– Вы поручили мне записывать данные обследования женщин, помните? Их состояние улучшалось. Не появлялось никаких инфекций. – Больше никаких вторичных инфекций. Но у восьми из двенадцати пациентов первичная инфекция, то есть проказа, обострилась. – Обострилась? – Да. – Но… – Было бы неразумно, не говоря уже о неэтичности, подвергать терапии больше пациентов. Мириэль сделала несколько быстрых вдохов. Такое ощущение, что из комнаты выкачали весь кислород. Она ухватилась за край стола, как за спасательный плот. – Может быть, нам просто нужно попробовать другие настройки. Меньше тепла и больше влажности. Или наоборот. – Боюсь, что нет. Мириэль уставилась в пол, все еще пытаясь отдышаться. – Если это все, миссис Марвин, мне действительно нужно вернуться к работе. Мириэль встала, все еще опираясь на стол, чтобы собраться с силами, пока не убедилась в устойчивости своих ног. – Как насчет другого испытания? Разве врачи больше ничем не занимаются? – Они всегда изучают варианты. Но больше ничего на данный момент не выглядит многообещающим. – И что теперь? Она бросила на Мириэль скорбный взгляд. – Мы продолжим делать то, что делаем, и будем верить в Божью милость, что когда-нибудь он даст лекарство. «Когда-нибудь» не могло наступить достаточно скоро. Глава 47 Айрин сжала руку Мириэль в пятый раз за последние несколько минут. Если она продолжит в том же духе, то к тому времени, когда появится Док Джек с ее результатами, у Мириэль образуется синяк. – Тебе не нужно ждать со мной, детка. – Может, хватит об этом? Я же сказала, что все равно буду с тобой. Женщина снова стиснула ее руку. – Спасибо. Мириэль посмотрела вниз, на пол лазарета. У стены к сосновым доскам прилипла засохшая грязь в форме ступни. Тот, кто отвечал за мытье полов, пропустил это место. С учетом недавних дождей, Мириэль была рада, что ей больше не нужно этим заниматься. Ей также больше не нужно было вручную копировать строки из скучного старого учебника. Но даже в свой выходной Мириэль не могла не заметить пятно на полу, стаканы, которые нужно наполнить, и бинты, которые необходимо свернуть. – Что первое ты собираешься сделать, когда выйдешь отсюда? – поинтересовалась Мириэль. – Тс-с! Не сглазь. – Извини. – Мириэль чуть отодвинулась. Второй раз за эту неделю она сидит на неудобной кровати и ждет. К тому времени, когда пришли ее собственные результаты, ее желудок вывернулся наизнанку. У нее было всего девять отрицательных кожных тестов. Ощущения Айрин, должно быть, в десять раз хуже. Она пожалела, что не захватила с собой игральные карты Мэдж или журнал, чтобы отвлечься. – Хорошо, тогда что последнее ты делала? До твоего диагноза. Айрин сняла очки и протерла их своей шалью в сине-зеленую клетку. – Доила коров, полагаю. Кормила цыплят. – Ты не помнишь свой последний день на свободе? – Это было больше пяти лет назад, детка. Но я действительно помню доктора. Ему не терпелось выпроводить меня из своего кабинета. Будто я была гранатой, которая вот-вот взорвется и распространит на него свою болезнь. А как было у тебя? – Я делала прическу для вечеринки и обожглась утюжком. Я не хотела идти. Ни на вечеринку, ни в больницу. – Она потрогала свой браслет. – Мой муж решил, что я обожглась нарочно или что я была слишком пьяна, чтобы заметить жар утюга. Полагаю, у него были причины так думать. Утро того дня, до ожога и приезда доктора Кэрролла, было словно в тумане. Ей хотелось бы вспомнить, как она играла с Эви или держала на руках Хелен, хотя бы звук их смеха из детской, но не смогла. – Знаю, чего я точно не собираюсь делать, когда вернусь домой: больше не надевать эти чертовы хлопчатобумажные чулки. Обедать только потому, что я слышу звонок. Выключать музыку, потому что явился сторож Дойл и кричит, что сейчас комендантский час. Мириэль рассмеялась. – Или стоять в очереди за мылом. – Или читать журналы годичной давности. – Или смотреть старые фильмы. – Или торопиться в ванной, потому что кто-то еще ждет. – Или таскать с собой подушку, поскольку у тебя слишком болит зад, чтобы сидеть без нее. – Или портить свой обед этими ужасными таблетками. – Или проигрывать Мэдж в покер. Их смех стих. – Или танцевать на смотровой башне. – Или пить сладкий чай на крыльце у Фрэнка. Айрин снова взяла ее за руку и сжала. – Ты же знаешь, что я не забуду вас всех, детка. Мириэль кивнула. Впрочем, ее друзья в Калифорнии сказали бы то же самое. Она не скучала ни по ним, ни по их мелким заботам и банальным разговорам. Но она будет скучать по Айрин. Ужасно. Как будто часть ее самой уходила вместе с этой женщиной. – Может быть, когда-нибудь я смогу привезти своих дочерей в Техас погостить. Они никогда не видели настоящей фермы. – Это было бы здорово. – Айрин теребила свободную нитку на покрывале. – Не думаю, что ты хотела бы, чтобы кто-то вроде меня якшался с тобой и твоими модными друзьями в Калифорнии. – Не сходи с ума, я бы хотела, чтобы ты навестила меня. – Они подумают, что я всего лишь старая деревенщина. Мириэль взяла ее за другую руку. – Меня не волнует, что они подумают. Дверь лазарета открылась, и вошел док Джек. Айрин вцепилась в руки Мириэль, как в бутылку джина накануне сухого закона. Она сделала глубокий вдох и не ослабила хватку. Док Джек огляделся и захватил табурет, прежде чем направиться к ним. – О Боже, он собирается сесть! – простонала Айрин. – Это не может быть хорошим знаком. – Мы с сестрой Кэтрин только что в лаборатории внимательно изучили ваши стекла, миссис Харди, – начал он, садясь и разворачивая ее карту у себя на коленях. – И? – выдавила Айрин. Врач похлопал себя по карманам в поисках очков и не нашел их. – И… – Он пролистал несколько страниц в карте, прежде чем закрыть ее и посмотреть Айрин прямо в глаза. – И ваши тесты отрицательные. Ни одной бациллы в поле зрения! Поздравляю, вас выписывают! Айрин не пошевелилась. Просто хлопала глазами. Затем громко всхлипнула и заключила Мириэль в объятия. – Я еду домой, детка! Возвращаюсь к сыну и внукам. Я еду домой! Мириэль обняла ее в ответ так крепко, что у нее задрожали руки. – Потребуется несколько дней, чтобы оформить ваши документы и… – продолжал Док Джек, но Мириэль слушала его вполуха. Айрин, казалось, вообще не слушала. Она отпустила Мириэль, вытерла глаза краем шали и бормотала, уже не обращая внимания на доктора: