– Ради бога, не волнуйтесь! Я сделаю все, чтобы он был счастлив. – И категорически никаких лакомств из печенки. Он их вечно выпрашивает, а потом его тошнит. – Никакой печенки. Марго закашлялась, возможно, ей было тяжело говорить, и остановилась перевести дух. Опершись на палку, она выпрямилась и, заслонив глаза от солнца хрупкой рукой, посмотрела на дом, более полувека дававший ей приют, после чего повернулась на негнущихся ногах и бросила взгляд на Центральный парк, видом на который столько лет любовалась. Фрэнк-младший, уже сидя в автомобиле, звал мать, наклонившись вперед, чтобы лучше нас видеть. Его жена, одетая в голубую ветровку, стояла у пассажирской двери, заламывая от волнения руки. Она явно не относилась к тем женщинам, что любили большой город. – Мама? – Секундочку. Извини, дорогой. – Марго сделала шаг вперед и, встав прямо передо мной, погладила сидевшего у меня на руках мопса тонкими мраморными пальцами. – Ты хороший друг. Да, Дин Мартин? Очень хороший друг. – (Песик ответил ей влюбленным взглядом.) – И самая красивая собака на свете. – Голос Марго дрогнул. Дин Мартин лизнул ее ладонь. Марго нагнулась и поцеловала его в складчатый лобик, прижимаясь щекой к мягкой шерстке чуть дольше обычного. Мопс от волнения выпучил глаза и начал перебирать лапками. У Марго вдруг странно поплыло и обвисло лицо. – Я могу привезти его… повидаться. Она продолжала нежно целовать мопса, не замечая стоящего кругом шума, мчащегося транспорта, проходящих мимо людей. – Марго, вы меня слышали? Думаю, когда вы устроитесь, мы с ним можем сесть на поезд и… Она выпрямилась и открыла глаза, на секунду остановив взгляд на собаке: – Нет. Спасибо. – И прежде чем я успела открыть рот, Марго уже отвернулась. – А теперь, дорогая, пожалуйста, отведи его на прогулку. Не хочу, чтобы он видел, как я уезжаю. Ее сын вылез из машины и терпеливо ждал мать на тротуаре. Он протянул ей руку, но она отмахнулась. Мне показалось, будто она вытерла слезы, хотя было трудно сказать наверняка – у меня перед глазами стоял туман. – Марго, спасибо! – крикнула я ей вслед. – За все! Она покачала головой: – А теперь ступай. Пожалуйста, дорогая. Марго повернулась к автомобилю, ну а что было дальше, я не видела, поскольку опустила Дина Мартина на тротуар и, как и велела Марго, повела его в сторону Центрального парка. Я шла с опущенной головой, не обращая внимания на любопытные взгляды прохожих, удивлявшихся, почему девушка в блестящих коротких шортах и пурпурной шелковой куртке-бомбер плачет у всех на глазах в одиннадцать часов утра. Я гуляла, пока Дин Мартин, с его короткими лапками, вконец не обессилел. И когда он застыл как вкопанный у пруда с азалиями, свесив крошечный розовый язык и опустив одно веко, я взяла его на руки и понесла. Мои глаза опухли от слез, грудь разрывали рвущиеся наружу всхлипывания. Честно говоря, я никогда не была особым любителем животных. Но сейчас неожиданно поняла, какое это блаженство зарыться лицом в теплую шерстку четвероногого друга, как успокаивает необходимость выполнять кучу мелких обязанностей ради его блага. – Миссис Де Витт уехала на каникулы? – спросил стоявший за стойкой Ашок, когда я вошла в вестибюль, низко опустив голову и скрыв глаза за синими пластиковыми солнцезащитными очками. Сейчас у меня не было сил сказать ему правду, поэтому я отделалась невразумительным «угу». – Она не давала распоряжений, чтобы ей не доставляли почту. Пожалуй, мне стоит этим заняться. – Он уткнулся в свой гроссбух. – Ты в курсе, когда она возвращается домой? – Оставь, я потом к тебе спущусь, – бросила я. Я медленно поднялась по лестнице, Дин Мартин неподвижно сидел у меня на руках, словно из опасения, что если он вдруг пошевелится, то я заставлю его идти своим ходом. Потом я вошла в квартиру. Там стояла мертвая тишина, пронизанная отсутствием Марго гораздо сильнее, чем тогда, когда она лежала в больнице. Крохотные комочки пыли висели в застывшем теплом воздухе. Через несколько месяцев, подумала я, здесь будет жить кто-то другой, и этот другой обдерет обои 1960-х годов, вынесет мебель из дымчатого стекла. Квартира будет полностью переделана, заново декорирована и станет жильем для каких-нибудь топ-менеджеров или семьи толстосумов с маленькими детьми. Я налила Дину Мартину воды, насыпала в качестве лакомства пригоршню собачьего корма, после чего медленно прошлась по квартире, с ее горой одежды и шляпок, с ее стенами, хранящими море воспоминаний, и строго-настрого приказала себе не думать о грустных вещах и вспоминать лишь луч счастья, озаривший лицо старой дамы при мысли о том, что она проведет остаток дней со своим единственным ребенком. Это счастье буквально преображало ее, очерчивало усталые черты и заставляло светиться глаза. И я вдруг поняла, что все это барахло, все эти реликвии