«Вот чертова баба», — думала я в досаде, обозревая пейзаж за окном, на пятой по счету остановке я вышла и почти сразу заметила Одинцова. Он нарезал круги возле темно красной «Хонды», стоявшей прямо напротив кафе с яркой вывеской «Каприз». — Геннадий Владимирович! — крикнула я и побежала к нему через дорогу. Он вскинул голову, махнул мне рукой и попытался улыбнуться. Через минуту я оказалась рядом с ним, и мы затоптались на месте в некотором замешательстве, точно влюбленные на первом свидании. Хотя Одинцов и улыбался, но его тревожное состояние угадывалось, а мрачные думы никакая улыбка скрыть не могла. Не знаю, действительно ли его порадовал мой звонок, точнее, предложенная мною замена, впрочем, утопающий хватается за соломинку. Одинцов, с моей точки зрения, утопающим все же не был, после убийства прошло меньше месяца, у следствия есть все шансы найти убийцу, так что безнадежность, с которой говорил Одинцов, немного преждевременна. Правда, он опасался стать подозреваемым. А вдруг именно это его и беспокоит? «Нечего гадать, — одернула я себя. — Поговори с человеком и все узнаешь». — Посидим в кафе? — произнес Геннадий Владимирович, все еще переминаясь с ноги на ногу. — Там, наверное, будет удобнее, — ответила я с сомнением: вдруг Геннадий Владимирович экономный? За свой кофе я сама расплачусь. — Да-да, идемте. Он зачем-то взял меня за руку, и мы вошли в кафе. Посетителей было немного, мы выбрали стол у окна, заказали кофе. Одинцов сбросил куртку, помог мне снять пальто, я заметила, как дрожат его руки. Он устроился напротив меня, потянулся за сигаретами, но тут же поинтересовался: — Вы курите? — Пытаюсь бросить. Но вы можете курить. — Я тоже пытался бросить, — невесело усмехнулся он, закуривая. — Держался больше года. Теперь без сигарет обходиться не могу. Он глубоко затянулся и уставился в окно. Я достала блокнот и ручку, помолчала немного, готовясь к долгому разговору, и сказала: — Геннадий Владимирович, начнем с главного вопроса: у следователя есть причина вас подозревать? Он пожал плечами: — Думаю, причина проста — других подозреваемых на сегодняшний день нет. Нам принесли кофе, я сделала пару глотков, надеясь согреться, в кафе было довольно прохладно, хотя, может, мне так только казалось. — Извините, что мне придется задавать вам вопросы, на которые вы уже не раз отвечали, но… — Я понимаю, — кивнул он. — Спрашивайте… И, если вы не против, давайте обойдемся без отчества. — Не против. Расскажите о том, как вы… — Как я ее нашел? — быстро спросил он. — Понимаю, что вспоминать об этом нелегко… Он затушил сигарету и усмехнулся: — Нелегко? Моя жизнь рухнула. Встаю утром и думаю: зачем? Зачем мне жить?.. — Он потер лицо и вновь отвернулся к окну, стараясь скрыть слезы. — Я готов отвечать на любые вопросы, только бы найти его… В тот день я приехал домой около двенадцати. Ездил на встречу с клиентом в торговый центр «Заречный», это совсем рядом с домом, вот я и решил домой заскочить. — Обычно вы где обедаете? — По-разному. Офис у меня на Чапаева, ездить на обед домой неудобно, на мосту часто пробки… Обедаю в столовой рядом с офисом, иногда вообще на это времени нет, бывает, встречаюсь с клиентами где-нибудь в кафе или по дороге перекусываю на скорую руку. Но если время есть, конечно, дома обедаю. — Жену предупреждали о своем приезде? Никакого подвоха в моем вопросе не было, но Одинцов мрачно усмехнулся: — Следователя тоже интересовал этот вопрос. — Ничего удивительного. Вопрос самый обыкновенный. — Да? Конечно, я всегда предупреждал. Ирочка для себя редко готовила, так, какой-нибудь салатик. А если ждала меня, то обед был королевским. Оттого и не любила, когда я являлся не предупредив. Чувствовала себя нерадивой женой: муж на пороге, а накормить