— Я бы с огромным удовольствием полакомилась бы прямо сейчас… — выдала я и растерялась еще больше, не в силах разорвать контакта со взглядом потемневших зеленых глаз. — Клубникой со сливками? — Эмм… На десерт — да… Определенно, — пролепетала я. Осеклась на пару мгновений — и выдала со всей уверенностью, на которую была сейчас способна: — Но сначала — мясо. Устроит даже слабой прожарки. Чтобы долго не ждать. Орлов вскинул на меня брови и негромко рассмеялся. Я совсем растерялась и собралась было выяснить, что смешного он нашел в моих словах, но… — А ты кровожадная, — заметил он, всё еще негромко смеясь. И выдал уже без смеха, но с иронией: — Вы получите свой дессерт, Миледи. Всему своё время. По фишкам «Империала» у вас всё? — Гмм… Не совсем, — разочарованно вздохнула я, сообразив, что допрос не окончен, время обеда откладывается, а сам он может плавно перейти в ужин. — Что еще заметила? — дожимал меня «экзекутор». Дожимал настойчиво, будто тестировал незнакомую пока программу. — Есть некоторые несостыковки в конструкции здания… ммм… То есть Базы. — Надо же… На конструкцию замахнулась? Лихо! — иронично откликнулся мой настойчивый собеседник. — Это потому, что аппетит у меня сейчас зверский. Я бы сейчас и слона съела, но слона нет — придется грызть Базу, — удручённо пробормотала я. Но меня услышали, едва слышно пробормотали: «Гмм…» и сообщили, взглянув на экран моего, «дремлющего» на тумбочке сотового: — Потерпи еще немного, недолго ждать осталось. Так что по конструкции заметила? — Ладно, — не стала спорить я. И заявила я с видом эксперта по строительству и архитектуре чуть ли не мирового уровня: — Думаю, что в здании имеется цокольный этаж. — О, как! И как же вас угораздило прийти к такому невероятному выводу, уважаемый эксперт? — поинтересовался Кирилл Андреевич, не потрудившись скрыть иронии. — Почему же невероятному? Очень даже вероятному! Понимаете, если сопоставить пропорции здания, то… — предположила я и замолкла. «А не сочтет ли он меня шпионкой? — вдруг промелькнула шальная мысль, — А если уже счел, то не утвердится ли в этой мысли?» — То? — с интересом уточнил Кирилл Андреевич, не оставив мне выбора. — То можно легко заметить, что фундамент слишком высок… Чуть ли не с мой рост. А о чем это говорит? — О чем? Поведайте, уж не томите. — Правая бровь моего собеседника снова провокационно полезла вверх. — Это как раз и говорит о наличии того самого этажа. Возможно, технического… Правда, входа туда днем с огнем не сыщешь… — А вы искали? — Не особо. В общих чертах в объектив рассмотрела и пропорции на глаз сопоставила. — На глаз? — А там ничего сложного, всё наглядно. А вход точно есть! То есть должен быть… Как-то же туда нужно проникать. — Логично… И в архитектуре, значит, разбираетесь, Миледи… И швец, и жнец, и на дуде игрец… — Не преувеличивайте, Милорд, — возмутилась я. — Ничуть… Чувствуются Громовские замашки: перфекционизм — наше всё… — задумчиво проговорил Кирилл Андреевич. — Не наговаривайте на дедушку, пожалуйста. У него не замашки, а цели. — Ну, да, конечно… — И в архитектуре больше разбираюсь не я, а подруга! — Стоцкая? — Нет, не Маша. — Значит вторая. Их же у тебя всего две. — Да. Вторая… В прошлом году я помогала ей с чертежами… Она готовилась к поступлению и занималась по какой-то навороченной программе. Как-то ей лень было читать материал, а выполнить задание было нужно… В общем, она попросила меня их изучить и вкратце ей пересказать. Я прочитала, запомнила и рассказала… Но всё равно мы тогда ошиблись в расчетах… Именно в пропорциях фундамента и ошиблись, понимаете? — Понимаю, — ответил Орлов, как ни странно, внимательно выслушавший мою болтовню. И, помолчав, объяснил: — Здание стоит в низине. Возможны подтопления. Имело смыл сделать фундамент повыше. — Странно… В кадре она не просматривается… Ландшафт относительно ровный. Холмы — да, присутствуют… Но в некотором отдалении… — Что еще заметила? — В самом здании Дома отдыха? То есть Базы? Он молча кивнул. А я поделилась: — Я бы предположила и наличие четвертого этажа… Но