– Что со мной не так? – спросила Мириэль. Док Джек пододвинул табурет. – Думаю, у вас то, что мы называем реакцией проказы. Что-то усугубило болезнь. – Я умру? – Нет, это маловероятно. Иногда реакция может спровоцировать острый нефрит, который в свою очередь может стать причиной почечной недостаточности и смерти, но мы будем внимательно следить за вашим состоянием здесь, в лазарете. – Он похлопал ее по колену, как будто то, что он сказал, должно было как-то успокоить. – Иногда пациенты слепнут, если развивается иридоциклит, но это только в том случае, если болезнь не лечится. – Почему это случилось? – Возможно несколько причин. Неправильное питание, интеркуррентные заболевания – такие, как брюшной тиф или грипп, беременность, чрезмерный стресс. Все, что снижает сопротивляемость вашего организма к болезни. Мириэль нахмурилась. С тех пор как она вышла из тюрьмы, она заботилась о том, чтобы хорошо питаться и высыпаться. И она определенно не была беременна. Она даже не могла вспомнить, когда они с Чарли в последний раз занимались любовью. Мысли о нем добавили новый виток боли. Когда она очнулась от вызванного морфием сумеречного сна после родов, он был рядом с ней. Когда она пришла в себя после несчастного случая, он сжимал ее в своих объятиях. Теперь она была одна. – А мои ноги? Эти ужасные фурункулы действительно исчезнут? – У нее не было сил плакать, но ее голос дрожал, как у испуганного ребенка. – Несколько дней или неделя, и я совершенно уверен, что так и будет. – Док Джек, должно быть, прочел панику на ее лице, поэтому наклонился ближе и снова похлопал ее по колену. – Не волнуйтесь. Кстати, есть лепрологи, которые считают подобную реакцию хорошим знаком и уверены, что пациентам после нее становится лучше. Некоторые даже назначают йодид калия, чтобы вызвать ее. Сердце Мириэль забилось в своем собственном ритме. – Йодид? Док Джек кивнул. – Вы когда-нибудь прописываете это? – Мы экспериментировали с этим препаратом несколько лет назад, но я так и не убедился в его действенности. Видите ли, возможные побочные эффекты такой реакции слишком серьезны. И пациенты не всегда поправляются после этого. Несмотря на боль в костяшках пальцев, ладони Мириэль, лежащие на простынях, сжались в кулаки. – Означает ли это, что мой следующий кожный тест может быть положительным? Док Джек встал и посмотрел на нее с тем сочувствующим выражением, которое она видела у него, когда он собирался сообщить пациентам плохие новости. – Боюсь, что так. Все тело Мириэль похолодело. Совсем недавно она получила первый отрицательный тест. Потребовалось серьезное усилие, чтобы кивать, пока Док Джек продолжал говорить. Жанна знала об опасности йодида! Мириэль поставила бы на это свой последний доллар. Как глупо она поступила, доверившись этой девчонке! Разум Мириэль все еще был затуманен, и усталость опять подкрадывалась к ней. Как только Док Джек ушел, она погрузилась в сон, и ей вновь приснились монстры. Глава 23 В течение следующей недели Мириэль оставалась в лазарете, борясь с болью в суставах, прорывающимися фурункулами, периодической лихорадкой и, прежде всего, со скукой. Было странно лежать в постели, пока сестры и санитары суетились вокруг нее. Она поймала себя на том, что всякий раз колеблется, прежде чем потянуться к колокольчику, не решаясь попросить еще воды или свежих простыней. Был ли это страх услышать упрек за еще один вызов? Смущение из-за того, что у нее нет сил самой выполнять простые действия? Мириэль не могла понять, в чем дело. Но она сидела с потрескавшимися губами на пропитанных потом простынях до тех пор, пока были силы это выносить. Чаще всего сестры и санитары были добры и быстро откликались, и Мириэль сожалела о том, что много раз, подходя к постели пациентов, вела себя резко. Теперь она в полной мере осознала, как медленно текут минуты, когда четыре белые стены и не слишком хорошо набитый матрас составляют весь твой мир. Случайное пение птиц через открытое окно, стук дождя по крыше, шаги и болтовня с дорожки – все это было как приятным развлечением, так и болезненным напоминанием о ее заключении. Только ежедневные визиты Айрин спасали от того, чтобы сойти с ума. Женщина болтала о разной ерунде – о сорняках в ее саду, о последнем каталоге Монтгомери Уорда, даже о вчерашнем ужине – однако на этот раз Мириэль была счастлива ее