его нечем. Так что, если мои планы менялись, я обязательно звонил, предупреждал, что приеду, она успевала что-нибудь приготовить. Стряпать Ира любила, она вообще с огромным удовольствием занималась работой по дому, отличная хозяйка… Я никогда не являлся в дом неожиданно, и причина очень проста: мы любили друг друга и перезванивались постоянно. Цели не я ей звонил, то она мне… она всегда знали, где я нахожусь, а я знал, чем она занята… — В тот день вы тоже звонили? — Конечно. Сначала позвонила Ира, где-то в десять, я сказал о встрече в «Заречном». Думал, что буду занят примерно до часу-двух, но генеральному директору торгового центра пришлось уехать, а его заместитель вопросами рекламы не занимался, и наша встреча… в общем, ему просто неудобно было отменять ее в последний момент, я оставил эскизы и уехал, до двух я был фактически свободен и решил домой отправиться, побыть немного с женой… Позвонил Ире, предупредил, что скоро буду. — Точное время помните? — Конечно. Я звонил по мобильному, звонки фиксируются. Десять пятьдесят пять. — Что было дальше? — Зашел в магазин «Вкусняшка», это по дороге… купил пирожные, Ира их очень любила… Возле магазина встретил бывшего клиента, мы немного поболтали. На перекрестке, ближе к церкви, сломался светофор, пробка выстроилась до областной больницы. Домой я попал примерно в двенадцать, потратив на дорогу вместо десяти минут все сорок. Из машины я звонил еще раз, в одиннадцать двадцать пять, сказал, что застрял в пробке. — Одинцов Вздохнул и вновь закурил, посмотрел на свои дрожащие руки и продолжил рассказ: — Я подъехал и позвонил в дверь, но мне никто не открыл. В руках у меня была коробка с пирожными. Я позвонил еще раз… потом стал искать ключи. Обычно Ира уже Ждала меня и дверь открывала прежде, чем я успевал Выйти из машины. — То, что жена не открыла дверь, вызвало беспокойство? — Нет. Я подумал, может, телевизор работает громко, или она в туалете… да мало ли что… я вошел, в доме было очень тихо, так тихо… вот тогда я испугался, этой тишины испугался, какой-то неестественной тишины… заглянул в кухню. Иры там не было. Позвал ее несколько раз. Вошел в гостиную… А потом… потом в комнату Иры, она на первом этаже, там выход на веранду. Ире очень нравилась эта комната… — Одинцов затушил сигарету и тут же закурил новую. — Она была там, — сказал едва слышно. — Только я заметил ее не сразу. Сначала увидел кровь… на ковре, на кресле… даже на стене… я, кажется, закричал, а затем… она лежала за диваном у двери на веранду, вся в крови… лицо он ей тоже рассек. Я подбежал к ней и… отключился. А когда пришел в себя, все не мог поверить, что она мертва, пытался привести в чувство, даже в «Скорую» позвонил не сразу… совсем спятил… — Он опять потушил недокуренную сигарету и закрыл лицо руками. Воспоминания дались ему нелегко, лицо бледное, на лбу капли пота. Несколько минут мы сидели молча, он схватил чашку, сделал большой глоток, поставил ее на стол, рука дрогнула, и чашка опрокинулась. — Извините, — сказал он. «Скорую» пришлось ждать долго, хотя, может, мне так показалось. Врач вызвала полицию, я был точно в бреду, и когда они явились, наверное, отвечал на вопросы невразумительно. Вот, собственно, и все. — Вы хорошо знали дворника, которого подозревали в убийстве? — спросила я. Геннадий некоторое время смотрел с недоумением, словно не понял вопрос. — Нет, конечно. Кто обращает внимание на дворников? — Его арестовали в тот же день? — Кажется, да. Знаете, я до похорон был сам не свой… да и потом… Следователь сообщил мне о его аресте. Соседи видели дворника возле нашего дома, заборов у нас нет, то есть забор только вокруг поселка, а участки друг от друга отделены живой изгородью. Дворники убирают общую территорию, за своим