«А кто еще тебе скажет правду, дочь? Мать слишком деликатна. Твой муж слишком горд и молчалив. Орлов слишком молод и горяч. Одна надежда на то, что амбициозен и не будет рушить себе карьеру. Получается только мне и разгребать то дерьмо, в которое ты вляпалась». «Выбирай выражения, папа!» 'С кем? Со профурсеткой, которая не может обуздать свои аппетиты даже ради дочери⁈ «Причем тут Катя⁈» «Она при всем! Это главный человек в нашей семье! И я не позволю сломать ей жизнь. И заметь, я не снимаю вины с Василия. Виноват, раз не может держать жену в узде. Но Катерина! Она-то в чем провинилась? Почему в нее должны тыкать пальцем, как в дочь женщины с пониженной социальной ответственностью?» «Не утрируй! Об этом известно только мне и ему». «Раскрой глаза! О них уже известно и мне. И его отцу! Я не допущу, чтобы молва о тебе неслась и дальше. Выбрала мужа вот и расхлебывай». «Выбрала, но ошиблась! И пожалела, что выбрала его!» «Не смей так говорить об отце моей внучки!» «Знал бы ты, как с ним сложно, папа!» «А с тобой? С тобой легко? Отнюдь! Даже мне сладить непросто. Василий — непростой человек. Суровый. Нелюдимый. Но он любит тебя — этого не отнять. При нем останешься. Разговор окончен». «Кадр» с воспоминанием померк и растворился без следа. Я втянула носом воздух. Задержала его в лёгких. И шумно выдохнула. Рядом со мной кто-то был. Огляделась по сторонам и увидела дедушку. Он сидел, не шелохнувшись, и глядел прямо перед собой. Он будто завис в стоп-кадре. — Мама изменяла папе? С кем? Орловский щенок — это… — Сын шефа Центра. Один из ее сослуживцев, — ответили мне через паузу. — Сын шефа? А шефом был… Орлов Андрей Валерьевич? — Да. Откуда узнала? — Я… встречала его… На проходной… Мама как-то взяла меня в офис… 'Ну почему⁈ Почему я не вспомнила об этом раньше! — мысленно ужаснулась я, — И почему Кирилл Андреевич это от меня скрыл⁈ Не посчитал нужным известить? — роем зажужжали мысли в моей буйной головушке: — Если не посчитал нужным известить, но занялся со мной сексом, то за кого он меня принял? За что-то мимолетное? Случайное? Несущественное? За девушку по вызову?.. — мысленно истерила я. Сквозь навернувшиеся на глаза слезы поймала на себе зоркий взгляд единственного родного человека и услышала: — Что с тобой? — В порядке, — бросила я в ответ и прикрыла глаза. — Лицо побелело. А это что? Слёзы? Глава 24 Вечер откровений — Выключи свет. Глаза слепит, — попыталась объяснить я. И уловив, что «не прокатит», как заявила бы Марья, добавила: — А что ты хотел? Не каждый день такое вспоминаешь. — Пусть останется выключенным. Терпеть не могу разговаривать в темноте. Впадаю в неопределенность, когда не вижу лица собеседника. Твое состояние вполне объяснимо. Но будь спокойна: я быстро положил конец их интрижке. — Интрижке… Быстро?.. — Да. Сразу, как узнал. — Как? — спросила я, шмыгнув носом. И сквозь шум в ушах расслышала: — Прекрати разводить сырость. Выдернул твою мать из среды, в которой обитал щенок. Жизнь не чисто черно-белая, Катерина. В ней полно оттенков… Не всегда радужных. Прими это и смирись. — Принять и смириться? Как? — Мы все совершаем ошибки. К тому же твоей матери больше нет. И свои ошибки она забрала с собой. Дело прошлое. Сейчас меня больше волнует другое. Почему ты начала вспоминать прошлое? Тем более во всех подробностях. — Глухо спросил он, так и не взглянув на меня. — Этого не должно было случиться. Мне были даны гарантии. — Даны гарантии? Кем? — Аллой. А я ей доверяю. Не понимаю, как она промахнулась… Как давно это началось? Что дало толчок? Кто сбил настройки? — Настройки? Какие настройки, деда? — уточнила я, отерев глаза рукавами дубленки. Как в детве, когда, стоя рядом с тетей