слушать. Заглянул и Фрэнк, хотя, строго говоря, мужчинам не разрешалось входить в женский лазарет. Однажды днем, когда сестру Верену вызвали, а сестра Лоретта дремала в углу, он проскользнул внутрь, чтобы доставить письмо другой пациентке. Выходя, он пододвинул табурет и задержался у кровати Мириэль. Фрэнк рассказал, что Hot Rocks согласились выступить на праздновании Четвертого июля, и доктор Росс разрешил танцы. Мириэль никогда не изображала из себя скромницу, но, пока он говорил, она натянула одеяло до подбородка, не желая демонстрировать ему уродливое красное пятно на своей шее. Ее волосы, скорее всего, тоже выглядели пугающе. Она попыталась незаметно (чтобы он ни в коем случае не подумал, что она прихорашивается для него!) пригладить непослушные пряди. – Ну-у? – протянул он. – Что – ну? – Ты хоть раз об этом подумала? Мириэль непонимающе потрясла головой. Несмотря на то, что он говорил отрывисто, в его голосе было приятное, почти убаюкивающее звучание. – Подумала – о чем? – Про «Охоту за сокровищами», для детей. – О… – Она скрестила руки на груди и отвела взгляд. Жанна была не единственным ребенком в Карвилле, но Мириэль была не в настроении планировать что-то, что могло бы понравиться девчонке. – Подумай обязательно, – проговорил он, вставая, чтобы уйти. – И обязательно выздоравливай. Тебе же предстоит судить лягушачьи бега, помнишь? * * * Несмотря на то, что посетители отвлекали ее от дурных мыслей, Мириэль кипела от негодования. Никогда в жизни она не встречала такой испорченной девчонки, как Жанна. На восьмой день ее пребывания в лазарете температура наконец спала, и Док Джек разрешил ей уйти при двух условиях. Во-первых, она должна отдохнуть неделю, прежде чем вернуться на работу. Во-вторых, ей необходимо каждый день посещать лазарет для короткого осмотра и приема раствора Фаулера. Док Джек пообещал, что смесь мышьяка и бикарбоната калия поможет заживлению фурункулов на ее ногах – и это произошло. Осталось только несколько точечных шрамов и шишек. Но лекарство нужно было тщательно дозировать, чтобы избежать отравления. «А если бы Жанна предложила принять это вместо йодида?» – подумала она, возвращаясь к восемнадцатому дому. Мириэль была бы уже мертва. Утреннее солнце жгло ей глаза. Буйство красок и звуков вокруг почти невозможно было воспринимать. Мириэль поступила ужасно глупо, послушав девочку и попытавшись заняться самолечением. Она остановилась и прислонилась к перилам дорожки. Она поступила так только для того, чтобы поскорее вернуться к своим дочерям, к Чарли. Теперь, если ее следующий кожный тест окажется положительным, она пробудет здесь еще дольше. Мириэль размышляла об этом всю оставшуюся дорогу до своего дома. Она размышляла, пока впервые принимала душ после того, как целую неделю во время болезни обливалась потом. Размышляла, пока одевалась. Айрин заглянула, когда Мириэль застегивала ремешки на туфлях, и спросила, не хочет ли она поиграть в рамми[44]. Мириэль покачала головой. Она была слишком зла и у нее не было сил разговаривать, ей слишком не терпелось найти Жанну. Больше никаких сказок на ночь. Больше никаких пожиманий плечами в ответ на ее выходки. Она устроит девчонке взбучку и забудет о ней. Мириэль не ее мать. Ей нужно думать о собственных дочерях, как бы далеко они ни находились. Застегнув туфли и приколов шляпку, Мириэль отправилась в путь. Она обыскала дом и прилегающие лужайки, зал отдыха и столовую. Жанна обожала козу и обезьян, которых держали в лаборатории для экспериментов. Мириэль заглянула и туда. Придя в читальный зал и обнаружив, что он пуст, она присела на одно из потертых кресел, чтобы немного отдохнуть. Она ослабла после недели, проведенной в постели. Церковные колокола пробили час – два длинных удара с колокольни Святого Сердца. Еще раньше она слышала, как звонили в обеих часовнях – одна за другой – чтобы призвать жителей на воскресную службу. Мириэль встала и направилась к лужайке, укрывшейся в тени дубов в юго-восточном углу колонии. Церковь была не единственным занятием по воскресеньям. Именно в этот день приходили посетители, хотя допускались в течение всей недели. Столы для пикника стояли под широкими дубовыми ветвями, облепленными мхом. Те немногие счастливчики, которых не перевезли через всю страну и чьи семьи не забыли о них, собрались здесь вместе со своими близкими. Однако