участком я ухаживал сам. Его несколько раз видели возле дома, но в этом не было ничего удивительного, многие договариваются с дворниками частным образом, чтобы подстричь туи или скосить траву. — В начале ноября вряд ли это кому придет в голову. — Да, но работа на участке всегда есть… в общем, он частенько болтался возле нашего дома, но это вовсе не казалось подозрительным. И в то утро тоже, пока соседи не узнали о том, что произошло… Его арестовали, но потом выпустили. — Следователь это как-то объяснил? — Около одиннадцати часов дворник подметал парковку на другом конце поселка, нашлись свидетели… затем вернулся в дворницкую, она в одном Здании с охраной, охранники подтвердили, что из Комнаты он не выходил до приезда полиции. Убийство произошло в промежутке между моим последним звонком в одиннадцать двадцать пять и двенадцатью часами, когда я вернулся. У него алиби. — Он вроде бы признался в убийстве… — Да, признался. Но потом заявил, что сделал ЭТО под давлением. Дверь на веранду была взломана, возле нее обнаружили следы ботинок дворника, но в доме ни его следов, ни отпечатков пальцев… Недалеко от поселка нашли его куртку, всю в крови. — У дворника нашелся влиятельный покровитель? — осторожно спросила я. — Я ничего об этом не знаю. Мне сказали, что у Него есть алиби, вот и все. — Но вы продолжаете считать: убийца — он? Геннадий повертел чашку в руках, вздохнул: — Другого подозреваемого нет. — Зачем дворнику убивать вашу жену? Вы ведь думали над этим? — Конечно. И доме были довольно крупная сумма: восемьдесят тысяч. Для дворника-таджика огромные деньги. Конечно, он не мог знать о них. С другой стороны, логично предположить, что в доме есть чем поживиться. Наши соседи состоятельные люди. Я, конечно, не богат, но и не беден. Вы понимаете? — Да, понимаю. Но насколько я знаю, из дома ничего не пропало? Предположим, что дворник был напуган тем, что совершил, и сбежал, не обыскав комнаты. По-моему, неосмотрительно вламываться в дом, зная, что там хозяйка. Или, с вашей точки зрения, он с самого начала планировал убийство? — Я не знаю, о чем он думал. В то утро Ира должна была быть в бассейне, но, когда я позвонил, изменила свои планы. Он мог изучить ее расписание и рассчитывал, что в доме никого не будет. — Ира часто отлучалась по делам? — Домоседкой не была. Ездила по магазинам… бассейн, парикмахер… все, как у обычной женщины. — Работу Ира оставила после замужества? — Да. По образованию она библиотекарь, платят там копейки. Я не видел смысла в ее работе, она, признаться, тоже. Одно время она работала у меня, но потом мы решили… в общем, меня вполне устраивало, что она не работает, и ее тоже. — Ольга Валерьяновна сказала, Ира была очень деятельной девушкой. Когда мы познакомились, работала по пятнадцать часов, сразу в трех местах, а что ей оставалось? Слава богу, я зарабатываю достаточно, чтобы моя жена ни в чем не нуждалась. — Вы вместе пять лет, но детей у вас не было… — Я не очень понимаю, какое это имеет отношение… — начал он, но тут же кивнул: — Хотелось немного пожить для себя. Ире в юности пришлось нелегко, да и я долгое время вкалывал как проклятый… все так хорошо складывалось… Мы купили дом, правда, пришлось брать ссуду, которую я еще не выплатил, мы много путешествовали, в общем, с детьми мы не торопились. Нам было очень хорошо вдвоем, ничего не хотелось менять… — Ольга Валерьяновна продала кольцо и серьги, доставшиеся ей по наследству, чтобы купить внучке квартиру. Может, были еще драгоценности, о которых кто-то знал? — Нет. Ничего подобного. Украшения Ира не любила. Носила только обручальное кольцо. — Вы уверены, что не было никакого наследства? — Абсолютно. Мы выплачиваем ссуду, Ира бы непременно мне сказала… и Ольга Валерьяновна тоже.