– Скажи, а над поисками всего того, что, как тебе кажется, ты разузнала, ты трудилась в одиночестве? – Нет, мне помогали. – Кто? – Мои хорошие знакомые. Правда – неофициально. – Хорошие знакомые – в Дании? – Один мой друг имеет отношение к гимназии Хеллерупа, прочие – не датчане. – Американцы? – Подобный вывод сам собой напрашивается. – Завтра мы снова с тобой встретимся, позже я позвоню и уточню где и когда. Графиня неуверенно ответила: – Я постараюсь сделать все… – Стараться не надо. Надо встретиться. Глава 29 Этот телефонный разговор не стал для Конрада Симонсена особой неожиданностью. Главный инспектор ожидал, что он состоится, хотя и думал, что произойдет это чуть позже, среди дня. Кроме того, он предполагал, что Агнета Бан будет общаться с ним через одного из многочисленных адвокатов, которыми, как все знали, она себя окружила. Тем не менее она позвонила ему сама. Пожилую мадам прямо-таки захлестывала ярость, что было для нее, по-видимому, делом вполне привычным, и в конечном итоге беседа свелась к ее монологу, в ходе которого она осыпала главного инспектора самыми отборными из образчиков площадной ругани. Среди них были даже такие, которых сам Конрад Симонсен никогда в жизни не слышал. Некоторое время он с интересом прислушивался, однако, когда женщина начала повторяться, просто взял и повесил трубку. Арне Педерсен, который только что пришел на работу и, следуя многолетней привычке, начал день с того, что заглянул в кабинет шефа, с любопытством поинтересовался: – Это что, та самая Бан? Полина вчера звонила мне и рассказала о ней. – Да уж, выдала мне на всю катушку. Поспать-то удалось? – Спал чуть не все выходные, так что отдохнул на славу. Между прочим, благодаря тебе. Конрад Симонсен кивнул. Арне продолжал: – Ну и что она сказала? – Просто ругалась. Что, разве не слышно было? Между прочим, не знаешь, что такое «хреноплет гунявый»? – Не имею ни малейшего представления. Чем же ты ей так насолил, Симон? Вид у Конрада Симонсена был нарочито невинный. – Да ничем, ровным счетом ничем. За исключением того, что позаботился о ее безопасности. – Что означает?.. – Распорядился, чтобы две-три патрульные машины подежурили у входа в ее заведение. – И как долго? – С вечера пятницы. Арне Педерсен ухмыльнулся. – И разумеется, это вовсе не увеличило прибыль ее заведения? – Похоже нет, что, кстати сказать, удивительно, ибо, на мой взгляд, нет ничего страшного в сеансах профессионального массажа. Однако при виде наших машин многие из ее потенциальных клиентов, очевидно, решили расслабиться как-то по-другому. Насколько мне известно – практически все потенциальные клиенты. – Ну, и как долго ты думаешь держать эту осаду? – Да вообще-то следовало бы снять ее прямо сейчас. Мы и так весьма ограничены в людских ресурсах, и нам есть чем занять своих сотрудников и кроме этого. Пока что мне выделили дополнительные кадры на пять дней, и если хорошенько попросить, я надеюсь выцыганить еще пяток. Хотя, думаю, этого и не понадобится. – Так чего ж ты тогда бросил трубку? – Ее тон начал мне надоедать. Она наверняка сама перезвонит, когда поймет, что даже самый высокооплачиваемый суперадвокат не в состоянии запретить полиции находиться в каком бы то ни было общественном месте. Черт возьми, пока не забыл, надо бы записать кое-что из ее ругательств. Арне Педерсен с досадой поморщился: – Кстати, относительно памяти… Я тут все выходные – когда не спал, разумеется – ломал себе голову, пытаясь вспомнить кое-что важное для всех нас. – Ты говоришь какими-то загадками. – Дело вот в чем: в пятницу мы с женой побывали на родительском собрании. До него я успел пару часиков вздремнуть, так что кое-как выдержал. Ты только представь себе – назначать такие мероприятия на вечер пятницы! Просто не знаю, что там они о себе думают! Да, так вот, у наших близнецов появилась новая классная; отношения с детьми у нее как-то с самого начала не сложились, так что собрание вышло довольно-таки шумным. Но она кое-что сказала, отпустила некое замечание, которое сразу же навело меня на мысль о нашем расследовании… Поверь, это было нечто важное, вот только оно сразу же вылетело у меня из головы, поскольку, как всегда, тут же со своими глубокомысленными рассуждениями встрял этот самодовольный шут – директор школы. Терпеть не могу этого болвана – он меня попросту бесит. – Да уж, по тебе заметно. – Вот именно. Но из-за него я так до сих