– Да, знаю. – Так что… ничего особенного. Но я все равно благодарен вам… – Конечно, – сказала Лея. Исполнив свой долг, она подняла голову и поймала мой взгляд. В ее глазах я увидел особый блеск. Он словно оживил ее всю, и между нами возникла своего рода связь. – Мистер Лэндор, я не считаю нужным ходить вокруг да около или притворяться. Я пришла сюда вслед за вами с определенной миссией. – Тогда я готов выслушать вас. Она помолчала. – Я знаю… – Опять пауза. – Я знаю, что мой брат какое-то время назад был предметом вашего расследования. Знаю, что вы подозреваете его в совершении ужасных вещей. Знаю, что вы арестовали бы его, если б имели доказательства. – Мисс Марквиз, – сказал я, покраснев, как мальчишка, – вы должны понять: я не могу обсуждать… – Тогда позвольте мне говорить прямо. Мой брат не виновен ни в чьей смерти. – Вы говорите как преданная сестра. Иного я от вас и не ожидал. – Но это правда. – Тогда все обязательно выяснится. – Нет, – сказала Лея, – я в этом не уверена. Она вдруг встала. Прошла вперед, к краю откоса, и сказала, стоя ко мне спиной: – Мистер Лэндор, что нужно, чтобы отозвать вас? – Мисс Марквиз, вы меня удивляете. Мы недостаточно знакомы, чтобы подкупать друг друга. Лея резко повернулась, шагнула к скамье. – Так вот чего вы ходите? – закричала она. – Познакомиться поближе? Ах, Читатель, что это было за зрелище! Жестокий изгиб губ, жесткий взгляд. Возмущенный трепет ноздрей. Она была вулканом, бушевавшим под коркой льда. И выглядела во всех отношениях величественно. – Мисс Марквиз, – сказал я, – я предпочел бы предоставить вам любоваться видами в одиночестве. И ее внутренний огонь тут же погас, лед растаял. – Ах, – с грустью произнесла она, – значит, я была права… Вас это не интересовало. – Она засмеялась. – Боюсь, вам придется стать одной из многочисленных неудавшихся интриг маменьки. Что ж, отлично. А если я дам слово, что вам никогда не придется жениться на мне? – Мисс Марквиз, ни один мужчина в здравом уме не потребует от вас такого. – Но вы отличаетесь от других, – сказала она. – Я имею в виду, что шанс полюбить… снова… не является вашей целью. Я устремил взгляд мимо нее на реку, где голубая барка двигалась на юг под покровом легкой дымки. Горлица прыгала, как камешек, от лужи к луже. Я подумал о Пэтси. Как она отшатнулась от меня в нашу последнюю встречу. Как часть меня скорбела об этом, а часть… радовалась. Получив то, чего всегда хотела. – Это верно, – признался я. – Думаю, я устранился от этой охоты. – Только для того, чтобы поучаствовать в охоте другого рода. Вы намерены преследовать моего брата и претендуете на мою семью, как на добычу. – Я намерен способствовать тому, чтобы правосудие свершилось, – ровным голосом сказал я. – Чье правосудие, мистер Лэндор? Я уже собрался ответить, но промолчал. В ней произошла перемена. Не сразу, нет; сначала я увидел это в ее глазах. Потом она побелела как полотно, а ее рот приоткрылся, будто медвежий капкан. – Это очень глубокий вопрос, – сказал я, стараясь говорить как можно беспечнее. – Советую вам обсудить его с вашим другом мистером По, он большой специалист в этих делах. Мне же пора возвращаться к работе; у меня не так много времени, чтобы… – Не надо! Слова вылетели непроизвольно, еще до того, как она была готова произнести их. Они раскололи воздух, и его осколки, вращаясь, разлетелись во все стороны. – Нет! В кабинете Говернора Кембла она кричала не так. Нет, сейчас это был совершенно человеческий крик. И шел он из глубин ее души. Наверное, Читатель, для меня это стало почти облегчением. Знать: то, что терзает ее, не имеет ко мне никакого отношения. – Мисс Марквиз… Но она меня не слышала. Кажется, она была потрясена собственным поведением, потому что стала мелкими шажками пятиться от меня. Словно ее тянуло прочь осознание собственной неудачи. – Мисс Марквиз! – окликнул ее я. Я стал