хода туда тоже нет. Лестница ограничивается третьим… Ну и так — по мелочи: некоторые стены превращаются в двери. Как в том же ресторане, например… Интересно, сколько таких стен всего? Хотя нет, не интересно. — Почему? — Лишняя информация. Гораздо интереснее, что творится в моем номере. — А с ним-то что не так? — В нём появляются и исчезают предметы мебели. И не только… Вот где, например, тумбочка, которая стояла рядом с кроватью в вечер моего заселения? — Стоит на месте. Соблаговолите взглянуть налево. — Стоит, да не та! — Вот как? И в чем же разница? — У той был небольшой дефект на задней стенке. Скол или мелкая такая зазубрина. Об неё ремешок моего сотового зацепился. А у этой — ничего подобного нет. — Во внимательности тебе не откажешь… — Я давно занимаюсь фотографией. Научилась наблюдать и фиксировать необычное. Зачем тумбочку заменили? — Сама же говоришь, на задней стенке имелся скол. Непорядок. — Не стоило заморачиваться. Я все равно ею не пользуюсь. Избегая острого взгляда Кирилла Андреевича, от которого вдруг захотелось поежиться, я огляделась по сторонам и заметила… — Вот что это там, например? — Где? — На подоконнике, рядом с которым вы недавно стояли и о чем-то размышляли! — обвинительным тоном заявила я. — Утром этого здесь точно не было! — А это… Это парик, — как-то нехотя ответил он. Так обычно отвечает дед, когда я подлавливаю его на чем-то провокационном. Глава 7 Первая встреча — Парик? А он то тут зачем? — Молодец, — похвалили меня, — Внимание фокусируешь. — Вот говорю же — любитель дергать за веревочки… — в недоумении прошептала я. И спросила: — Какие еще заначки у вас припрятаны? — Не торопите события, Миледи. Всему свое время, — ответил он и заговорщицки подмигнул. — Покажите реквизит, — просьба моя больше походила на распоряжение. Видимо, от того, что любопытство разгорелось не на шутку и терпения ждать объяснения было практически на нуле. — Пожалуйста, — всё же смягчила я тон. И нетерпеливо добавила: — Неспроста же он тут появился! — Верно. Неспроста, — ответил мой «мучитель», не без удовольствия наблюдая за моим нетерпением. Он неспешно выбрался из кресла и направился к подоконнику. Подхватил белокурую штуковину и в той же манере подошёл ко мне. И вдруг ловко подкинул парик в мою сторону. Я и глазом моргнуть не успела, как волосатая «посылка» пулей просвистела расстояние между нами и шлёпнулась прямо мне в руки, заставив инстинктивно вонзить пальцы в упругую шелковистость этого небольшого белокурого «коврика». Он приятно холодил ладони и вдруг показался мне отдаленно, но навязчиво знакомым. Будто когда-то я уже прикасалась к нему. И даже держала в руках. Так же цепко, как сейчас. Перед глазами неожиданно пронеслась вспышка. Яркая, мимолетная, как комета из детства, напрягающая память настолько, что я ощутила ломоту в висках. А следом я почувствовала нечто прочное, стягивающее, словно мне на голову натянули леску. И леска эта обручем сковала голову. Ощущения эти были для меня в новинку. Никогда раньше я не чувствовала от воспоминаний столь явного физического дискомфорта. Поэтому сжала зубы и прикрыла веки, очень надеясь, что эта скованность пройдет. Долго ждать не пришлось: невидимый обруч будто резко слетел, напряжение в висках ослабло, а перед прикрытыми глазами замельтешило нечто отдаленно знакомое. Мелкими, едва различимыми квадратиками это самое нечто принялось складываться в осмысленную, хоть пока и нечеткую картинку, очень смахивающую на голографическую. Как в испорченном телевизоре, слегка потрескивая, она то проявлялась перед моим внутренним взором, то гасла. Я подняла потяжелевшие веки, чтобы как-то помочь невидимому «мастеру» скорее устранить «неисправность». Помогла: кадры перестали мигать. Теперь они прорисовывались с более четкими контурами, будто чья-то невидимая рука выводила их на холсте остро заточенным простым карандашом. Закончив с набросками, рука эта принялась четче прорисовывать сам «рисунок», а я завороженно наблюдала за тем, что всё четче и четче проявлялось в пространстве перед глазами.