2081, осень — Он был и будет нашим сыном, Эмма. И это реальная надежда. Ты помнишь, что нам сказали в прошлый раз? — Я понимаю, но… все это как-то… неестественно. То есть я не хочу сказать… Джоан ненавидела это слово. — Неестественно? — Нет, я просто… — Тут нет ничего неестественного! Вообще ничего! Это любимое оправдание всяких кретинов, почему ты сейчас мне это говоришь?! — Не кричи, пожалуйста… — Как? Как я, твою мать, могу… — Заткнись! Взгляд и выкрик Эммы были неожиданными для Джоан и заставили ее замолчать. Эмма продолжала: — Ты права, мы говорим о нашем сыне. И именно поэтому я прошу тебя не пороть горячку. «Ну вот опять». Джоан старалась быть как можно более мягкой. — Послушай. Подумай сама. Ты знаешь прогнозы. Ты знаешь, что нам пришлось брать кредит — и все равно это ничего не гарантирует. — Просто заткнись… — Нет, дослушай. — К Джоан вернулась решительность. — Это лучше, чем всё, что мы можем. Это дает гораздо больше шансов. Ты знаешь это. — И кто это будет? Машина, считающая себя Аланом? — Как будто мы сами не машины. Просто часть его теперь будет искусственной нейронной сетью. И даже не настолько большая. Я понимаю, для тебя это может звучать странно. Но давай вспомним про людей, которые получали тяжелейшие травмы и на всю жизнь оставались овощами! Это шанс не просто на то, что Алан выживет, но и что не станет таким, как они! Ты понимаешь это? — Джоан помолчала, стараясь немного успокоиться. — Даже основа его мозга — если это что-то значит — всё еще обычные нейроны. В этом вся суть. Имплантаты Алана — это обширные протезы. Умный протез. Можно сказать, что этот искусственный интеллект вернет Алану возможность быть в сознании. Но там не будет никаких чуждых воспоминаний, никакой другой… — Джоан запнулась, — личности. «Ни у кого нет личностной идентичности, это условность и обман», — мысленно поправила она себя. Правда, Эмма, хоть и сто раз это слышала, похоже, так и не избавилась от плена иллюзий. Очень по-человечески. Сейчас лучше говорить просто: Алан был и останется Аланом. Эмма молчала. Потом промолвила: — Да, я все понимаю. — Она немного склонила голову. — Прости. Ты права. — Я тоже была… слишком груба. Это, может быть, непросто принять. — Джоан взяла Эмму за плечи. — Он будет нашим сыном не меньше, чем был бы им, каким-то чудом очнувшись сейчас. Я люблю его, как и ты, и хочу, чтобы он выжил. — Я согласна. Пусть все будет так, как ты предлагаешь. Но мне все равно немного не по себе, знаешь. — Я понимаю. Я разозлилась на тебя, но я понимаю, что ты чувствуешь. Сейчас я позвоню им. Чем раньше, тем лучше. — Да… Да, конечно. — Эмма села на диван и, вздохнув, закрыла глаза. — Почему ты всегда должна быть права? Почему ты всегда права?.. — Это не так. Иногда бываешь права ты, иногда я, иногда ошибаемся мы обе. — Позвони. Не теряй времени. * * * 2059 По дороге к кампусу Эмма и Джоан болтали в автобусе. — Когда ты впервые отредактировала себе мозг? Вопрос был вроде бы невинным, но застал Джоан врасплох. Она соврала: — В восемнадцать, перед поступлением в универ. — И как потом? С последствиями операций, в смысле. — Конечно, напрягало и было не слишком приятно, но с теми технологиями, которые были лет семь-восемь назад, все было уже не так и сложно. — Я никогда еще тесно не общалась с людьми с модификациями вроде твоих. Тем более настолько… тесно. — Ну, видишь, мы не кусаемся. — Да я не имела в виду… — Я знаю. Они были уже на полпути. Эмма, сидящая слева, задумчиво посмотрела на что-то в окно. — Я еще в кафе заметила, что ты немного странная. Не в обидном смысле. Когда ты расплачивалась банковской картой. Мне всегда казалось, что люди… твоего типа до подобного не снисходят в принципе. — У тебя полная голова стереотипов. — Вероятно. А вчера вечером я увидела, как ты живешь. Это окончательно разорвало шаблон. Джоан усмехнулась. — Не могу сказать, что модификации не изменили меня — иначе зачем бы я их ставила. Но когнитивно я все равно очень… человечна, если можно так сказать. Я видела таких, которые и впрямь вписываются в твои стереотипы, кто-то так и вообще не от мира сего. К сожалению, и примеры проблем с модами тоже приходилось наблюдать. — Часто такое бывает? — Не знаю, я не статистик. Наверное, реже, чем об этом кричат технофобы. Но риски действительно есть. Кроме того, бывает: улучшишь одно — потеряешь в чем-то другом. Однако все равно находятся те, кого все это не пугает — или не настолько пугает, даже если речь о потере той самой «человечности». — А какие они — самые, прости… э-э-э… «бесчеловечные» моды, которых ты видела? — Не знаю, кто как, но я бы определенно сказала: хайвы. Хотя зависит от конкретного случая, они бывают очень разные. Эмма кивнула. — Глубокая интеграция, мозговой зерг-раш… — Следи за языком! За такие словечки можно и в суд попасть. — Ну мы же только между собой. — Все равно. И мне самой, кстати, это прозвище тоже не по нутру. Все-таки ты скрытая модофобка. И как я только решила с тобой переспать, фу. — Джоан улыбнулась. — В любом случае, по твоему вопросу: кто-кто, а эти мне действительно кажутся… странными. Что такое прямая работа с подключёнными внешними искусственными нейронными сетями, я знаю по себе. Что такое ограниченное межмозговое взаимодействие — тоже. Но когда они капитально перестраивают себе мозги под долговременное сожительство… — Коллективный разум? — Что касается тех, о которых я знаю, — нет, но, возможно, нечто близкое. Члены хайва сохраняют частичную автономию и индивидуальность. Но все равно такая общность нам и не снилась. У них нет секретов друг от друга — это бессмысленно, когда один легко может увидеть что-то из башки другого. Тот, с которым я довольно долго работала, вообще старался не использовать местоимения единственного числа по отношению к себе и членам хайва — только в крайних случаях. Не «я» или «он», а «мы». — Сколько их там было? — спросила Эмма. — Шестеро. Четверо мужчин, две женщины. — Не представляю, как кто-то на такое вообще идет. — Порой сама удивляюсь, — честно ответила Джоан. — Но, с другой стороны, это интересно, хоть и непривычно. — Представляю: я говорю что-нибудь члену хайва, а потом об этом узнают они все. От своих — никаких секретов. — В общем так, по идее, оно и есть. Так что я лично не горю желанием делиться с ними секретами. Да они и не предлагают, впрочем. До сих пор не предлагали, по крайней мере. — Ты говорила про межмозговые интерфейсы. Неглубокие. — Да. — А… когда ты такое пробовала?.. — Однажды, когда занималась сексом, — призналась Джоан. — В том случае, правда, интерфейс был на уровне софта, а не харда — мы обе использовали имплантаты и утилиты. — Мне кажется, отсюда недалеко до хайва.