «Раньше, мистер По, в этих горшках росли цветы. Моя жена была специалистом по выращиванию гераней и анютиных глазок. А этот вытертый ковер? Это я своими башмаками затоптал такую красоту. Окна всегда украшали муслиновые гардины, и да, у этой лампы матового стекла был итальянский абажур, но он порвался, и я уже забыл, как…» По кружил и кружил по дому, рассматривал все, пока уже не осталось ничего нерассмотренного. Потом подошел к окну, раздвинул ламели жалюзи и посмотрел в сторону востока, туда, где привязан Конь, туда, где скальный уступ, туда, где дальше берег обрушивался к Гудзону и где виднелись пушистые шапки Сахарной головы и Северного редута. – Как красиво, – пробормотал он в стекло. – Вы очень добры. – И здесь чище, чем я ожидал. – Некто периодически заглядывает ко мне. Собственные слова прозвучали для меня причудливо: «Некто периодически заглядывает ко мне». В сознании тут же промелькнул образ Пэтси, посреди ночи драящей на кухне кастрюли. По уже стоял на коленях у камина и заглядывал в мраморную вазу. Одному Богу известно, что он рассчитывал там найти. Ветки? Цветы? Пепел? Но только не это, я уверен. Он присвистнул, вытаскивая его: кремневый пистолет модели девятнадцатого года, пятьдесят четвертого калибра с десятидюймовым гладким стволом. – Это как удобрение? – спросил он. – Сувенир, не более. Из него в последний раз стреляли, когда президентом был Монро. Пуль нет, а вот порох еще есть, если вам хочется пошуметь. Кто знает? Возможно, он и поймал бы меня на слове, если б его внимание не заняло другое. – Книги, мистер Лэндор! – Да, я же читаю. Не библиотека – всего три ряда, – но все мои. Пальцы По пробежали по корешкам. – Свифт, как же иначе… Купер – достойно сожаления. «История Нью-Йорка» Никербокера[65] – ну, она обязательно должна быть в любой библиотеке… о, «Уэверли»[66]! Интересно, хватит ли у меня терпения перечитать его. – Он наклонился ближе. – А вот это интересно. «Очерк об искусстве дешифровки» Джона Дэвиса. Тут еще доктор Уоллис и Тритемий – целый ряд трудов по шифрованию… – Мое хобби в отставке. Надеюсь, безвредное. – Вот в чем бы я вас никогда не обвинил, мистер Лэндор, так это в безвредности. Дайте-ка взглянуть… Фонетика, лингвистика – само собой. «Естественная история Ирландии». «География Гренландии». Вы, наверное, на самом деле исследователь Севера… Ага! – Он выхватил голубой том с верхней полки и устремил на меня сияющий взгляд: – Вы разоблачены, мистер Лэндор. – Ммм?.. – Вы дали мне понять, что не читаете поэзии. – Не читаю. – Байрон! – вскричал он, потрясая книгой. – И, простите мне мои слова, но хорошенько зачитанный. Выясняется, мистер Лэндор, что у нас с вами больше общего, чем я догадывался. Какая ваша любимая поэма? «Дон Жуан»?.. Или «Манфред»? Или «Корсар», коим я совершенно по-мальчишески увлекся?.. – Пожалуйста, поставьте на место, – сказал я. – Это книга моей дочери. Я изо всех сил старался говорить спокойно, но что-то, вероятно, прозвучало в моем голосе, потому что он густо покраснел и неуклюже дернулся. Книга случайно раскрылась, и с раскрытой страницы потекла медная цепочка. Прежде чем По успел поймать ее, она со звоном упала на деревянный пол. Эхо подхватило звон и повторило его. Сморщившись, По опустился на колени и поднял цепочку. И протянул мне на ладони. – Это… – Тоже дочери. Я увидел, как он судорожно сглотнул. Увидел, как засунул цепочку между страницами и поставил книгу на полку. Потом отряхнул от пыли руки. Подошел к плетеному диванчику из клена и сел. – Вашей дочери здесь нет? – Нет. – Может, она… – Она сбежала. Давно. Его кулаки то сжимались, то разжимались, то сжимались, то разжимались. – С кем-то, – сказал я. – Вы хотели знать, сбежала ли она с кем-то. Да, именно так. По пожал плечами, глядя в пол. – С кем-то, кого вы знали? – после непродолжительного молчания спросил он. – Вскользь. – И не собирается возвращаться? – Маловероятно. – Тогда мы с вами оба одиноки в этом мире. Он произнес это с полуулыбкой на лице, как будто пытался вспомнить рассказанную кем-то шутку. – Вы не одиноки, – сказал я. – У вас есть мистер Аллан из Ричмонда. – О. У мистера Аллана свои заботы. Он только что стал отцом близнецов. И собирается снова жениться… Увы, не на женщине, которая родила ему близнецов. Все это неважно, потому что сейчас я для него мало что значу. – А ваша матушка? Ведь у вас все еще есть мать, не так ли? – Я попытался убрать язвительность из тона, но тщетно. – Во всяком случае, она разговаривает с вами. – Да, время от времени. Но никогда напрямую. – По поднял вверх руки. – Я плохо помню ее, мистер Лэндор. Она умерла, когда мне еще не было трех. А вот мой брат – ему тогда было четыре – много рассказывал о ней. Какая у нее была манера поведения. Какой у нее был запах – от нее всегда пахло ирисом… Именно в этот момент, Читатель, начало происходить нечто странное. Я могу описать это только как изменение атмосферного давления. Мне показалось, будто собирается буря – прямо у меня над головой. Я покрылся гусиной кожей, в глазах запульсировало, волосинки в ноздрях встали дыбом. – Вы говорили, что она была актрисой, – тихо сказал я. – Да. – И певицей тоже? – О да. – Как ее звали? – Элиза. Элиза По. Поразительно! Ощущать, как в висках нарастает давление. Без боли, без дискомфорта. Как предупреждение, которое помогло мне подготовиться к следующему. К желанию следующего.