Аллой, прощалась с дедушкой. После того, как он привез меня в тайгу. — Кто убрал блок? — снова послышался его напряжённый голос. — Отвечай! Кто к тебе прикасался? — Прикасался? — Или это было внушением на расстоянии? Возможно… Но кто? Кто смог это сделать? — принялся он негромко размышлять вслух. — Или это последствие травмы? Результат МРТ обнадеживает… Если ему верить, то негативных последствий быть не должно. Нужна консультация Аллы… — Замолкнув ненадолго, он вдруг искоса взглянул на меня и распорядился: — Расскажи, что необычного случилось за эти дни, Катерина! Вспоминай — это важно! — Всё началось ещё до того, как я залетела в сугроб. — Когда? — Что когда? Когда залетела в сугроб? — Не тупи! Когда начала вспоминать? — В прошлую пятницу. После занятий. Я фотографировала в сквере и вдруг в кадр попало очень странное лицо. Оно выглядело словно неживым… Матовая бледность, полное отсутствие мимики… — Кто это был? — Мужчина. Примерно твоего возраста… Я назвала его Каменнолицым… Из-за этой особенности с лицом. — Ты с ним разговаривала⁈ Сколько раз я тебе говорил не вступать в беседы с незнакомцами! — Нет—нет! Мы не разговаривали. Просто… Он остановился… напротив меня… и смотрел на меня… какое-то время. — А ты? — И я смотрела на него. Через объектив фотокамеры. Мне удалось хорошо его разглядеть. В мельчайших подробностях. — Что было потом? — Потом… Потом вдруг навалилась тишина. Стих гул машин… Хруст снега под ногами немногочисленных прохожих… Перед объективом перестал сыпать снег. И я… Я перенеслась на берег океана. Вот просто увидела себя там. Даже ощутила его влажное дыхание. Как в реальности, представляешь! — Не очень… — Понимаю, это сложно представить, но так и было! Ты мне веришь? Дед молча смотрел перед собой. Видимо, заметив, что я жду ответа, негромко сказал: — Верю. Учитывая особенности твоей психики. Имею в виду твою повышенную восприимчивость и способность погружаться в момент. Что было дальше? — В общем, каким-то странным способом я оказалась у самой кромки воды. Океан был огромным. Настолько бескрайним, что глазу не за что было зацепиться.… Повсюду голубая зеркальная гладь… Сверкающая на солнце. И абсолютно безмятежная. Но так продолжалось недолго. Вдруг набежали тучи. Откуда ни возьмись сорвался ветер. Он вздыбил волны… Они росли как на дрожжах, становились угрожающе высокими… Неслись на меня монолитной стеной, но разбивались о берег. У самых ног. Быстро утекали в песок, ни разу не замочив моих туфель. А может я стояла без них? Сейчас вспомню. — Это не столь важно. Описания стихии достаточно. — Как скажешь… — Перейдем к сути: чем всё закончилось? — Закончилось тем, что перед глазами поплыли образы. — Не понимаю… Какие образы? — Твой… Мамин… Папин… Они виделись мне картинками. Живыми. Словно кадры из фильма о моей жизни. Прежней… Я увидела себя маленькой… Мы всей семьей сидели на лужайке нашего дома… Перед тем, как папа уехал в командировку, помнишь? — Помню. Мы тогда устроили пикник. — Да… Вот на тот пикник я вдруг и перенеслась. — Дальше! — распорядился дед. — Дальше?.. А дальше вдруг всё пропало. Образы скрылись из глаз. Унеслись прочь… Меня выдернуло из того дня с пикником. Будто сквозняком. Я снова очутилась в сквере и сразу почувствовала, насколько замерзла. — Почему всё так резко прервалось? Что стало причиной? — Мужчина вдруг поскользнулся и ослабил внимание. Вернее, сместил его на свою трость. Она поползла вперед. Тротуар был скользким. Мужчина накренился и чуть не упал. Я хотела ему помочь, но он так взглянул на меня, знаешь… Словно приморозил к месту, на котором я стояла. Запретил подходить ближе. Сам распрямился… Трость свою медленно так придвинул к себе и распрямился.