– А как обстоит дело с типом выбираемых им женщин? Это что, тоже навеяно детскими воспоминаниями? – Как раз об этом я и хотел сказать. Я считаю, он испытывает страх по отношению к данному типу женщин. Именно поэтому он не сам отыскивает их, однако если уж они вступают с ним в контакт, то он вынужден реагировать. Он воспринимает данных женщин как опасность, угрожающую его жизни, и именно поэтому он обязан их победить и устранить с лица земли, чего бы это ему ни стоило. Быть может, сам акт убийства является для него в той или иной форме регрессией – возвращением в детство, однако в то же время он прекрасно осознает, что делает нечто неправильное, как в момент совершаемых им убийств, так и до и после них. – Что позволяет нам рассчитывать на получение от него признания, когда мы предоставим имеющиеся у нас против него улики – какими бы слабыми они на сегодняшний день ни были? – Этого я не знаю. Он – человек умный и, вполне вероятно, сможет разобраться, что именно юридически свидетельствует против него, а что может считаться домыслами. С другой стороны, для него будет мучительно сознавать, что посторонние проникли в его самые сокровенные тайны. Кроме того, он необычайно инфантилен, и очень может быть, что данная черта характера сыграет решающую роль. Конрад Симонсен попытался сделать вывод: – А если мы при этом будем ссылаться на побудительные мотивы, берущие начало в его детстве, то это будет для него вдвойне мучительнее. – В десятки раз мучительнее. Я не думаю, что он сумеет справиться с собой. Однако, как я уже сказал, наверняка я этого не знаю. Не забывайте, ведь он уже много лет живет двойной жизнью. У Поуля Троульсена возник вопрос: – Может, он берет какие-нибудь трофеи у своих жертв? Хорошо бы также, чтобы он хранил их дома. – Едва ли. Я предполагаю, что он вовсе не хочет помнить этих женщин – скорее, стремится быстрее их забыть. – А с чего это ему вздумалось заделаться профессиональным шпиком? Понимаешь, что я имею в виду? Эта его фирма со всякими там сверхчувствительными микрофонами, скрытыми камерами, компьютерами и прочими шпионскими техническими наворотами? – Может, причины также кроются в детстве – при выборе рода занятий такое часто случается, однако мне бы не хотелось сейчас гадать. Поуль Троульсен заглянул в лежащий перед ним блокнот и сказал: – Не мог бы ты подробнее остановиться на этой его так называемой инфантильности? Рассуждения о ней всплывают постоянно. Это что, какое-то умственное нарушение? Я имею в виду, ненормальное развитие? – Если ты говоришь о личностных отклонениях, типа синдромов Аспергера, Туретта, аутизма… синдрома дефицита внимания с гиперактивностью или как там еще звучат все эти диагнозы, то мой ответ – однозначно нет. Все эти заболевания являются весьма неприятными как для самих больных, так и для окружающих, однако совершенно определенно не делают из страдающих ими лиц серийных убийц. В то же время вынужден признать, что иногда они подразумевают определенную степень инфантильности. Что касается нашего случая, то уместнее было бы считать Андреаса Фалькенборга личностью, которая легко может попасть под чье-то влияние, если соответствующий субъект ведет себя авторитетно, так сказать… по-взрослому. Причем необычайно легко, учитывая все то, что я о нем до сих пор читал. Конрад Симонсен осмотрелся по сторонам – похоже, больше вопросов ни у кого не было. Он собрал бумаги и сказал, обращаясь к двум оставшимся членам своей команды: – Итак, детство Андреаса Фалькенборга. Образуйте несколько групп и позаботьтесь, чтобы они копали как можно глубже. Друзья детства, манера проведения досуга, любимые книги, школьные учителя и, конечно, прежде всего, его родители – все о них, что сумеете отыскать. Если он разбил коленку перед выпускным балом или перепутал первую строчку псалма, я также должен это знать. И чем скорее, тем лучше. Глава 24 После окончания совещания Полина Берг перехватила психолога в коридоре и одарила его одной из самых очаровательных своих улыбок. – Прости, пожалуйста, но не найдется ли у тебя пары секунд? У меня возник еще один вопрос. – Не стесняйся. Девушка покосилась через плечо на ту дверь, из которой только что вышла. – Может, я лучше тебя провожу? – Не возражаю. А что, другим не стоит это слышать? Она осторожно взяла его за плечо и увлекла за собой. – А ты неплохо разбираешься в ситуации. – Спасибо. Так чего же не должны слышать остальные? Видно было, что похвалой его не купишь, и свой вопрос он повторил точно таким же тоном, что и мгновение назад. Да уж, он был вовсе не глуп. Однако поскольку этому разговору она придавала особое значение, Полина решила пустить в ход тяжелую артиллерию: – Ты женат? Или, может, девушка есть? Если вопрос и явился для него неожиданностью, то виду он, во