– Вот так-то лучше, – проговорил Фрэнк. – А теперь, я полагаю, самое время принести извинения. – Извините, – сказал голос позади нее. – Извини, Полли, – произнес другой. Фрэнк перевел взгляд на нее. – Извинения приняты, – проговорила она. Однако он не отвел взгляда. Более того, он стал еще более колким. Она взялась за свое ожерелье и накрутила бусины на палец. Тишина в комнате была такой же удушающей, как и жара. – Ну, хорошо. – Она повернулась и оглядела остальных членов клуба. Она встречала их всех на дорожках или в обеденном зале. Многие из них приходили на перевязку или инъекции масла чаульмугры во время ее смен. Но она не потрудилась узнать их имена или откуда они родом. – Простите, если я показалась вам немного… отчужденной. – Немного?! – усмехнулся мужчина в заднем ряду. Фрэнк снова грохнул бутылкой об пол, и мужчина опустился на свое место. – Ну, может быть, больше, чем немного. Но я здесь новенькая, и все это… – ее горло сжалось, – …немного ошеломляет… и совсем не то, к чему я привыкла. – Что ж, – проговорил мужчина, сидевший несколькими рядами дальше. – Я слышал, что сам дьявол останавливался в Карвилле, но сбежал уже на следующий день, предпочтя Ад этой дыре. Снова послышался стук бутылки Френка, хотя Мириэль уловила, как он хихикнул вместе с остальными членами клуба. Напряжение в комнате, всего несколько мгновений назад густое, как патока, исчезло. Мириэль развернулась обратно. Айрин сжала ее руку. Мириэль не осознавала, что ее трясло, пока не почувствовала ладонь подруги. Совещание продолжилось отчетом о доходах и расходах столовой. Она не знала, что магазин находится в ведении пациентов или что из вырученных средств финансируют клубные мероприятия, такие, как предстоящее празднование Четвертого июля, а также выделяют небольшую стипендию для слепых пациентов. Когда Фрэнк сообщил программу мероприятия – специальная церемония поднятия флага перед административным зданием, за которой пациенты смогут наблюдать из-за живой изгороди, и ужин на пикнике под дубами, – Мириэль подняла руку. – Это все? – уточнила она. – Какое же это празднование? Фрэнк допил свою колу и выразительно посмотрел на нее. – Если у тебя есть другие идеи, непременно поделись ими. – Для начала понадобятся декорации. Скатерти, украшения, возможно, что-то вроде растяжек. И музыка. И если будет музыка, то должны быть и танцы. Фейерверки, если мы сможем их достать. Игры для детей. О, а как насчет фонтана с пуншем в центре двора? – Ты вызываешься все это устроить? – спросил он, не пытаясь скрыть смех. – Ну, нет. Я больше по придумкам. Но я с радостью оценю выбор цвета и ткани. – Это звучит очень мило, миссис Марвин, но боюсь, что у клуба нет ни денег, ни рабочей силы для подобной вечеринки. – А как насчет того, чтобы пригласить поиграть Hot Rocks? – спросила женщина, сидевшая через два места от Мириэль. – Ага, – согласилась другая. Фрэнк подался вперед. – Знаешь, это неплохая идея. Лето – напряженное время для столовой. Держу пари, мы могли бы даже немного отблагодарить их за беспокойство. – Кто такие Hot Rocks? – прошептала Мириэль Айрин, представляя себе какую-нибудь недавно прославившуюся джазовую группу из Нового Орлеана или Батон-Ружа. – Пара парней из колонии, у которых есть музыкальные инструменты, и они иногда собираются вместе, чтобы поиграть. Они хороши. У Мириэль были сомнения на сей счет. Но даже плохая музыка – лучше, чем ничего. – Мы могли бы спросить на складе, есть ли у них какие-нибудь старые простыни, которые можно было бы покрасить и использовать для оформления, – предложила другая женщина. – Отличная идея, Норма. Я собираюсь поручить это тебе, – сказал Фрэнк, затем, взглянув на Мириэль, продолжил: – Я уверен, что некоторые другие дамы из клуба будут рады помочь. – Я не умею шить. Одна из тех вещей, на которые я просто никогда не могла решиться. Лучше позвонить портному. – Она огляделась и, не увидев поддержки, добавила: – Или зайти в универмаг… или затянуть пояса. – Перестань болтать, детка, – прошептала