продвигаться к ней, сначала осторожно. Наверное, я уже понимал, к чему стремится ее тело, но не мог заставить себя быстрее отреагировать на ее действия. Она достигла края… постояла там, шатаясь и дрожа… и повалилась вниз. – Нет! – закричал я. Я поймал ее за руку… но было поздно, потому что ее тело уже вознамерилось утащить за собой все, связанное с ним, – и утащило меня. Земля ушла из-под ног, и мы полетели вниз в потоке камней и в обжигающем ветре. А потом из ниоткуда появилась земля. Она подхватила нас – и удержала. Я открыл глаза. И едва не расхохотался, ощутив боль от царапин на спине и в коленях. Потому что это была слишком малая плата! Мы упали на гранитный выступ в восьми футах ниже, и… и ведь спаслись же! Соединившись в живую цепь, мы спаслись. Как же сильно я ошибался… Мы оказались в еще большей опасности, чем раньше. Лея пролетела мимо выступа и теперь – как же медленно это до меня доходило! – висела в воздухе. А я… я был единственной нитью, что связывала ее с жизнью, и при этом сам едва удерживался на граните. Под нами же не было ничего, кроме воздуха… и в сотнях футов ниже – омываемых рекой камней, которые так и ждали, когда мы рухнем на них. – Лея, – выдохнул я. – Лея. Проснись! Именно это я хотел закричать. Но я знал, в каком она состоянии, и понимал, насколько бесполезно кричать. У нее начался припадок: тело стало жестким, как доска, и билось в жестоких судорогах, что мешало мне удержать его. Пальцы сжались в кулак, глаза закатились, изо рта стекала тонкая струйка пены. Ничто не могло вернуть ее в реальный мир. Я чувствовал, как она выскальзывает. – Лея! Я не звал на помощь; звал ее, ибо знал, что помочь может только она. Здесь было слишком уединенное место, чтобы нас кто-то заметил. Даже лодки, шедшие по реке, даже они не заметили бы нас. В тот момент я чувствовал себя таким же беспомощным, как в гардеробной Артемуса. Я снова оказался в замкнутом пространстве и мог полагаться только на собственные сообразительность и выносливость – теперь лишь от них зависели две жизни, висевшие над пропастью. Под весом Леи я дюйм за дюймом начал сползать с выступа, и перспектива упасть на черные мокрые камни внизу вырисовывалась все явственнее… Наконец мне удалось ухватить ее за запястье, и я стал осматриваться, в темноте нащупывать точку опоры… что-нибудь такое, за что можно было бы ухватиться, хоть что-нибудь… Но ничего не попадалось. И вдруг мои пальцы натолкнулись на нечто твердое, влажное и узловатое. Я увидел его подобно Слепому Джасперу – кожей. Корень. Торчавший из земли корень дерева. Ах, как же я вцепился в него! А другой рукой стал подтягивать Лею. Признаюсь, были моменты, когда я думал, что разорвусь на две части, – так велики были силы, тянувшие меня в противоположные стороны. Однако вскоре я понял, что эти силы неравны. Корень под весом двух тел стал сдаваться. «Прошу тебя, – молил я, – держись». Но корень был глух к моим мольбам, он начал потрескивать, и вскоре моя молчаливая мольба была заглушена другой, высказанной вслух: теми же словами, что повторялись вновь и вновь. Прошла вечность, прежде чем я вспомнил, что это за слова. – Не надо. Не надо. То, Читатель, было что-то вроде обращения к Богу. От меня! От человека, который под страхом смерти не стал бы молиться. Могу сказать только, что когда этот корневой вырост в конце концов сломался, моя рука уже хваталась – по наитию, по чудесной подсказке – за его собрата, и вот он-то уже держался крепко. Следующее, что я осознал, – что надежно стою на уступе, а передо мной лежит Лея Марквиз, дрожащая… но живая. * * * Я решил воспользоваться имеющейся у меня роскошью – небольшим количеством времени, – чтобы отдохнуть, прежде чем заканчивать наше путешествие. У нас не было возможности ни спрыгнуть, ни подпрыгнуть: до верха было восемь футов, Лея все еще оставалась без сознания, хотя дрожала уже не так сильно.