– Я не могу читать тебе это, Жанна. Сестра Верена оторвет мне голову. Кроме того, журнал вообще-то для взрослых, да и половина того, что здесь печатается, – ложь. У тебя нет каких-нибудь детских сказок? Жанна покачала головой. Мириэль взглянула на настенные часы, затем надела колпачок на ручку. – Хорошо, пошли. Я думаю, у нас достаточно времени до комендантского часа. – Она взяла девочку за руку и направилась к двери. Снаружи в окружающей темноте трещали сверчки, а мотыльки бились о ширмы на дорожках. Воздух остыл и пах ночным жасмином. Она ожидала, что Жанна отстранится в ту же минуту, как она прикоснется к ней. Но, пока они шли, девочка крепко держала ее за руку, не отпуская, даже когда мимо проезжал велосипед или инвалидная коляска, заставляя их отходить в сторону. Мириэль почти забыла, каково это – чувствовать в своей руке маленькую ладошку. Здание размером чуть больше сарая находилось между двумя часовнями в восточной части колонии. Фрэнк назвал это читальным залом, когда они проходили мимо во время экскурсии по территории. За прошедшие с тех пор три месяца Мириэль ни разу не отважилась войти внутрь. Полуразрушенный, покосившийся фасад не внушал надежды на то, что в нем размещалось что-то большее, чем заплесневелые газеты и, возможно, несколько мышей. Волна затхлого воздуха ударила в нос, когда Мириэль открыла дверь, но, включив свет, она обнаружила аккуратную комнату с несколькими книжными стеллажами. Жанна отпустила ее руку и пробежала пальцами по корешкам книг. Мириэль села в одно из двух разномастных кресел. – Давай, выбери какую-нибудь. Жанна несколько минут рассматривала книги, вынимая некоторые и листая их пожелтевшие страницы, прежде чем вернуть на прежнее место. Мириэль знала, что в колонии есть небольшая школа. Один из пациентов днем вел занятия для детей, а другой преподавал в вечерней школе для взрослых, которые до этого никогда не учились читать или писать. Жанна посещала дневную школу, но нерегулярно. Мириэль часто видела, как она возится в саду Айрин или в гостиной строит башни из Lincoln Log[36], когда ей следовало бы быть на занятиях. – Ты умеешь читать? – спросила Мириэль, вставая со стула. Жанна только пожала плечами. – Тогда давай я помогу тебе выбрать. – Она просмотрела названия, наконец остановившись на книге, на обложке которой были изображены закручивающиеся розовые побеги и маленькая девочка. – «Таинственный сад». Ты читала это? Жанна покачала головой. Мириэль прихватила издание с собой и выключила свет. Раздался мышиный писк, и она поспешила закрыть дверь. Вернувшись в дом номер восемнадцать, Мириэль прочитала вслух две главы, прежде чем закрыть книгу и передать ее Жанне. – На сегодня достаточно. Та издала писк, похожий на мышиный, и вернула роман Мириэль. – Если ты надуешь губы или закатишь истерику, я больше не буду тебе читать в течение недели. Жанна схватила книгу и поднялась с дивана. Мириэль тоже встала и вернулась к письменному столу. Она написала несколько строк – сначала, как всегда, спросила о девочках, а затем раструбила о своих грандиозных, если не героических, усилиях превратить ничтожный пикник четвертого июля в шумную вечеринку, подобающую такому дню. Она уже собиралась попросить фейерверк, когда легкое прикосновение к ее волосам испугало ее. Она обернулась и увидела, что Жанна снова стоит за ее стулом. – Ты напугала меня до смерти! Почему ты не в постели? Девочка снова погладила ее по волосам. – Знаешь, ты ведь никогда отсюда не выберешься. По спине Мириэль пробежали мурашки. – Значит, ты можешь говорить? – Уезжают только их любимчики. Потому что им достаются все хорошие лекарства. Мириэль отпрянула от Жанны и покачала головой. – Все это время ты была тише воды, хотя прекрасно говоришь?! Та пожала плечами. – Я говорю только тогда, когда