Айрин. Мириэль кивнула. – Тогда… что, если тебе спланировать пару игр для детворы? – предложил ей Фрэнк. – Что-то вроде охоты за сокровищами или лягушачьи бега? – Вот это отлично! – вмешалась Айрин, как раз в тот момент, когда Мириэль начала качать головой. – У тебя две девочки. Должно быть, ты побывала с ними на десятках детских вечеринок. Ее охватил приступ паники. Ее руки и ноги похолодели, хотя ветерок стих, и в зале было жарче, чем обычно. Она не ходила на подобные вечеринки много месяцев. Даже когда Эви исполнилось семь. От мысли о воздушных шарах, смехе и бегающих детях у нее скрутило живот. «Где была няня?!» – вот о чем все спрашивали. Но Мириэль тоже должна была присматривать. Должна была услышать всплеск. Должна была увидеть, как он упал. Она моргнула, и шарики исчезли. Смех. Солнечный свет, отражающийся от бассейна. Фрэнк взял ручку. Она была специально сконструирована с очень широким корпусом, чтобы он мог держать ее в своих искалеченных руках. – Миссис Марвин отвечает за детские игры. Прежде чем Мириэль смогла обрести дар речи, собрание было закрыто, и люди встали, чтобы разойтись. Она вытерла липкой рукой пот со лба и подошла к Фрэнку. – Поручи мне что-нибудь другое, – выдавила она после глубокого вдоха. – Я напишу своему мужу и попрошу его прислать нам целый ящик фейерверков. Несколько оставшихся членов клуба с интересом оглянулись. – Это было бы здорово, – произнес один из них. – Я не видел фейерверка пятнадцать лет, – добавил другой. – Видишь, – подхватила Мириэль, – это гораздо лучше, чем какие-то глупые детские игры. – Если только твой муж не сам мистер Кулидж[34], фейерверк может оказаться непростой задачей. И, если не ошибаюсь, детские игры были твоей идеей. – Фрэнк сложил свои бумаги в аккуратную стопку и встал. Когда он снова посмотрел на нее, его взгляд смягчился. – Вот что я подумал: почему бы тебе не попросить своего мужа прислать нам кое-что для детской охоты за сокровищами? Леденцы на палочке. Бейсбольные карточки. Может быть, несколько ракушек. Я помогу с остальным. – И фейерверки! – крикнул один из членов клуба, уходя. – И фейерверки, – пробормотала Мириэль, направляясь к выходу. Чарли должен был знать кого-то, кто мог бы достать фейерверки. В те дни их использовали на всех лучших вечеринках в Хиллз. Но игры?! Ей не следовало даже упоминать об этом. В тот момент она думала не о Феликсе, а о Жанне и о том, что простая старомодная забава может пойти ей на пользу. Ее сердце колотилось так же громко, как стучали ее каблуки, когда она пересекала комнату. Громко, как дверь, захлопнувшаяся за ней. Если бы она была дома, то сейчас уже пила бы вторую рюмку. Может, даже третью. Всегда казалось, что выпивка унимает этот грохот. Здесь единственной возможностью унять его было перетерпеть. Глава 20 В тот вечер, когда Айрин пришла за ней, Мириэль отказалась идти на ужин, сославшись на то, что таблетки чаульмугры, принятые за обедом, вызвали у нее расстройство желудка. В восемнадцатом доме было тихо, все ушли в столовую, и Мириэль распахнула окно и приоткрыла дверь, чтобы впустить в комнату свежий воздух. Если в начале июня было так жарко, что же будет в июле и августе? Она заказала электрический вентилятор, как и некоторые из ее соседей по дому, но его еще не доставили. Однако даже самая лучшая модель каталога, независимо от того, как быстро вращались его лопасти, не смогла бы превратить болотистый воздух Луизианы в свежий, бодрящий воздух, который был дома в Калифорнии. Она легла на свою кровать, пружины заскулили, а одеяло под ней смялось. Прошло больше часа после собрания клуба поддержки, а ее сердце все еще колотилось так, точно она только что поднялась на дюжину лестничных пролетов, или станцевала чарльстон под три песни подряд, или прыгнула с головой в бассейн, чтобы спасти своего тонущего сына. Конечно, тогда она не обратила внимания ни на стук своего сердца, ни на тяжесть промокшей одежды. Она поняла это только после. Шум голосов. Чарли и еще один человек в бассейне рядом с ней. Взрывы