Пошла последняя предвыборная неделя, и обстановка с каждым днем накалялась все сильней. Всех охватила нервная лихорадка, возбуждение иногда доходило до такой степени, что некоторые теряли контроль над собой и совершали странные поступки. Я думал о том, какое большое значение придают люди таким пустякам, как выборы. Можно подумать, что от того, кто станет губернатором, изменится мировой порядок. Конечно, на кону большие деньги, даже очень большие, но стоят ли они таких усилий, такой грязи и даже преступлений? Иногда кажется, что кроме них в мире не существуют абсолютно никаких иных ценностей. Только деньги и власть, которую позволяют они получить, а власть в свою очередь конвертируется в звон золотых монет, который для некоторых звучит приятней, чем благовест. И эта карусель никогда не останавливается, захватывая в свою орбиту миллионы жителей, которые подчас даже не понимают смысл происходящего, и подают свои голоса за тех, кто используют их в своих корыстных целях, и для кого они всего лишь тесто для собственного замеса. Неожиданно исчез Перегудов, никого не предупредив. Все терялись в догадках, где он может находиться. Правда, и раньше он выкидывал подобные финты, но сейчас на финише избирательного марафона такое непредсказуемое поведение казалось и странным и опасным. Тем более журналисты осаждали нас, словно армия крепость, все требовали встречи с ним, интервью, комментарии по поводу последних событий. Особенно часто спрашивали о недавнем убийстве, эта тема к недовольству штаба Перегудова все никак не стихала. Приходилось врать про небольшое недомогание, высокую температуру и головные боли. Я был убежден, что Перегудов исчез не спроста, скорей всего он получает последние инструкции. Некто хочет повлиять на исход голосования, оставаясь за кулисами. Оставалось лишь гадать, кто этот серый кардинал? Дело облегчалось тем, что кандидатов на это звание было совсем немного. Впрочем, меня гораздо больше беспокоило другое, какую тактику изберут эти люди под самый конец забега? Именно тут могли быть самые большие сюрпризы. Впрочем, сюрпризов было и так предостаточно. Эскадроны смерти теперь каждый день давали о себе знать. Правда, убийств больше не случалось, но разного род инциденты на межнациональной почве происходили постоянно. Джин все решительней выбирался из бутылки, которую по глупости раскупорили. Мне лишь оставалось гадать, является ли это спланированной компанией, либо спонтанными выступлениями горячей молодежи. Но в любом случае еще ни разу виновные не были найдены. И это наводило на определенные выводы. В мой номер неожиданно зашел Дианов. Я был уверен, что он знает, где скрывается его шеф. После того знаменательного разговора мы больше с ним по-настоящему не общались. — Куда задевался ваш шеф? — встретил я его вопросом. Но Дианов явно не торопился с ответом на него. — У генерала важные дела, — наконец произнес он. — Они, кстати, касаются и вас. Затем я и пришел. Вас приглашают на дачу к Шафраннику. — К Шафраннику? — удивился я. — И когда? — Прямо сейчас Машина вас ждет. — Вы можете сказать, что происходит? Дианов многозначительно посмотрел на меня. — Все встревожены. Дела идут не так, как кое-кому хотелось. А там не любят испытывать чувство неуверенности. Собирайтесь. Последнюю фразу он произнес в приказном порядке. Я было хотел возмутиться, указать на недопустимость разговаривать со мной в таком тоне, но в последний миг проглотил все негодующие слова. Ситуация явно обретает новое качество и не время демонстрировать свое уязвленное самолюбие. Это можно оставить и на потом. — Хорошо, поедемте, — внешне миролюбиво ответил я. Мы сели в машину, где нас уже ждал шофер. — Далеко ли ехать? — поинтересовался я. — Нет, совсем не далеко, — отозвался Дианов. Внезапно он придвинулся ко мне и зашептал мне почти прямо в ухо: — Им недовольны, они считают, что ему не хватает гибкости. Одних к себе он притягивает, зато еще больше отталкивает. Они ищут замену. — Но какая может быть замена за неделю до выборов. — Конечно, сейчас на выборы пойдет он, но потом, после того, как он станет губернатором, он же может подать в отставку. Так, примерно через годик другой. И тогда… — Дианов многозначительно посмотрел на меня. — Они ищут другую кандидатуру, на которую