всяком случае, не подал. – А почему ты об этом спрашиваешь? – Я тут подумала, а не могли бы мы с тобой выпить по чашечке кофе? Они уже ушли достаточно далеко по коридору, чтобы не опасаться нескромных взглядов кого-либо из ее коллег, и девушка осмелела: – Ты не хотел бы как-нибудь встретиться? – Ты всегда такая откровенная? – Нет, почти никогда, но кто знает, когда еще мы увидимся в следующий раз. – Ну, это-то как раз прекрасно известно: в один из ближайших дней, когда Андреаса Фалькенборга приведут на допрос. Полина Берг поняла, что разговор грозит кончиться, еще толком не начавшись: хитростью этого психолога было не пронять. – О’кей, мне хотелось бы сохранить в тайне то, о чем я тебя собираюсь спросить, поскольку остальные наверняка будут настроены резко отрицательно – даже сам вопрос заставит их взвиться чуть не до небес. Поэтому я и решила переговорить с тобой с глазу на глаз. А что касается кофе, то пока ты читал нам лекцию, мне действительно его захотелось, и я решила слегка форсировать процесс, поскольку то, что меня интересует, представляется мне действительно крайне важным. – Что ж, понятно. Слушай, а ты представляешь себе, где мы сейчас с тобой очутились? – Все в порядке, я здесь ориентируюсь. Однако теперь твоя очередь откровенничать. – Тогда для начала я скажу, что это лучшее предложение из всех, полученных мной за сегодняшний день. Он коротко рассмеялся; смех у него был приятным. Полина Берг слегка улыбнулась, а затем, разом посерьезнев, сказала: – Я не собираюсь к тебе приставать, если ты женат или у тебя уже есть кто-то. Поверь, таких мне с лихвой хватает. – Тогда, боюсь, нам придется пить кофе порознь. Дело в том, что я и вправду женат. Внезапно девушка почувствовала, что это признание раздосадовало ее больше, чем ей самой хотелось бы. Какое-то мгновение она раздумывала, не поступиться ли ей своими принципами. В очередной раз. – Однако в следующем месяце, когда развод наконец будет полностью оформлен, мы могли бы вновь вернуться к этой теме, если, конечно, ты не рискнешь принять мое предложение прямо сейчас. – Ну, а если все же рискну? – Тогда, может, сначала где-нибудь перекусим, прежде чем перейти к пресловутому кофе? Полина Берг сделала знак, что не возражает. – Не возражаешь, если я сам выберу ресторан и закажу столик? Где и когда мне тебя подхватить? Она на секунду задумалась. – В восемь на площади Данте. Знаешь, где это? – Да, напротив Глиптотеки. Значит, договорились. – У тебя мобильный есть? Дай мне свой номер на случай, если у меня что-то сорвется. Если в расследовании случится что-то из ряда вон выходящее, я не смогу прийти: дело – прежде всего. – И тебе, конечно же, это нравится? – Ладно, кончай, что ты меня постоянно пытаешься подколоть? Неужели же таким всегда становишься после того, как вынужден долгое время составлять психологический профиль убийцы? – Нет, таким становишься после того, как сотнями выслушиваешь изобилующие интимными подробностями извинения от студенток за несвоевременную сдачу ими своих заданий. – Еще немного и я покраснею. Так что, подождем с моими вопросами до вечера? – Ага, теперь ты заговорила о вопросах во множественном числе. Думаешь, я работаю бесплатно? – Надеюсь, что да. – Тогда по крайней мере ты должна будешь показать мне этот ваш знаменитый внутренний дворик с колоннами. Я много раз видел его по телевизору, а вживую – никогда. Это далеко отсюда? – Нет, недалеко, но с этим тебе придется обождать. Остальные меня уже наверняка хватились. Да, и еще одно – сегодня вечером платим пополам, так что не заказывай ничего особо дорогого. Дело в том, что недавно я купила дом и теперь бедна как церковная мышь. – Стало быть, деньгами тебя не возьмешь? – Чем возьмешь, чем не возьмешь – там будет видно, но сегодня вечером можешь даже не надеяться. Торопясь обратно по коридору, Полина Берг едва не столкнулась с Мальте Борупом. Тот поинтересовался: – Полина, кто это? – Мужчина. – Сам вижу. Он что, твой… хороший знакомый? Оставив вопрос без ответа, девушка сказала: – Это здорово, что мы встретились. Я оставила у тебя на столе одно поручение. Не мог бы ты сделать все еще сегодня? Думаю, это не займет у тебя и десяти минут. Студент кивнул в знак согласия – десяти минут ему было не жалко – и в свою очередь заметил: – Вообще-то сегодня я не должен был приходить на работу. Чистая случайность, что Симон позвонил как раз в тот момент, когда я был поблизости. Мы с Анитой хотели пройтись по магазинам и прикупить кое-что из одежды. Точнее, Анита хотела кое-что прикупить. Ух, и разозлилась же она, когда я сказал, что мне надо идти. Представляешь, она даже вырвала у меня мобильник и отчитала Симона. Полина промолчала, не собираясь обсуждать тему, которая, в общем-то, ее совершенно не касалась.