— Занялась самооправданием? Задача фигурантки сейчас — сидеть тихо и не отсвечивать. В идеале: под колпаком у деда. Тогда все будет в ажуре. — Фигурантки? Ты уже дважды назвал ее так. Ты что разрабатываешь ее что ли? И по какому же делу она у тебя проходит? — спросила она, но ответа не получила. — Ладно. Мне своих заморочек хватает… Но учти: Екатерина не будет «сидеть тихо». И из-под Громовского колпака уже выскользнула. — Никогда не поздно вернуться. — Темперамент не тот. Она настроена найти отца. — Найти? То есть ты тоже уверена, что он жив? — Вполне возможно. Громов явно что-то знает. Напрягся, когда я завела речь о Василии. — Возможно, ты права, — не стал разубеждать Орлов. И добавил: — Так пусть деда потрясет. И безопасно и толк может выйти. — Думаю, что попробует. Но перспектив не густо. — Почему? — В последнее время заметила, что дистанцию с ним держит. А это не добавляет им взаимопонимания. — Причина? — Всё та же: девочка уверена, что он что-то знает об отце, но скрывает от нее. Поэтому и недовольна. — Ясно. — А перетяни ее на свою сторону, Холод. Ты же тоже ищешь Василия. — Не вижу смысла… Что это мне даст? — Утрешь нос Громову. Чем не повод? — Не думал над этим. — Так подумай. Девочка тогда на мысль тебя натолкнула, натолкнет и сейчас! — Не понял? — Если ваш тогдашний договор с париком сработал, почему бы снова не сыграть в тандеме? Теперь делу Василия? План — проще пареной репы: она надавит на деда и принесет тебе инфу. — Спорно. Она очень изменилась. Теперь работает только баш на баш… — Так заинтересуй! Постой, ты недоволен что ли? Сам из того же теста! — Из какого ещё теста, Дана? — Тоже баш на баш работаешь. Вот неспроста ж по парику разоткровенничался, правда? Информацию выбить хотел и завлекал мнимой откровенностью. — Почему мнимой? Вполне себе реальной. И это дало результат. — Дало, — вздохнула Стриж. — А про этот твой баш на баш замечу: сам ее такому подходу и научил! Мороженое на то, чтобы держала язык за зубами, помнишь? Получается, сам научил, а теперь недоволен! И не спорь — вижу, что недоволен. — Не понимаю ее сейчас. Раскусить не могу. — А ты не кусай! Смени тактику: держи рядом и наблюдай. Ну что мне тебя учить… — Верно. Не стоит. — Воды с тех пор утекло немало, но девочка не так уж и изменилась. Громов правильно ее воспитал. Нет в ней гнили. — Думаешь нет? — Знаю! Поэтому и советую: понаблюдай и убедись. Тем более выбора у тебя всё равно нет, ведь на пари согласился! Ловко я тебя на крючок подсадила, а⁈ Он взглянул на нее с подозрением, а она продолжила: — Помнишь, как говорил: «Не родился еще тот, кто меня на крючок подсадит!» Молодой был, самоуверенный до чёртиков! — Дана, Дана, — усмехнулся Орлов. — И ведь не устоял перед ней. Как перед ее матерью когда-то? — Не мели чепухи. — Это факт, Кирилл. Неоспоримый. — Понимаю, что берёшь на слабо. Но перебарщивать не стоит. — Прости… Давить не собираюсь, но… Знаешь, Катя ведь очень избирательна… И не всегда идет на контакт… Но если уж пошла, то… пошла. Вот с тобой пошла. Раз про дождь рассказала. Цени это, Орлов. Поймав на себе недовольный взгляд, Дана потупила свой и, задумавшись ненадолго, тихо проговорила: — Только вот способен ли ты?.. Даже не знаю… — Способен на что? — Способен ли снова противостоять Громову. Пока ведь счет 1:0 в его пользу, скажу я тебе! — высказалась она и с вызовом взглянула ему в глаза. — Продолжаешь провоцировать? И как твои пациенты тебя терпят? — Они не терпят, Холод. Так же, как ты сейчас, они приходят ко мне с проблемой и находят ее решение. И бывает удивляются, что оно лежит на поверхности. Всего-то и нужно взглянуть на нее под другим углом. — Я не на сеансе у тебя, Птица. Сам решу. — А все мои пациенты всегда сами принимают решение, Кирилл. Я только помогаю им расставить акценты. — Я тебе не пациент… Я партнер по пари, — усмехнулся он. — Вот и помни об этом. — И последнее на сегодня: почему она скрыла от тебя информацию по Стоцкой? — По новой подруге? Тебе она не нравится, да? — Не в моем вкусе. — Да я не об этом. Тебя что-то в ней настораживает? — Пока только то, что бойкая и крайне любопытная. — Это не предосудительно. — Такое ощущение, что всеми силами под кожу Громовой стремится проникнуть. — Под кожу, говоришь… Я тебя услышала. Мне надо это обмозговать. По поводу того, что скрывает свою новую знакомую… Может, не хочет мешать мух с котлетами? — Объяснись. — Стоцкая — из ее новой жизни, тогда как мы с ней работаем над устранением последствий из старой, понимаешь. Предварительный вывод: не хочет вмешивать в наши сеансы свою новую жизнь. — Будем думать, что в этом вопросе в ней проявилась скрытность Василия. — Она знает, что начну «копать», ведь рассматриваю под лупой всех, кто ее окружает. О ком мне становится известно… Понять девочку можно. Она столько лет находилась под тотальным контролем деда. «Под колпаком у Мюллера», как она это называет. Наконец получила долгожданную свободу. Относительную, конечно, но все же свободу. И очень бережно ее охраняет… Мало кого допускает в свое личное пространство. Стоцкую вот допустила. Допустила и, видимо, сама хочет решить, правильно ли сделала. Не ошиблась ли снова. И, похоже, решать это она будет без посторонней помощи. Без моей в том числе. Хорошо это или плохо — пока неясно. Будем посмотреть. — Как любит говорить Самед… — закончил за нее Орлов. — Точно! Как он кстати? Ты поддерживаешь с ним связь, да? — Завтра поддержу. — Завтра? Он в стране? — Нет. Встреча состоится на его территории. — Зачем она тебе понадобилась? — Связался со мной. Похоже, что-то нарыл по Миронову. — По Василию?