пор и не могу ничего вспомнить: ни того, что сказала классная, ни той идеи, которая возникла у меня в результате ее слов. Знаю только, что это было нечто крайне важное. – Самое лучшее сейчас – перестать об этом думать; как правило, через некоторое время все само собой вспомнится. Арне Педерсен неуверенно кивнул. Тем не менее, судя по задумчивому виду, он вовсе не торопился воспользоваться советом шефа. Раздался телефонный звонок. Конрад Симонсен бросил взгляд на дисплей аппарата. – Это снова она. Взяв трубку, он спокойно заговорил: – А-а, это опять вы, фрёкен Бан. Послушайте-ка, что я вам скажу. Либо мы разговариваем тихо и спокойно, либо я даю отбой. Решать вам. У меня просто нет времени выслушивать этот ваш монолог, да и кроме того, мне кажется, что сегодня утром я уже сполна получил свою порцию брани. Так что буду вам весьма признателен, если вы постараетесь не выходить за рамки приличий. Главный инспектор выслушал ответ и на этот раз с металлом в голосе сказал: – До тех пор, пока вы не разоритесь или не расскажете мне о времени, проведенном вами в семействе Фалькенборгов в 1965 году. И вы не получите за это ни кроны – одно только чувство удовлетворения от того, что ведете себя как добропорядочная гражданка. Вслед за этим он практически сразу же повесил трубку. – Фрёкен Бан готова принять меня для приватной беседы через полчаса. – Мне – с тобой? – Нет, смотаюсь к ней один. Чем больше народу, тем вероятнее, что старая ведьма опять придет в свое обычное расположение духа. Видно было, что она и так уже с трудом себя сдерживает. – Жаль, я не прочь был бы с ней познакомиться. Однако, стало быть, Полина была права: ее жадность перевешивает все прочие чувства. – Очевидно, да. Не мог бы ты собрать всех после обеда на совещание? Я собираюсь завтра или, в крайнем случае, послезавтра арестовать этого Андреаса Фалькенборга. Хоть мы и ведем за ним тщательное наблюдение, но мне вовсе не нравится, что он до сих пор разгуливает на свободе. С другой стороны, мы мало что можем ему предъявить, так что перед тем, как принять окончательное решение, я бы хотел еще раз обсудить сложившуюся ситуацию. – Очень демократично! – Знай свое место и делай, как я велю! – Слушаюсь, босс, считай, что меня здесь уже нет. Вид Агнеты Бан с порога поразил Конрада Симонсена. Он ожидал встретить старую гарпию с дешевым вульгарным макияжем, одетую кричаще и ведущую себя надменно и нагло в строгом соответствии с репутацией заведения, хозяйкой которого она являлась. Вместо этого навстречу ему вышла представительная пожилая дама в элегантном костюме с симпатичным и благообразным, хотя и старческим, лицом, на котором практически не было видно следов косметики. При этом держалась она если и не любезно, то, по крайней мере, деловито. Глядя на нее, с огромным трудом можно было представить себе ту гетеру, которая менее часа назад наградила главного инспектора пышным букетом самых отборных ругательств. Лишь временами, упираясь в холодный взгляд ее карих глаз, он действительно готов был в это поверить. Хозяйка заведения провела Конрада Симонсена к дивану и усадила, поставив перед ним кувшин с охлажденным соком и стакан. Затем она сразу же перешла к делу: – Ну, так как, мы договорились, что ты уберешь эти три патрульные машины от моего дома, если я расскажу о том, как работала у Альфа Фалькенборга? – Да. – Тогда давай начнем – мы ведь оба, кажется, заинтересованы в том, чтобы как можно быстрее окончить этот разговор. Конрад Симонсен достал из кармана диктофон, включил его и положил на стол между ними. Агнета Бан с недоверием покосилась на записывающее устройство: – Но мы точно будем беседовать только о том времени? – Исключительно о нем – меня нисколько не интересует то, чем вы там занимались помимо этого. – Превосходно. Между прочим, можешь обращаться ко мне на «ты» – так проще. Ну, и что бы тебе хотелось знать? Конрад Симонсен рассказал ей об убийствах и их подозрениях в отношении Андреаса Фалькенборга, не вдаваясь при этом в подробности об имеющихся у них уликах. Похоже, обвинения, выдвинутые в адрес того, кого она нянчила еще ребенком, не особенно взволновали пожилую женщину. Она лишь изредка кивала в знак того, что следит за рассказом, не проявляя при этом сколько-нибудь заметного интереса. В заключение Конрад Симонсен спросил: – Есть у тебя какая-нибудь фотография, где ты изображена молодой? Мне бы она пригодилась.