— И вам совершенно неизвестно их даже приблизительное местонахождение. У меня такое ощущение, что вам что-то не договариваете. Несколько мгновения я колебался с ответом. — Да, Анвар назвал мне приблизительное место, где они могут скрываться. Но это большой район, и вполне возможно, что они его покинули. Это опасно долго находиться в одной точке, могут заметить. — Все равно, мы должны проверить. — Кто мы? — Я, вы, Володя. — Да вы сошли с ума, если мы на них, не дай бог, наткнемся, они нас перестреляют, как зайцев. — Может быть, и перестреляют. Но и ждать, когда они что-то опять взорвут, мы тоже не можем. — То, что вы предлагаете, бессмысленно. — А что не бессмысленно? Ждать, когда тебя подкинет вверх взрывная волна и разбросает кусочки твоего тела на большое расстояние? Я однажды видела, что осталось от человека после взрыва. Страшней и ужасней зрелища представить невозможно. Я целый месяц не могла нормально спать. И если вы не доверяете местным сотрудникам ФСБ, то ничего другого нам не остается. Я подумал, что может быть, она и права. То, что предлагает Ирина, разумеется, безумие, но и безумие сидеть, сложа руки. В ситуации, когда верить нельзя абсолютно никому, приходится совершать поступки, которые при других обстоятельствах никогда бы не совершил. Но неужели она не боится? Ведь отправиться на поиски отъявленных головорезов, все равно, что сунуть голову в пасть льва. — Я подумаю над вашим предложением, — сказал я. — Мне кажется, дорог каждый день или даже час. — Самые опасные операции, это не те операции против опытных и опасных преступников, а операции неподготовленные. В них опасность подстерегает на каждом шагу. — Вам видней. — Именно так. — И долго вы будете готовиться? — Не знаю, но я постараюсь, как можно быстрей. Ирина встала. — Я буду ждать вашего сигнала. До свидания. Неожиданно для меня она подала мне руку. Я с благоговением осторожно сжал, словно бы они были хрустальные, ее тонкие и нежные пальчики. Глава 26 Разговор с Орестовой поверг меня в состояние, который я бы назвал стопор. Я просто не знал, как следует поступить. С одной стороны трудно было поверить, что Ирина намерена выслеживать бандитов, но с другой стороны она высказалась на этот счет настолько ясно и не двусмысленно, что по иному интерпретировать ее слова было просто невозможно. Мысли, словно табун необъезженных лошадей, метались в разные стороны, и я никак не мог принять никакого решения. Но при этом я четко понимал, что решение принять обязан, иначе мне никогда не видать ее, как своих ушей в мире, где разбиты все зеркала. Но еще глупей было бы бездумно броситься в эту авантюру, не выяснив все, что только можно выяснить, и не подготовившись к ней настолько, насколько это возможно при нынешних условиях. Следующий час после ухода Орестовой я провел исключительно в интенсивных размышлениях. Нельзя сказать, что эти усилия принесли обильные плоды, но, по крайней мере я наметил хотя бы какие-то контуры предстоящих действий. Правда, уверенности в том, что действовать именно таким образом я у меня не было никакой. Первым делом я позволил неизвестному мне Ахмеду, чем телефон дал мне Анвар. На мой звонок отозвался мужской голос с сильным кавказским акцентом. Причем, он был таким сильным, что некоторые слова я понимал не сразу, скорей по смыслу, нежели, чем по их произношению. Я назвал себя и добавил, что телефон мне дал Анвар. — И чего ты хочешь от меня? — спросил мужчина, причем, его интонация была далека от дружественной. — Встретиться, — ответил я. — Когда? — Как можно скорей. После довольно продолжительной паузы, я вновь услышал резкий голос. — В десять часов вечера стой у магазина «Рыбный» на краю тротуара на улице Пионерской. Рядом с тобой остановятся красные «Жигули». В них сразу же и садись. У тебя на это будет полминуты. Не успеешь, значит, встреча не состоялась. И тогда больше не звони. Ты все понял? — Как не понять. Ахмед, не прощаясь, отключился. Я понятия не имел, где эта улица с таким славным названием. Спрашивать же я не хотел; зачем наводить кого-то на след. Поэтому я вышел из гостиницы, в расположенном неподалеку газетном киоске приобрел карту города и вернулся в номер. Там я стал искать эту улицу. Оказалась, что она расположена на другом конце города, в районе, где я раньше никогда не бывал. Разумеется, магазин «Рыбный» на карте указан не был. Я вдруг подумал, что предстоящая встреча — просто идеальная ловушка для меня. Не надо даже заманивать, я сам напросился, дабы в нее угодить. Я сам должен сесть в автомобиль, не надо принуждать это сделать силой. И кто в нем окажется, и где окажусь я через некоторое время — это большой вопрос? Но и не пойти, несмотря на весь риск, на встречу я не мог. Я не представляю, что может сообщить мне Ахмед, но другого источника информации у меня нет и не предвидится. А без нее вся наша затея становится не только бессмысленной, но и чрезвычайно опасной. Я решил, что даже Леониду не стану рассказывать о предстоящей встрече с Ахмедом, может быть, что-нибудь скажу по ее итогам. Если хочешь сохранить все в тайне, не сообщай ничего даже самому близкому тебе человеку. Это было то правило, которое нам постоянно внушали в конторе, как в семинарии заповеди божьи. И до сих пор у меня не было оснований поставить его под сомнение. Неожиданно ко мне зашел Сабов. В последнее время я заметил, что он как-то странно стал ко мне относиться, то ли пристально приглядывается, то ли выставляет оценку моим действиям. После того, как он признался, что работает у меня лишь для того, чтобы набраться опыта и знаний для того, чтобы затем меня же и переплюнуть, в моем отношении к нему невольно стала проявляться некоторая настороженность. Я даже спрашивал себя: а могу ли я ему доверять, как прежде, не выполняет ли он в моей фирме, кроме обязанностей вице-президента и еще ряд других, не оговоренных нашим контрактом функций. Впрочем, подобные подозрения ни на чем конкретно не основывались, скорей то были не более чем предположения, один из возможных вариантов развития событий, которые я привык просчитывать. Но я всегда серьезно относился к таким возможностям, так как по опыту знал, какие иногда удивительные выкрутасы выделывает жизнь, и люди, чья репутация была на первый взгляд выше всяких похвал, показывала такую прыть в выполнение некоторых дел, что приходилось только удивляться, откуда это в них. — Завтра будем снимать Перегудова, — доложил он. Типажи подобрали просто замечательные, на километр видно, что инородцы и что у нас проживают нелегально. Вот увидите, как все здорово получится. — Я не буду присутствовать при съемках, — сказал я, — я тебе поручил, ты и доводи все до конца. Я тебе полностью доверию. Мое заявление несколько обескуражило вице-президента, который явно не ожидал такого моего решения. Но у меня, во-первых, не было ни малейшего желания смотреть на этот фарс, а во-вторых, я не знал, где завтра окажусь. Я вступаю на дорогу, где чересчур много неизвестных величин. А некоторые из них весьма вероятно, что вооружены и потому очень опасны. — У тебя нет больше ко мне вопросов? — спросил я. Я увидел, что Сабов немного замялся, что было ему вовсе не свойственно. — Я хотел бы знать, что тут происходит? — Предвыборная кампания по-русски, — усмехнулся я. — Или ты еще не понял, как у нас все это происходит. — Я не об этом. То, что тут творится, очень даже замечательно. Я счастлив, что участвую в этом деле. У меня возникло примерно такое чувство, когда разгадываешь шараду и никак не можешь найти к ней ключ. — Но тогда, что же тебя беспокоит? Все же замечательно. Разве не так? — Вы чем-то заняты еще. Я бы тоже хотел в этом участвовать. Оборот, который вдруг принял наш разговор, мне совершенно не нравился. Я не понимал, что кроется под его словами, что лишь усиливало возникшее у меня подозрения. Насколько я знал Сабова, у него никогда не отмечалось стремление к авантюрам. Это был в высшей степени прагматичный молодой человек. И хотя между нами разница в возрасте была немногим более десяти лет, иногда у меня возникало ощущение, что мы принадлежим к разным историческим эпохам, которые разделяют века. — Чем же я еще, по-твоему, занимаюсь? — Я постарался наполнить свой голос высшей концентрации иронии. — Тем, что тут происходит, помимо предвыборной борьбы. — А что тут происходит помимо предвыборной борьбы? — Взрывы, выступления всякой националистической черни, предвыборная кампания Орестовой, — перечислил он. — И я всем этим занимаюсь? — Мне кажется, да. Наблюдательности ему не откажешь, без большой радости констатировал я. Теперь появилось еще одно осложнение, мало мне что ли людей Гаева, которые следуют за мной по пятам так теперь еще один выискался, который так же хочет не выпускать меня из виду. Так на кого же он работает, мой дорогой вице-президент? Я почувствовал разочарование. Меня далеко не все привлекало в Сабове, но я ценил в нем порядочного, умного, многообещающего молодого человека. Сейчас я был вынужден его оценивать с еще одной стороны. А вот она-то меня совсем не радовала. — Давайте с вами, Дмитрий, сойдемся вот на чем, — сухо сказал я. — Вы мой сотрудник, мой заместитель. У нас с вами сугубо профессиональные отношения. Вот ими и ограничимся. А тот допрос, что вы мне только что учинили, пусть окажется последним. Мне приятно с вами работать, но не более того. Давайте не переходить некоторую грань, чтобы потом ни мне, ни вам не сожалеть об этом. Сабов встал с кресла. — Я понял вас, шеф. Больше вопросов не имею. Спасибо за исчерпывающие ответы. Сабов быстро вышел. Ну и задал же он мне задачку, думал я, нервно ходя по номеру. Если он работает на ФСБ, что весьма похоже, то давно ли? С самого начала, как появился у меня, или его завербовали перед нашим сюда отъездом? Сурикову нужен человек, который бы присматривал за мной. Тут у меня сомнений не было никаких. Но вот весьма любопытно, чем он его купил? Пообещал помочь создать такую же организацию, как и у меня? А может, передать ему мою? Тогда куда девать меня? Впрочем, эта ли в наше время проблема, не найдется что ли человек, который однажды нажмет курок. Остается надеется, что это будет все же не мой вице-президент. Может, стоить его уволить? Но, не за что, со своей работой он справляется замечательно, А все остальное абсолютно недоказуемо, на уровне моих предположений. Да и сейчас начинается самая горячая пора, кем я его заменю? Ведь каждый сотрудник на перечет. Как ни крути, пока я его трогать не могу, даже если он работает на самого Люцифера. А поэтому придется оставить все как есть. Только проявлять еще большую бдительность. Всегда жалко, когда люди не оправдывают доверия и ожидания, но в моем возрасте, после того, что мне довелось в жизни увидеть, удивляться этому обстоятельству просто смешно. Я не без труда нашел и улицу Пионерскую и рыбный магазин на ней. Вернее, это была скорее лавочка, да и сама улица больше напоминала деревенскую, нежели городскую, асфальт был положен почему-то отдельными кусками, а все остальное пространство представляло изрытое рытвинами землю. Это был едва ли не самый глухой район города.