прошлой жизни были лишь способом оградить себя от непрекращающейся боли от разлуки с сыном. Марго Де Витт, королева стиля, выдающийся редактор отдела моды, женщина, опередившая свое время, возвела высокую стену, чудесную, яркую, многоцветную стену, чтобы доказать себе, что все было не зря. Но в тот самый момент, как сын вернулся к ней, она недрогнувшей рукой без сожалений разрушила эту постройку. Чуть позже, когда слезы перешли в прерывистую икоту, я взяла со стола первый конверт и открыла его. Письмо было написано прекрасным каллиграфическим почерком Марго, служившим напоминанием о том времени, когда детей в школе еще учили чистописанию. Как и было обещано, в письме содержались детали, касающиеся предпочтительного режима питания мопса, времени кормления, наблюдения у ветеринара, прививок, защиты от блох и приема глистогонных препаратов. Марго напоминала, где хранятся его разнообразные попонки – на случай дождя, ветра и снега, – а также какой шампунь он предпочитает. Кроме того, песику необходимо снимать зубной налет, чистить уши и – тут я вздрогнула – выдавливать анальные железы. – Вот об этом она точно не говорила, когда просила позаботиться о тебе, – сказала я Дину Мартину, а он в ответ поднял голову и со стоном снова положил ее на пол. Далее следовали инструкции относительно того, куда отправлять ее корреспонденцию, и контактные телефоны компании, занимающейся упаковкой: вещи, которые они не возьмут, нужно будет оставить в ее спальне, а к двери спальни следует пришпилить записку с просьбой не входить. Мебель, лампы, занавески пусть увозят. В конверт были вложены визитные карточки сына и невестки Марго на случай, если мне потребуется связаться с ними для получения разъяснений. А теперь самое важное. Луиза, я не успела лично поблагодарить тебя за то, что ты нашла Винсента, совершив акт гражданского неповиновения, который неожиданно принес столько счастья, но мне хотелось бы поблагодарить тебя сейчас. И в частности за то, что ты ухаживаешь за Дином Мартином. В мире очень мало людей, на которых я могу полностью положиться, и ты одна из них. Луиза, ты сокровище. Ты не стала из деликатности посвящать меня в подробности того, что у тебя произошло с теми дураками из квартиры напротив, но не позволяй этому омрачать твою жизнь. Ты смелая, роскошная, бесконечно добрая маленькая женщина, и я благодарна судьбе, что их потеря стала моей находкой. Спасибо тебе. И в знак благодарности я хотела бы предложить тебе свой гардероб. Для всех остальных, за исключением разве что твоих корыстных подружек из того отвратительного магазина одежды, это всего-навсего бесполезный хлам. И я это прекрасно понимаю. Но ты видишь мои вещи такими, какие они есть. Делай с ними все, что захочешь: что-то оставь себе, что-то продай, как тебе будет угодно. Я знаю, ты получишь от них удовольствие. Вот мои соображения, хотя я прекрасно понимаю, что соображения такой старухи, как я, мало кого интересуют. Организуй собственное агентство. Сдавай мои вещи напрокат или продавай. Твои подружки, кажется, считают, что они стоят денег. И меня вдруг осенило: это идеальная карьера для тебя. У меня достаточно одежды, чтобы ты могла открыть собственное дело. Хотя, конечно, у тебя могут быть другие идеи насчет своего будущего, возможно, гораздо лучше моих. Ты сообщишь мне о том, что в конечном счете решила? В любом случае, моя дорогая соседка, я буду ждать от тебя новостей. Пожалуйста, поцелуй за меня моего маленького песика. Я уже безумно по нему скучаю. С любовью и лучшими пожеланиями, Марго. Положив письмо, я некоторое время сидела неподвижно на кухне, после чего прошла через спальню Марго в ее гардеробную, где принялась один за другим осматривать чехлы с одеждой. Агентство по продаже и прокату одежды? Я ничего не знала об этом бизнесе, не знала об аренде помещений, или счетах, или связях с общественностью. Я жила, не имея постоянного адреса, в городе, правила которого так до конца и не поняла, и, более того, не справилась с работой, ради которой сюда приехала. С чего, ради всего святого, Марго взяла, что я могу открыть собственное дело? Пробежав пальцами по темно-синему бархатному рукаву, я сняла с вешалки наряд: Рой Хальстон, комбинезон, c разрезами до талии и вставками из сетки. Я осторожно повесила комбинезон обратно и достала платье – ажурная вышивка и юбка с множеством оборок. Растерянным взглядом я окинула ближайший кронштейн с висящей на нем одеждой, одновременно задумавшись об ответственности, которую налагает наличие домашнего питомца. И что прикажете делать с этими комнатами, забитыми одеждой? В тот вечер я сидела в квартире Марго и смотрела «Колесо фортуны». Доела остатки цыпленка, которого поджарила ей на прощальный обед. Скорее всего, она скормила бóльшую часть своей порции собаке под столом. Я не слышала, что говорила Ванна Уайт, не выкрикивала буквы, когда выпал «Тайный сектор». Я раздумывала над письмом Марго и удивлялась, что такого особенного она во мне нашла. И все же, кем была Луиза Кларк? Я была дочерью, сестрой и в какой-то период времени даже кем-то вроде исполняющей обязанности матери. Я была женщиной, которая заботилась о других, но которая, похоже, понятия не имела, как позаботиться о себе. И пока перед глазами крутилось сверкающее колесо, я попыталась понять не чего хотят от меня другие, а чего на самом деле хочу я сама. Понять, что на самом деле пытался сказать Уилл, а именно: жить не чужими представлениями о полной жизни, а следовать за своей мечтой. Но вся проблема была в том, что я еще сама толком не определилась с этой самой мечтой. Я подумала об Агнес из квартиры напротив, о женщине, пытавшейся убедить всех, что способна загнать себя в рамки новой жизни, и одновременно продолжавшей в глубине души оплакивать роль матери, которую она пыталась похоронить вместе со своим прошлым. Я подумала о своей сестре и о том, как она смогла вновь обрести счастье, переосмыслив свою сексуальную идентичность, а также о том, как смело она шагнула навстречу своей любви, когда позволила себе это сделать. Я подумала о своей матери, которая настолько привыкла ухаживать за другими, что, получив свободу, почувствовала себя неприкаянной. Я подумала о троих мужчинах, которых когда-то любила: каждый из них меня изменил или, по крайней мере, пытался это сделать. Уилл, вне всяких сомнений, оставил в моей душе самый глубокий след. Теперь я смотрела на все через призму того, что он желал для меня. Уилл, я готова измениться ради тебя. Хотя только сейчас поняла, что ты всегда это знал. Живи смело, Кларк. – Удачи! – крикнула ведущая «Колеса фортуны», раскрутив колесо. И я вдруг поняла, чем действительно хочу заняться. Следующие три дня я посвятила разборке гардероба Марго, сортируя одежду по десятилетиям, их оказалось всего шесть, а затем на три группы: повседневную, вечернюю и для специальных случаев. Я отложила все, что нуждалось в небольшой починке – с потерянными пуговицами, порванным кружевом, крошечными дырочками, – удивляясь, как Марго удалось уберечь вещи от моли и сколько там оказалось непрошитых швов, хотя и идеально заглаженных. Я прикладывала к себе различные предметы одежды, примеряла вещи, снимала пластиковые чехлы, визжа от восторга. От всех этих странных звуков Дин Мартин настороженно приподнимал уши, после чего обиженно уходил прочь. Я отправилась в публичную библиотеку в поисках информации том, как открыть малый бизнес, о налогах, грантах, документообороте, и распечатала кучу материала, который складывала в папку, пухнувшую день ото дня. Затем мы с Дином Мартином совершили вылазку в «Магазин винтажной одежды», где я села поговорить со своими девушками, чтобы узнать адреса лучших химчисток для деликатных вещей, а также галантерейщиков, у которых можно найти шелковый подкладочный материал для починки. Сестры буквально ошалели, узнав о щедром даре Марго. – Мы можем купить у тебя все оптом, – пустив в потолок колечко дыма, предложила Лидия. – Я хочу сказать, если, конечно, нам удастся взять ссуду в банке. Согласна? Мы дадим тебе хорошую цену. Достаточную, чтобы арендовать реально отличную квартиру. У нас есть желающие в одной немецкой телевизионной компании. Они там снимают телефильм из двадцати четырех серий о жизни нескольких поколений, и им нужно… – Спасибо, но я пока еще не решила, что мне с этим делать. – Я сделала вид, будто не заметила их вытянувшиеся лица. Мне хотелось оградить одежду Марго от посягательств посторонних людей. И наконец, собравшись с духом, я сказала: – Но у меня есть другая идея… На следующее утро, когда я примеряла зеленый брючный костюм «Джуди» 1970-х от Оззи Кларка, чтобы проверить, нет ли там разошедшихся швов или маленьких дырочек, в дверь неожиданно позвонили. – Погоди, Ашок! Погоди! Я только возьму на руки собаку. – Я схватила надрывающегося от лая Дина Мартина. Но за дверью я, как ни странно, обнаружила не Ашока, а Майкла. – Привет, – холодно бросила я, оправившись от первоначального шока. – Какая-то проблема? Майкл усиленно пытался не показывать удивления при виде моего наряда. – Мистер Гупник хотел бы с тобой встретиться. – Я здесь на законных основаниях. Миссис Де Витт пригласила меня пожить у нее. – Это совсем по другому поводу. Хотя, если честно, я и сам толком не знаю, в чем дело. Но мистер Гупник желает кое о чем с тобой поговорить. – Майкл, лично я не желаю ни о чем с ним говорить. Но все равно спасибо. – Я собралась было закрыть дверь, но он вставил в щель ногу. Я удивленно опустила глаза. Дин Мартин угрожающе зарычал. – Луиза, ты же знаешь, какой он. Он сказал, чтобы я не смел без тебя возвращаться.