можно делать ставку в дальнейшем. Вы понимаете? Я понимал. Выходит, когда Шафранник делал мне предложение стать вице-губернатором, он смотрел еще дальше, чем я предполагал. В умение заглянуть далеко вперед этим людям не откажешь. И, судя по всему, Дианов в курсе этих наполеоновских планов. А вот в курсе ли его шеф: Однако я решил делать вид, что не понимаю, куда он клонит. Я бесстрастно пожал плечами. — В конце концов, мое дело маленькое, я работаю на того, с кем заключил контракт. Появится другая кандидатура, буду работать с ней. Меня интересуют деньги, а не политика. По выражению глаз Дианова я понял, что он мне не верит, считает, что я притворяюсь. И правильно считает, но только все равно я продолжу это делать. — Не говорите глупости, вы все прекрасно понимаете, — вдруг раздраженно буркнул он. Дианов явно решил не подыгрывать мне. Он надеется со мной договориться, догадался я, вот почему недоволен моей реакцией на свои слова. Он готов служить мне хоть прямо с этой минуты. Для него я уже губернатор. Я стал размышлять, стоит ли мне брать его на службу, чем он мне может быть полезен? Ладно, устроим ему небольшую проверочку, выдержит испытание, тогда можно рассмотреть его слезное прошение более благосклонно. Не выдержит, пусть пеняет на себя. — Меня интересует, что должно произойти в ближайшие дни? Во взгляде Дианова засветилось беспокойство. — А что может произойти, я не понимаю. — Чего-нибудь необычное. Того, чего никто не ожидает. Беспокойство отразилось уже не только в его глазах, но и на всем облике моего спутника, он даже отпрянул от меня. — Я не понимаю, о чем вы говорите. Мы же вместе составляли план мероприятий на последнюю неделю. Ему что-то известно, но сказать он боится, мысленно констатировал я. — Вот и замечательно. Я просто так спросил, на всякий случай. Всегда чувствуешь себя глупо, когда какие-то события застают тебя врасплох. Дианов посмотрел на меня и откинулся на мягкую спинку кресла. Он погрузился в размышления, и до самого конца поездки мы молчали. Я понимал его, в такой не простой ситуации пища для раздумий более чем обильная. И не так-то просто ее будет переварить и принять единственно верное решение, от которого столь многое зависит. А проблема проста, как конструкция спички и стара как мир: на кого сделать ставку и в какой момент? Впрочем, ехать оставалось совсем недолго, буквально минут через десять лимузин затормозил возле высоких кованых ворот. Они распахнулись, и мы въехали на территорию большого поместья. Это было действительно настоящее поместье, с хозяйственными постройками и господским трехэтажным домом. На встречу к нам никто не вышел, словно бы наш приезд остался незамеченным. — Пойдемте в дом, — сказал Дианов, нисколько не удивившись этому обстоятельству. Мы вошли в просторный холл. — Я свою миссию выполнил, привез вас. А дальше мои полномочия заканчиваются. До свидания. Дианов, словно черт их табакерки, почти мгновенно исчез, как будто бы испарился. Я почти не сомневался, что с его стороны эта была своеобразная месть за мое поведение в машине. Но на Дианову и с его хитроумными замыслами и примитивной местью по большому счету мне было глубоко наплевать, какая бы не велась игра, в любом случае его предназначение всегда быть мелкой сошкой. И его отношением ко мне можно спокойно пренебречь. Ни на какую серьезную гадость он не решится, характером не вышел. А вот зачем я понадобился хозяину этих мест, не совсем понятно. Передо мной находилась лестница, которая вела на второй этаж. Я стал по ней подниматься. До сих пор в доме царила необычная тишина, словно бы в нем никого и не было. Но когда я оказался на втором этаже, то до меня донеслись чьи-то неясные голоса. Я пошел на их звук. Голоса привели меня к массивной двери. Поколебавшись несколько мгновений, я решительно дернул за ручку. Я очутился в просторной комнате, обставленной дорогой стильной мебелью. Но не она привлекла мое внимание, а находившаяся здесь кампания. Кроме хозяина дома Шафранника, тут пребывал собственной персоной и пропавший Перегудов. А так же я узнал Сурикова. Однако наибольшее изумление вызвало у меня присутствие Загрядского. Вот уж кого я не ожидал ни при каких обстоятельствах увидеть. Не хватало только бывшей моей супруги. Я осмотрел