— Ответный твоему вчерашнему. Стоит заметить, довольно провокационному. Припоминаешь? — Вы имеете в виду тот поцелуй? — смущенно спросила я. И растерялась: — Извините, я не долж… — Не извиняйтесь, Миледи, вы были на высоте! — Послушайте, хватит надо мной надсмехаться, Кирилл Андреевич, — попросила я, заметив смешинки в его глазах. — И не думал, Миледи. Общение с вами доставляет истинное удовольствие. Так вашему патрону и передайте. — Какому патрону? Дедушке что ли? — А ваш патрон — Громов? — Странно вы выражаетесь… Знать бы, что имеете в виду… Как бы то ни было дедушка — мой опекун. И патрон, если вам угодно. — Ладно. Оставим пока этот пункт в стороне. Я упомянул о вашем эксперименте только к тому, что имею право на свой, не так ли? Баш на баш, — усмехнулся сей настойчивый «следователь». Да—да, именно следователь. Потому что я никак не могла избавиться от наваждения, что меня допрашивают. Нет, я находилась не на стандартном допросе, за которым не раз наблюдала в своих любимых детективных фильмах: небольшой кабинет с давящими на мозг стенами, выкрашенными непременно в холодные оттенки; с ярким освещением и камерами видеонаблюдения повсюду. И столом, за которым напротив подозреваемого сидел бы хмурый дознаватель. Но вопросы, которые, перепрыгивая с темы на тему, бесконечно задавал мне Кирилл Андреевич, очень смахивали на те, что обычно задают, когда ведут допрос. И расследование, о котором мне было ничего не известно… Мой собеседник вернулся в свое кресло и распорядился: — Присаживайся. В ногах правды нет. — Мне жестом указали на кресло, стоявшее прямо напротив того, в котором восседал Орлов. — Благодарю, но я постою, — решила я не играть по его правилам. — Как будет угодно. — Так что вы предлагаете? — Одну занятную сделку: ты откатишься на полтора часа назад и расскажешь мне, о чем вспомнила после сна. Глава 12 «Рыболов» — Как это «откатишься»? — Вернись в тот режим, в котором находилась в постели. Ты же можешь этим управлять? — Что?.. Чем управлять? — Мне нужно, чтобы ты вернулась в тот день. Ты о нем сегодня вспоминала, если я правильно понял. Я имею в виду день со шмелём. Ты ведь о нём вспомнила, когда упомянула о цвете моих волос? — Не знаю какой именно день вы имеете в виду… — Лето. Ольга взяла тебя с собой. Вы приехали на машине. Тебя тогда укусил шмель, припоминаешь? В тот день ты увидела меня без парика и задала этот вопрос — о цвете моих волос. Я еще опасался, что проболтаешься при Ольге и выдашь что-то типа: «Ты уже выполнил задание?» — И что бы тогда случилось? — Факт того, что ты, в отличие от Ольги, была в курсе моих манипуляций с образом, дополнительно ударил бы по ее самолюбию. А она и так нелегко пережила то, что я ее переиграл. — Вы скрывали от нее, что… были в образе? — Да. — Зачем? — Так было нужно. Итак, сад на заднем дворе моего дома, Миледи. Дерзайте! — Сад вашего дома? Разве не в нашем саду меня укусил шмель? — Нет. Сосредоточься. Мне нужно, чтобы ты вспомнила то, что тогда сказала Ольга. Дословно. — Это связано с вашим недавним разговором по телефону? — вдруг выпалила я, облокотившись на стену позади меня. Отвечать мне не спешили. Но я была бы не я, если бы не предприняла еще одну попытку вытянуть из него хоть что-то: — Я имею в виду тот разговор, который перехватила, когда вышла из ванны. — Перехватила? Занятно… Не отвлекайся. Мне нужно знать… — Вам нужно… — с досадой повторила я, — а нужно ли это мне? — Не торгуйтесь, Миледи! — А какой мне смысл вспоминать, если ничего не получу взамен? — Что же ты хочешь получить, девочка? — Вводные по папе, конечно! Вы поделитесь ими со мной? — Посмотрим, как выполнишь задание. Есть большой шанс того, что окажешься бесполезной. — Будьте спокойны, не окажусь! — Довольно амбициозное заявление… А не переоцениваете ли вы свои способности, Миледи? На данный момент вы даже не помните, в чьём саду происходил тот разговор. — Разберусь! Но может мы сначала поедим? 45 минут, о которых вы упомянули, когда я собиралась принять ванну, давно истекли. — От дока поступила настоятельная рекомендация пофиксить твое состояние в течение двух часов после сна. И только потом накормить. — От Андрея Андреевича? — От него. До часа икс осталось не больше 20 минут, — известили меня, взглянув на дисплей своего сотового, в миг вытянутого из кармана джинсов. — Смею надеяться, ты как раз успеешь выполнить прик… Мое пожелание. Итак. Откатись… Перенесись в тот день. Какое это было число? Не помню… — Не знаю… Я закрыла глаза и напрягла память. Пустота… — Только не молчи, — поступило еще одно ЦУ, — рассказывай всё по пунктам. Что видишь, ощущаешь и так далее. Сможешь? Твой отец умеет. — Умеет? Не умел? Значит он жив⁈ — Умел когда-то… Не цепляйся к словам. — Зачем вам знать, что тогда сказала мама? Что такого важного она могла сказать? Ничего… — принялась я размышлять вслух, — И знаете, почему? Мне милостиво разрешили ответить на свой вопрос. Разрешили, не проронив ни слова. Взглядом. — Потому что… если бы это было важно, вы бы не забыли! — выпалила я с видом эксперта вселенского масштаба. — Логично. Но меньше всего сейчас мне нужен твой анализ. Только голые факты. Анализ я сделаю сам. — Почему не сделали его сразу после того разговора с мамой? — Посчитал несущественным. Не отвлекайся. — Хорошо. Но только баш на баш, как вы говорите: я вспомню, а вы расскажете, к чему вам это. Договорились? — Не требуй невозможного — не придется разочаровываться. — Почему невозможного? — Вопрос секретности данных. И потом: неизвестно, насколько точно ты вспомнишь и передашь слова матери. Поехали! — Я есть хочу! — Вы как ребенок, Миледи! По данному вопросу я все уже разъяснил. Еще раз: поедим сразу, как закончим. — Это шантаж? — Констатация факта. — А вы сложный переговорщик… Ладно. Попробую на голодный желудок… А вы ведь сознательно ставите меня в проигрышную ситуацию! Чтобы я не справилась и вам не пришлось делиться фактами, так?