Вопрос был невероятно глупым — она держала в руках бокал. Пустой. Доза там была неплохой, я бы час цедил небольшими глотками. Я даже вниз посмотрел, может она вылила алкоголь из побуждений высокой нравственности и борьбы со злом, но бежевый ковер был сух. Лилия же…ее глаза были так широко распахнуты, что казалось, занимали все свободное пространство на лице. Рот открыт, ни звука, только хриплое дыхание. И до меня дошло — ей плохо. Отличного крепкого чистого виски моя жена не оценила. Я отнял у нее бокал, усадил пострадавшую на диван. Метнулся к бару, там стояла пара бутылок воды, тёплая уже, но думаю не до капризов. Открыл бутылку, протянул девушке. Она приникла к ней, словно от жажды умирала. Пила так жадно, что поперхнулась и закашлялась, я был вынужден похлопать ее по спине. — Слишком уж часто мне приходится вас спасать, — отметил я. — Я… Но больше ничего не смогла выговорить. Допила поллитровую бутылку, взглядом попросила ещё. Дал. Такими темпами ее раздует, и булькать будет при ходьбе. — С чего вас вообще на эксперименты потянуло? — спросил и вдруг осенило. — Это из-за тряпок? Да черт с вами, не буду я больше ваши вещи жечь! — Айдан… Голос такой растерянный. — Хотите, мы завтра с утра поедем и купим целую гору? Или прямо сейчас закажем, утром уже привезут… — Айдан, у меня в желудке горячо. Я хмыкнул. — Так и задумано. — У меня голова кружится, Айдан… Встала, покачнулась и медленно осела на пол. Платье задралось, обнажая бедра с розовыми следами ожогов. Смотрела она куда-то сосредоточенно внутрь самой себя. Надо же, как пробирает с первой дозы алкоголя в жизни. — Мне очень странно, — заключила она наконец, видимо, после тщательного анализа. — Быстро пройдёт, — успокоил я. — Но сейчас лучше в кровать. И не вздумайте больше травиться из за тряпок. Лилия попыталась встать, получилось на четвереньки, я даже подумал, что она так и поползёт до комнаты своей, но одумалась и снова села. Я вздохнул и подхватил ее на руки. Я не только мать Тереза, я еще и доблестный рыцарь, спасающий дам из беды. — Какой-то вы неправильный монстр, — прошептала Лилия , щекоча своим дыханием мою шею. По спине послушно побежали мурашки. — Вы меня просто плохо знаете, — ответил я. Открыл ногой дверь ее комнаты. Устроил пострадавшую на постели и накрыл одеялом, стараясь не пялиться на женские ноги. — Как вы делаете это добровольно, — с закрытыми глазами сказала она. — Алкоголики просто герои. — Я героически спасу вас от оставшегося в бутылке виски, — обещал я. — Не паникуйте, там было то, в бокале, в течение часа отпустит. Так и оказалось. Через час она снова робко постучалась в дверь кабинета. Глаза красные, но взгляд трезвый. — За опохмелом пришли? Губы поджала. — Пришла извиниться. И позвать вас к ужину, вы же не ели. — Я взрослый человек, — ответил я. — Я вполне могу контролировать чувство голода и поесть когда считаю нужным. Вспыхнула. Подумал, что для нее забота обо мне единственный способ коммуникации сейчас, да и привыкла к тому, что о ком-то нужно заботиться всегда. Стыдно стало, словно ребенка обидел. — Ладно, — захлопнул ноутбук я. — Идёмте есть. Лег спать я достаточно рано. По привычке дверь в комнату чуть приоткрыта — услышать, если проснется Роза. Половину ночи слушал, как Лилия ходит по дому и гремит чем-то на кухне, не в силах уснуть. Наверное и правда, похмелье. Один раз подошла к дверям моей спальни и стояла молча минут пять, вызвав мое неподдельное любопытство. Но постояла, посопела и ушла. Утро было воскресным, я даже выспался. На завтрак каша и сырники. Каши я терпеть не мог, но эту съел — она оказалась на удивление вкусной. — Может, баночку пива? — не удержался от легкой издёвки я. — Пожалуй, обойдусь чаем, — чинно ответила Лилия. Что-то в ней изменилось, помимо того, что ошпаренная кожа стала возвращать свой естественный цвет. Волосы, наконец дошло до меня. Стянутые прежде в тугие косы, сейчас они были лишь перехвачены резинкой. Темные, длинные, они завивались в хаотичные кольца, но я не знал, сами по себе они волнистые, или после кос. После кос у Розы тоже вились. Руки. Руки были голыми. Платье едва прикрывало плечи. И было — до колен. Однако, как быстро портятся девушки, покидая отчий дом, улыбнулся про себя я. Уже успела напиться, платья пошли откровеннее. Но справедливости ради — прошлый ее гардероб сожжен и носить ей приходится, что есть. — Скоро поеду за Розой, — предупредил