«Ну и отлично. Смотри деду не проболтайся!» «Замётано!» — Довольно воскликнула подруга. Воскликнула, будто камень с души свалился. «Волнуешься обо мне, как старшая сестра», — в динамики лился довольный голос Громовой. «А как же! Ты же мне не чужая!» — откликнулась Стоцкая. «Спасибо. Который час?» «Полвосьмого уже! Мы и поужинать не успеваем!» «Сколько⁈» — Следом раздались нетерпеливый шорох и негромкий стон. «Что с тобой? Живот болит?» «Да нет… Всё в порядке… Голова чугунная». «Интересненькооо!» — пропела Стоцкая. «Чего интересного-то?» — голос Громовой прозвучал чуть устало. «Говоришь „голова чугунная“, а схватилась за живот! С чего бы это?» «Не знаю… Может застудилась на прогулке. В лес же после завтрака ходили… Промерзла… Может, ноги промочила». «Боты протекают что ли?» «Похоже на то…» — неуверенно откликнулась хозяйка апартаментов. «Ясно. А голова чего чугунная?» «Да так… С воспоминаниями замучилась». «Чего полезного вспомнила?» «Ой не надо, а, — недовольно простонала Громова. И пробурчала: — И так покоя нет ни во сне, ни наяву. Голова разрывается». «И во сне вспоминаешь что ли?» «Помню, что снилось что-то из прошлого, а что именно — не помню». «Что-то ты меня беспокоишь, подруга!» «Да, брось… Который час?» «Полвосьмого, говорю! Давай вставай! Через полчаса твой водитель подъедет!» «Господи! Николай Николаевич!» «Что прям реально?» «Что реально?» — в недоумении переспросила Екатерина. «Реально бог?» «Кто?» «Да Николай Николаевич же!» «Шутить изволишь?» «Да какие уж тут шутки! Хочу взглянуть на этого господа!» «Перестань… Тебе нельзя… Ты замуж собралась». «Собралась, но пока не вышла же! Значит, могу себе позволить!» «Что позволить?» «С Николаем Николаевичем твоим пофлиртовать». «Что ты несешь, Маш? Он женат». «Ну, а как тебя по-другому в чувства привести? Сидишь, как пришибленная, сотик тискаешь. Давай вставай, говорю!» «Ну ты даёшь…» «Даю да, даю. В наших узких кругах это шоковой терапией зовется. Так! А что здесь случилось? Настоящий бедлам! Чем ты тут занималась? Где джинсы? А, вон они! Лови! Блузка где?» «В шкафу должна быть… На плечиках». «Ну хоть блузка на плечиках! Что здесь вообще было-то? Почему пояс от халата на полу валяется? И сам халат? Сколько их? Ого: целых да? Нафиг столько-то? Лифчик где?» «В шкафу должен быть…» «Должен быть? Не узнаю я тебя, Кать!» «Почему?» «Впервые вижу, чтобы вещи так разбросаны были! Это чё? Полотенце? Почему не в ванной? — Недовольному голосу Стоцкой вторили нетерпеливые шаги. Похоже, та примерила на себя роль инспектора и шастала по комнате. Орлов представил, как она небрежно подхватывает агрессивно наманикюренным пальцем каждую вещь, чуть приподнимает ее и небрежно бросает на прежнем месте. — А это? Опять полотенце? Ну ты даешь! А это что?» «Где?» «Да вот! Капелька… Еще одна… Это че, кровь штоле! Палец порезала?» «Нет…» «Нет? А что тогда?.. — задумчиво уточнил „инспектор“. И вдруг: — Кать, ты охренела, что ль⁈ А ну смотри на меня!» «Что ты от меня хочешь?» — недовольно откликнулась Громова. «В глаза мне смотри, говорю!» «Отстань… Насмотрюсь еще…» «Не может быть… — пролепетала Мария Ивановна, видимо, не веря собственным же глазам. И понеслось: — Ты что натворила-то, идиотка? С ума сошла⁈ Думаешь он теперь на тебе женится? Да плюнет и разотрет! У него таких как ты вагон и маленькая тележка! С прицепом! Я справки навела! Для тебя старалась! Опоздала! Блиииин! Ну что за непруха-то!» «Успокойся, Маш. Всё в порядке». «В порядке⁈ В каком, блин, порядке, Кать⁈ Он же тебе просто стрелку забил, чтоб поиметь! А ты повелась!» «Какую стрелку, Маш?» «Да он же тебя с самого начала за шлю… за эту… Как ее… Чтоб тебе понятнее было… Деву с пониженной… Как ее там? Социальной ответственностью! Язык, бл… смотаешь! За девку по вызову принял, сечешь? А ты! Оправдала, получается, да? Эх и дура!» «Заткнись», — едва слышно прошептали в ответ. «Помнишь наш разговор про ганд… Изделие номер два?» «Как забудешь…» «Так вот: я ж неспроста его тогда завела!» «Зачем?» «Нужно было один пунктик прояснить!» «Прояснила?» «А то!» «И что за пунктик?» «Стало ясно, что в этом деле ты фишку не сечешь! От слова „совсем“!» «Фишку? — растеряно переспросила Громова, — Зачем тебе это было знать?» «А затем, что я думала, что тебя тогда того…»