хочу. – И кто же выбирает фаворитов? Я вижу, что здесь все получают одни и те же вонючие таблетки чаульмугры. – Сестра Верена и остальные. Лучше всего помогает йодид. Но только немногие пациенты получают его. Сестрам ты не нравишься, так что тебе никогда его не дадут. – Она протянула руку, чтобы снова коснуться волос Мириэль, но та схватила ее ладонь. Она легонько сжала пальцы Жанны, а затем отпустила. – Это неправда. Сестры хотят, чтобы нам всем стало лучше. – Поначалу все так думают. К тому времени, как ты все поймешь, будет уже слишком поздно. – Она уставилась на Мириэль, ее мутно-голубые глаза были странно спокойны. Затем она резко пожала плечами, сказала более детским голосом: – Спокойной ночи, – и выскочила из комнаты. Мириэль смотрела ей вслед, потирая гусиную кожу на руках. Глава 21 Жанна, должно быть, ошибалась насчет йодида. За время, проведенное в перевязочной клинике, лазарете и аптеке, Мириэль, помимо ужасных таблеток чаульмугры, столкнулась с десятками методов лечения. Мази из ртути и трихлоруксусной кислоты, растворы мышьяка, инъекции карболовой кислоты для особо крупных и стойких узелков. Но она ни разу не видела, чтобы кто-то получал йодид. Возможно, именно шок, вызванный тем, что Жанна заговорила, заставил эту мысль вертеться в голове Мириэль. Она никогда не задавалась вопросом, какое лекарство получает тот или иной пациент. Всегда казалось, что это напрямую зависит от степени развития заболевания. Сестры действительно проявляли особую нежность к пациентам-католикам, особенно к тем, кто посещал бесчисленные мессы, молился с четками и занимался прочей церемониальной чепухой, находясь в маленькой часовне в течение всего дня. А еще – ясно, как белый день, что сестра Верена ее невзлюбила. Была ли Мириэль наивна, полагая, что все пациенты получают одинаковую помощь? Несколько дней спустя, перед своей сменой в лазарете, она пробралась в аптеку чтобы прояснить для себя этот вопрос. Дверь оказалась не заперта, но комнате никого не было. Вдоль дальней стены выстроились полки с пузырьками с лекарствами. Большинство из них – таблетки и растворы, о которых она знала: аспирин, морфин, касторовое масло, кодеиновый эликсир, хинин, корень солодки. У других были странные научные названия: созоиодолат натрия или пирогаллиевая кислота. Еще одна полка, заполненная антисептиками: борной кислотой, лизолом и гамамелисом. Она просмотрела большую часть этикеток, когда ее внимание привлекла маленькая бутылочка: Йодид калия. Мириэль подтащила скамеечку и уже собиралась взобраться на нее, когда позади нее раздался топот ног и шорох накрахмаленных юбок. – Миссис Марвин? Что вы здесь делаете? – удивилась сестра Беатрис, когда Мириэль развернулась. – По графику вы должны помогать в аптеке в пятницу. Мириэль сверкнула невинной улыбкой, несмотря на то что струйка пота намочила ее лифчик. – Сегодня не пятница?! Должно быть, я перепутала свои дни. В углу зашипела горелка Бунзена[37], и сестра Беатрис поспешила проверить пламя. – Здесь это может произойти достаточно легко, – бросила она через плечо. – Просто убедитесь, что вы не перепутаете пятницу с субботой и не забудете вернуться. – Не перепутаю. Пока женщина стояла к ней спиной, Мириэль взобралась на табурет и потянулась за йодидом. Пришлось встать на цыпочки и подтолкнуть бутылку кончиками пальцев вперед, прежде чем ей удалось схватить ее. Она сунула пузырек в карман и спрыгнула вниз как раз в тот момент, когда сестра Беатрис повернулась к ней. Струйка пота теперь казалась рекой, стекающей между ее грудей. Но она сумела еще раз улыбнуться и произнести: «Тогда увидимся в пятницу», прежде чем выскочить из комнаты. – Вы снова опоздали, – процедила сестра Верена, когда Мириэль прибыла в лазарет. Пузырек в кармане Мириэль напоминал ей отвратительную лягушку-быка, которые появлялись на лужайке после дождя. Тихое дребезжание таблеток было похоже на их прерывистое кваканье. В любой момент он может выскочить у нее из кармана и разоблачить ее. – Я… э-э… подумала, что сегодня пятница, и пошла в аптеку. – Тогда, возможно, вам следует приобрести календарь. – Да, это отличная идея, – согласилась Мириэль. Глаза сестры Верены сузились. Таблетки, казалось, шуршали и квакали, хотя Мириэль стояла совершенно неподвижно. Она опустила руку, чтобы прикрыть выпуклость кармана. – Ну, не стойте без дела, разбазаривая время. Надевайте фартук и принимайтесь за работу. Мириэль кивнула и как можно более плавно и уверенно направилась к стене, где висели фартуки. Таблетки позвякивали с каждым шагом. Впрочем, когда Мириэль, надев фартук, обернулась, сестра Верена уже перешла в противоположный конец лазарета, чтобы откачать выделения, пузырящиеся в трахеостомической[38] трубке пациента. Она принялась за работу: измеряла температуру пациентов и наполняла их стаканы водой, изо всех сил стараясь избегать как сестры Верены, так и сестры Лоретты, которые суетились тут же, носясь взад и вперед. Таблетки не повредят, решила Мириэль, переходя от кровати к кровати с термометром и кувшином воды. Врачи не стали бы запасаться препаратом, если бы он был опасен. В худшем случае это ничего не даст. В лучшем – поражения кожи (в частности, то отвратительное на шее) исчезнут. Возможно, тогда ее отпустят домой пораньше, не дожидаясь двенадцати отрицательных кожных тестов или открытия лекарства. Когда она подошла к раковине, чтобы наполнить кувшин, то взяла стакан воды и для себя. Оглянувшись через плечо, дабы убедиться, что никто не смотрит, вынула две маленькие белые таблетки. Не было ни отвратительного послевкусия, ни немедленного скручивания желудка. Вероятно, Жанна права; может быть, они действительно берегут эти таблетки для любимых пациентов, хотя бы по той причине, что принимать их приятнее, чем масло чаульмугры. Мириэль набила баночку ватой, чтобы таблетки не гремели, и вернулась к своей работе, уже ощущая себя более здоровой и бодрой. По прошествии утра она обнаружила, что ее рука снова и снова скользит в карман, чтобы проверить, на месте ли пузырек с лекарством. Она прикинула, сколько таблеток будет принимать каждый день и где в своей комнате спрячет бутылочку. Это давало ей пищу для размышлений, пока она расстилала постельное белье или ждала момента, когда нужно вынуть градусник из-под языка пациента. Эта рутинная работа не приблизила ее к дому, к излечению, поэтому ей оставалось надеяться, что поможет йодид. Принесли обед. Обслужив пациентов, Мириэль вынесла свою тарелку на улицу, чтобы съесть гамбо[39] с креветками и рисом, прислонившись к ограждению дорожки. Воздух – горячий и липкий – как бы то ни было, пах свежескошенной травой и цветущими розами. Значительно приятнее по сравнению с запахом лизола и мази в лазарете. Она отправила в рот гамбо и принялась жевать. Ее вкусовые рецепторы защипало от жгучей приправы, но жирные креветки и рыхлый рис показались вкуснее, чем когда она только приехала. Как давно это произошло? Три месяца назад? Да, три месяца и десять дней. После смерти Феликса границы времени размягчились: день, неделя, месяц просто перетекали в следующий. Здесь они снова обрели свои очертания. Развевающаяся голубая ткань, спешащая к лазарету, привлекла внимание Мириэль. Издалека огромные корнеты сестер действительно выглядели как птицы, застигнутые в полете. Ткань и крылья приняли форму женщины – одной из Сестер, имени которой Мириэль не знала. Она поспешила в лазарет и минуту спустя вернулась с сестрой Вереной. – Я должна пойти помочь в операционной, – сообщила сестра Верена Мириэль. – Надеюсь, вы сможете занять себя под присмотром сестры Лоретты.