я. — Хорошо, — говорит спокойно, а в глазах паника. Как можно бояться шестилетнего ребёнка? Мне кажется, с Розой мог поладить любой. — У нее есть предпочтения в еде? — Она предпочитает есть не то, что готовили я или Рая. — Это я умею, — попыталась улыбнуться Лилия. — Не паникуйте. И не стоит напиваться для храбрости. Устанавливая детское кресло в машине, я видел, как Лилия смотрит в окно. Она дикая, да. Всего боится, временами нелепая. Но она так отличалась от первой моей жены. Лилия была смешной. Она забавляла меня, мало того, она меняла меня. Рядом с ней не получалось быть жестким и резким. Ее не хотелось пугать. И ее просто хотелось. Физически. Но жена-девственница в моей жизни уже была, и я буду опираться на свой опыт. Девушку сначала нужно приучить к себе. — Едем знакомиться? — как можно жизнерадостнее спросил я. Роза не выглядела ни счастливой, ни хоть сколько нибудь довольной. Она всегда уставала у тётушек и рвалась домой, а в этот раз прогостила долго. — Не хочу, — отвернулась Роза. — И домой не хочу. День не обещал быть лёгким. Глава 19. Лилия Половину ночи я убила на пирожные. Капризное тесто получилось только со второй попытки. Тщательно взбила крем, украсила. Возилась я отчасти для того, чтобы задобрить ребёнка, а еще потому, что от алкоголя болела голова. Как они его пьют? Голова болит, да еще и как вспомню нелепую попытку соблазнения — стыдно невероятно. И на Муратова смотреть страшно, а у него глаза улыбаются. Стоило ему уехать, я бросилась осматривать все ли хорошо дома. Нигде не было ни пылинки, словно пыль заботит детей! Судя по тому, что я увидела, когда приехала, Муратов, его дочь и пыль неплохо уживались втроем, а я была четвертой лишней. Окно на кухне было открыто, и я услышала, как открываются ворота. И сразу в жар бросило, даже ладони вспотели. Боялась ли я в первые дни своего мужа сильнее, чем ребёнка? Не знаю. Девочка вышла из машины. Поправила лямку сползающего рюкзака. Посмотрела на дом. Маленькая. Тоненькая. Кажется, на Айдана не похожа вовсе. — Это просто ребёнок, — сказала вслух я и вышла встречать. Увидев меня малышка остановилась и спряталась куда-то за отца. Муратов виновато скривился в фальшивой улыбке, и ребёнка подхватил на руки. — Это Лилия, — представил он. — Это Роза. Так как вы обе представители семейства цветковых, надеюсь, поладите. Однако внимательный взгляд карих детских глаз говорил об обратном. — Здравствуй, — улыбнулась я. — Обед будет через час. Нельзя показывать хищникам свой страх, это мне еще мама говорила. Роза посмотрела на меня почти сверху вниз — была на руках у отца, и лениво отвела взгляд. Я дезертировала на кухню. Я долго думала, что готовить на обед, мне предстоит только изучать ребёнка и узнавать, что ей нравится, а что она не любит. Вряд ли шестилетки в восторге от мяса. У меня имелась упаковка сосисок с отличным составом и наверняка за дикие деньги. Я их отварила, а на гарнир запекла картошку-гармошку. Сделала на картофелинах множество надрезов, позволяя клубню раскрыться, запихала в разрезы специи и соус, запекла под сырной шапочкой. Приготовила впервые, но получилось красиво и вроде вкусно. Я волновалась так, словно сдавала экзамен в кулинарную академию. Роза весь этот час была где-то с отцом. Я и радовалась этой передышке и боялась ее. Эдак получается, я вовсе прислуга — с мужем не близки, с девочкой не поладила, все что я делаю, это убираюсь в доме и готовлю. Нет, я ничего не имела против труда, любого труда, но я вроде как замуж вышла. С таким же успехом я могла на работу устроиться, что и предлагала в свое время отцу. Муратов бахнул на сосиски гору горчицы — стоило ли покупать дорогие продукты, чтобы забивать их вкус добавками? Я могла бы есть с удовольствием, картошка получилась идеальной, нежная внутри, с хрусткой корочкой, но кусок в горло не лез. Роза откусила кончик сосиски и отодвинула тарелку. — Ты чего, малыш? — спросил Муратов. — Меня тётя Карина покормила. — У нас еще десерт, — выдавила из себя очередную улыбку, собирая тарелки. Муратов съел два кекса. Я ему благодарна — если бы не его аппетит, я бы решила, что обед не удался. Потому что Роза и кекс есть не стала. Надругалась над нежным воздушным тестом, разломив ложкой несколько раз, сминая в кашу, смешав с кремом в одну не аппетитную пеструю массу. — Спасибо, — поблагодарил меня муж. — Было очень вкусно. — Спасибо, — эхом отозвалась Роза.