помещение в поисках ее, но к великой своей радости Веронику я так и не обнаружил. Судя по всему, в комнате проходила весьма напряженная дискуссия, сочетающаяся с обильным принятием алкогольных напитков. Все держали в руках наполненные бокалы, а по тяжелому и мутному взгляду Перегудова, которым он смотрел на меня, я понял, что он уже изрядно пьян. Ко мне направился Шафранник. Как и все, в руках он держал наполненный бокал, но, судя по быстрым и решительным движениям, по ясному взгляду он был трезв. Или почти трезв. — А вот, наконец, и Станислав Всеволодович, — приветствовал он меня. — Мы с нетерпением ждали вас. Судя по брошенному на меня недовольному взгляду Перегудова, ждали меня не все. — А у нас тут маленькое производственное совещание, — с усмешкой продолжил Шафранник. — Обсуждаем, как жить дальше. Хотим услышать ваше мнение на сей счет. — Вряд ли я могу что-то сказать вразумительное, — произнес я. — Мне всегда казалось это самой таинственной областью. — Но кому же, как не у вас, политтехнологов, спрашивать о будущем, — возразил мой собеседник. — Вы же его конструируете, винтик за винтиком. — Вы преувеличиваете нашу роль. Мы лишь даем советы тем, кто действительно пытается его изменить. И далеко не всегда им следуют. А когда следуют, то это далеко не всегда приводит к благоприятным результатам. — Ну не скромничайте. Серые кардиналы иногда играют более заметную роль в истории, нежели белые. Я невольно бросил взгляд на Перегудова. Он внимательно вслушивался в наш разговор, но он явно не доставлял ему удовольствия. Я его очень даже хорошо понимал. — Ладно, довольно теоретических измышлений, — сказал Шафранник. — Перед нами стоят вполне конкретные задачи. Присоединяетесь к нашему разговору. Я сел в кресло предварительно налив себе немного вина. Не столько для того, чтобы пить, а чтобы меньше выделяться из окружения. Судя по всему, перед моим появлением солировал Суриков. Он и продолжил свою речь. — Согласно последним социологическим опросам, выборы предстоят напряженные. Наша победа, может быть, одержана всего с преимуществом в три-пять процентов. Хотя еще пару месяцев по всем исследованиям разрыв составлял до 20 %. Это весьма печальный результат всех наших титанических усилий. — И напрасно истраченных больших денег, — вставил замечание Загрядский. — И напрасно истраченных больших денег, — повторил слово в слово, как попугай, Суриков. — Вы провели кампанию неэффективно, — посмотрел он на Перегудова. Зачем они это говорят ему в моем присутствии, подумал я. Это не улучшим наши отношения с Перегудовым. Если они хотят, чтобы я знал бы об их недовольстве, то их мнение можно донести до меня и в его отсутствии. А теперь он начнет мне мстить за то, что я оказался свидетелем его унижения. Только мне этого еще не хватало. И тут я понял, как раз именно этого они и добиваются. Они хотят вбить клин между нами, чтобы затем разыгрывать эту карту: Перегудов против меня, я против Перегудова. Это весьма удобно дергать то за одну, то за другую ниточку. Театр марионеток во время политического спектакля. — У нас нет к вам претензий, Станислав Всеволодович, — пояснил Шафранник. — Вы выполняли свою работу изобретательно и добросовестно. Мы в вас не ошиблись, чему весьма рады. Если они не ошиблись во мне, следовательно, тем самым они говорят почти открытым текстом, что ошиблись в Перегудове. — Можем ли мы за оставшееся время что-то сделать, чтобы кардинально исправить положение? — обратился ко мне Суриков. Зачем он меня об этом спрашивает, сам не хуже меня знает, что сделать ничего уже нельзя. Если не произойдет нечто из вон выходящее, эту тенденцию уже не переломить. — Сделать уже ничего нельзя, — ответил я. — Максимум отыграть пару процентов. Население связывает усилившийся в последний месяц экстремизм с пропагандисткой кампанией Александра Степановича. Мы не в полной мере учли этот фактор, а он стал активно играть против нас. Некоторые события встревожили людей, даже тех, кто был негативно настроен к инородцам и разделял взгляды господина Перегудова. Но они испугались, они поняли, что экстремизм рано или поздно ударит и по ним. Все не так просто и однозначно, иногда приходится иметь дело с очень многими нюансами. А их не всегда удается учитывать в полной мере.