смеха на другом конце двора в продолжающейся игре «приколи хвост ослу». Оранжевый воздушный шар, каким-то образом вырвавшийся на свободу, уносящийся ввысь. Теперь ее руки дрожали так, как в ее первые трезвые дни в окружной больнице. Она подтянула колени, сложила руки на груди и прикрыла глаза от лучей заходящего солнца. Она так сильно сжала левое запястье, что насечки браслета впились в шрам на ее коже. * * * Мириэль не помнила, как заснула, но когда очнулась, за окном была тьма. Ее руки больше не дрожали, а сердце в груди билось медленно и ровно. Паника ослабила свою хватку, оставив скорбь глубоко внутри. Она встала и включила свет. По всему дому раздавались шаги. Слышались тихие голоса. В ванной включался и выключался кран. Она взглянула на маленькие серебряные часы, стоявшие у ее кровати. Только восемь. Она никогда раньше так быстро не впадала в забытье и не выходила из него. Неужели ее душевная рана зажила, или просто зарубцевалась? Не потрудившись взглянуть в ручное зеркальце, она схватила набор канцелярских принадлежностей и направилась в гостиную. Две ее соседки по дому болтали на переднем крыльце. Остальные все еще отсутствовали или готовились ко сну, оставив гостиную в ее распоряжении. Включив лампу, она обнаружила на боковом столике тарелку с картофельным салатом и бутерброд с ветчиной. На клочке бумаги рядом, крупным, закрученным почерком Айрин было написано ее имя: Полли. Она опустилась на диван, поджав под себя ноги, и отложила свои канцелярские принадлежности. Она должна была съесть хотя бы несколько кусочков, просто чтобы выразить свою благодарность. Она проглотила их легче, чем ожидалось, поэтому попробовала еще. Не прошло и пяти минут, как она съела целиком бутерброд и весь картофельный салат. Она даже провела пальцем по тарелке и слизнула дочиста майонез. После смерти Феликса друзья присылали дорогие подарки – фрукты, сыр и сладости, столь же роскошные, сколь и безличные. Наверняка кто-то съел все эти продукты. Может быть, Мириэль и сама давилась кусочком камамбера или засахаренного ананаса. Или все это пропало? И было выброшено вместе с увядшими цветами и письмами с соболезнованиями? Она отставила тарелку и, забрав канцелярские принадлежности, направилась к шаткому письменному столу в углу комнаты. Чарли должно хватить месяца, чтобы раздобыть и отправить сюда ящик фейерверков. Она попросит его прислать и трещотки для детей. И конфеты. И дюжину леденцов размером с хлебную тарелку, которые можно купить на пирсе Оушен-парка. Феликсу они очень нравились. Эви тоже, хотя Мириэль не покупала их ей целую вечность. Первое, что она сделает, как только вернется домой и обустроится, – отвезет девочек на пирс. Не обращая внимания на толпу. Не задумываясь, что солнце испортит ей макияж и добавит веснушек Эви. Не беспокоясь, что призрак Феликса тоже будет там с ними. Чарли написал о втором шансе. Возвращение Мириэль домой станет их вторым шансом, и на этот раз она все не испортит. Не успела Мириэль снять колпачок с ручки, как почувствовала, что кто-то похлопал ее по плечу. Позади нее стояла Жанна, держа в руках экземпляр Picture-Play. Она помахала журналом и кивнула на диван. – Я не могу читать тебе прямо сейчас, – отказалась Мириэль, поворачиваясь обратно к столу. – Я пишу важное письмо. Жанна топнула ногой и бросила журнал поверх бумаги с золотым обрезом. Уголки журнала были загнуты, а цветная фотография на обложке начала выцветать. Но, по крайней мере, этот выпуск был более свежим, чем тот, который они читали. Отставание составляло всего два месяца вместо шести. – Может быть, когда я закончу со своим письмом, – согласилась она, переворачивая обложку, чтобы взглянуть на содержание. «Жена продюсера застигнута в любовном гнездышке партнера» – гласил заголовок одной статьи. Вряд ли это было новостью. Роман продолжался уже много лет. «Агент Бюро запрета[35] допрашивает знаменитостей в связи с контрабандной» – писали в другой статье. Это тоже было правдой, но вряд ли подходило для девятилетней девочки.