Жанны среди них не было. Мириэль на мгновение замерла, прислонившись к занозистому краю одного из столов. До сегодняшнего дня, по воскресеньям, она обходила эту тенистую лужайку. Не хотелось напоминания, что никто не приходит ее навестить. Теперь, стоя здесь, она не могла не представить Чарли в элегантном костюме и фетровой шляпе, расположившегося за одним из столиков. Они бы сидели так близко, что аромат его пряного лосьона после бритья смешался бы с ее духами. Эви играла бы на траве неподалеку, а Хелен ерзала на коленях у Мириэль. В промежутке между посасыванием большого пальца и веселым лепетом звучало бы слово «мама». Мириэль обхватила себя руками и крепко сжала, чтобы унять отчаянное желание увидеть семью, и когда опустила их, они бессильно повисли по бокам. Такое было невозможно. Детям младше шестнадцати лет запрещено посещать колонию, и поездка через всю страну была бы невероятно сложной, даже если бы Чарли решил предпринять ее в одиночку. Развернувшись, чтобы уйти, она заметила Жанну, которая сидела высоко на толстом суку, болтая ногами и жуя соломинку. Остывший было гнев снова вскипел в Мириэль, и она зашагала к дереву. – Жанна, спускайся сию же минуту! Та посмотрела вниз, удивление на ее лицо сменилось упрямством. Она покачала головой и снова перевела взгляд на столы для пикника. – У тебя и так куча неприятностей, дорогуша. Не испытывай мое терпение. Жанна продолжала болтать ногами. Она откусила кусочек соломинки, зажала его между зубами, затем выплюнула. Мириэль проследила глазами этот полет, непроизвольно сжав ладони в кулаки. – Слезай сейчас же, или пожалеешь! Она услышала, как Жанна хихикнула, и едва успела увернуться от еще одного огрызка заслюнявленной соломинки. – Если ты не спустишься к тому времени, как я досчитаю до десяти… Что ж… я поднимусь за тобой. Раз, два, три… Мириэль молилась, чтобы Жанна одумалась и спустилась вниз до того, как она закончит считать, но та не двигалась. Упрямая девчонка! Прежде чем подняться по бороздчатому стволу, Мириэль ухватилась за нижнюю ветку, проверяя, выдержит ли недавно зажившая рука вес ее тела. Подошвы ее лакированных туфель скользили по коре. Она отпустила дерево и скинула их. Затем, бросив взгляд в сторону столов для пикника, сняла и чулки, отстегнув их от пояса. Босыми ногами было удобнее найти опору. Правда, любой, кто мельком посмотрел бы снизу, увидел бы ее нижнее белье. Она осторожно вскарабкалась на дерево, перемахивая по ветке за раз. – Если я снова упаду и сломаю руку, клянусь, ты тоже будешь в гипсе, – пробормотала она, когда болотный мох запутался в ее волосах, а кора оцарапала ладони. Добравшись до сука́, на котором сидела Жанна, Мириэль посмотрела вниз. Охваченная яростью, толкающей ее вверх, она не осознавала, насколько высоко забралась. Земля была по меньшей мере в пятнадцати футах ниже. Она закрыла глаза и обхватила ствол руками, пока приступ головокружения не прошел. Жанна устроилась почти в десяти футах от ствола. – У тебя есть еще один шанс спуститься, – крикнула Мириэль. – В противном случае я расскажу сестре Верене о твоей проделке, и ты лишишься радио на целый год. Девочка показала Мириэль язык и скрестила руки на груди. Мириэль топнула ногой и постаралась не вздрогнуть, когда ветка задрожала и закачалась. – Тебе почти десять лет. Перестань вести себя как маленький ребенок! На это Жанна только крепче скрестила руки на груди и отвела взгляд. Мириэль снова посмотрела вниз, затем быстро подняла глаза. Кровь глухо стучала в висках. Ухватившись за ветку над головой, она растопырила пальцы ног и отошла от ствола. Она знала женщин, которые в кино сами исполняли свои трюки. Если они могли совершать такие дерзкие поступки, то и она сможет. Она сделала еще несколько шагов. Ветерок с реки развевал подол ее юбки. Муравей заполз ей на руку и спустился по ней, но она не осмелилась отпустить ветку, чтобы смахнуть его. Чем дальше она шла, тем больше раскачивался и стонал под ней сук. Страх упасть съедал ее гнев и браваду. Она была на полпути к Жанне, когда скулящий звук превратился в треск раскалывающейся кости. Мириэль замерла. Теперь ее сердцебиение стало оглушительным. Легкий ветерок хлестал по ее нервам. Она отступила на фут или около того назад к стволу, затем отпустила ветку над собой и медленно села, находясь на некотором расстоянии от девочки.