– У меня так много дел! Мне нужно написать сыну, собрать вещи и найти кого-нибудь, кто присмотрел бы за моим садом и… – Это все может подождать, – перебила Мириэль. – Пойдем, расскажем девочкам. – Ты думаешь, они будут рады за меня? Мириэль улыбнулась. – Я уверена в этом. Пока Айрин в лазарете обнимала Дока Джека и сестер, Мириэль выскользнула и вытащила из сумочки желтый тканевый квадратик. Стоя сразу за поворотом дорожки и глядя на север, Мириэль могла видеть заднее крыльцо восемнадцатого дома. Как и планировалось, Жанна сидела на верхней ступеньке. Однако вместо того, чтобы смотреть в сторону Мириэль, она играла на губной гармошке. Мириэль помахала желтой тканью высоко над головой, надеясь, что это привлечет внимание девочки. – Что ты делаешь? – удивилась Айрин. Мириэль в последний раз взмахнула тканью, прежде чем запихнуть ее обратно в сумочку. – Просто прихлопнула муху. – Она обхватила рукой Айрин. – Пойдем, расскажем всем хорошие новости. Айрин, которая всегда ходила очень быстро, практически побежала обратно к их дому, таща за собой Мириэль. Добравшись туда, женщина остановилась прямо в дверях и крикнула: – Дамы, сегодня день выплаты жалованья! – Она подмигнула Мириэль: – Это заставит их выскочить из своих комнат. Они ждали в холле, но никто из их соседей по дому не появился. Было необычно тихо для этого времени дня. Айрин зашагала по коридору, стучась во все двери. Никто не ответил. Айрин обернулась, возбуждение исчезло с ее лица. – Где все? Они же знают, какой у меня сегодня важный день. – Может быть, они отправились в столовую. Уже почти время почты. – Что, все?! Неподалеку послышалось приглушенное хихиканье, но Айрин, похоже, не услышала. Ее плечи поникли. Мириэль поспешила к ней и повела в гостиную. – Почему бы нам не подождать их здесь? Айрин нахмурилась, но позволила себя увести. Они открыли дверь в темную комнату. Когда Мириэль нажала на выключатель, послышался хор радостных возгласов. Айрин отскочила назад. Она моргнула, разинув рот, и принялась вертеть головой, глядя то на Мириэль, то на толпу, заполнившую комнату. – Поздравляю! – крикнул кто-то. – Наконец-то ты сделала это, – сказала Мэдж. Жанна вскочила с того места, где сидела на корточках, и обняла Айрин, чуть не сбив ту с ног. С потолка свисали ленты. Стену украшал баннер: «Поздравляем, Айрин!» Фрэнк запел «For She’s a Jolly Good Fellow»[86], и все, включая Мириэль, присоединились к нему. Айрин сияла, вытирая слезы на глазах. Когда песня закончилась, она повернулась к Мириэль. – Ты это устроила? – Мне кое-кто помог. – Я была на наблюдательном пункте, – затараторила Жанна. – Наблюдательный пункт? – не поняла Айрин. – На случай, если твой тест окажется неудачным. Мириэль вытащила из сумочки желтую ткань вместе с зеленой. – Желтый цвет означал, что вечеринка состоится. Зеленый – что нужно немедленно снять украшения и убраться восвояси. Айрин улыбнулась и покачала головой. – Значит, прихлопнула муху?! Фрэнк протянул круглые стаканы с самодельной выпивкой. – Полли спросила, могу ли я раздобыть немного шампанского. Я сказал – конечно, если она не возражает против шампанского без пузырьков и с большим количеством формальдегида. Все засмеялись. – Даже девушки с такой заразой могут надеяться, – сказала Мириэль, вызвав еще больший смех. – Поэтому мы остановились на старом добром кукурузном сиропе. – Он держал свой стакан высоко в руках. Все остальные подняли свои, а Жанна – бутылку кока-колы. – Все самое лучшее для нашей подруги Айрин. За счастливый исход! – За счастливый исход, – повторили они эхом. Мириэль сделала глоток и поморщилась. Кто-то поставил пластинку на фонограф, заиграла джазовая мелодия, перекрывая их болтовню. Айрин села на диван. Все столпились вокруг. – Что ты собираешься сделать в первую очередь, как только выберешься из этой дыры? – поинтересовалась Мэдж. На этот раз Айрин ответила не колеблясь. Мириэль отступила назад и прислонилась к дверному косяку. Она сделала еще один глоток напитка, затем отставила его в сторону. Что-то сжигало ее изнутри, может, алкоголь или, может быть, горе? Оно не мешало ей радоваться за Айрин. Каким-то образом эти два чувства сосуществовали. Фрэнк поймал ее взгляд с другого конца комнаты. Его неизменная улыбка приободрила ее, и она вернулась в гостиную, чтобы присоединиться к празднованию. Глава 48 Во время своих дежурств в лазарете Мириэль старалась не смотреть на аппарат для лечения гипертермией, который теперь отключили и задвинули в угол. Она подумывала о том, чтобы украсть со склада биту и разбить машину вдребезги. Это могло бы поднять ей настроение. Кроме того, это развлекло бы женщин, скучающих на больничных койках. Но тогда она бы до конца своих дней переписывала учебники – конечно, если бы сестра Верена сразу не уволила ее. Сегодня она добралась до своего маникюрного набора, придавала форму и полировала женские ногти в перерывах между другими делами. Она успевала закончить с одной рукой, пока под языком пациентки находился градусник. Сестра Верена, скорее всего, позже отругает ее за то, что она развращает женщин и подвергает опасности их души. Но, несомненно, их улыбки чего-то стоили. Эти женщины, чья гортань сужена от поражений, у кого в носу разрушаются хрящи, теряющие зрение – заслуживали небольшого легкомысленного развлечения. Бог и сестра Верена могли обвинять ее сколько угодно. Кроме того, как бы она ни хорохорилась перед Фрэнком, Мириэль тоже нужно было отвлечься. – Вот, блестит, прямо как новенький автомобиль, – проговорила она, когда закончила с ногтями последней женщины. Она сунула прозрачный лак обратно в карман вместе с пилкой, жидкостью для удаления кутикулы и пузырьком белого лака, который она наносила на внутреннюю сторону ногтей, чтобы отбелить кончики. Женщина подняла руки, сморщенные от старости и покрытые шрамами от болезни. – Люди действительно сейчас это делают? – Конечно. – Мириэль протянула свои собственные руки для демонстрации. Прошлой ночью Жанна хотела поиграть в косметолога, и ногти Мириэль, ставшие жертвой этой игры, выглядели не очень ровно подпиленными и не до конца отполированными. Рядом с бледным пятном у основания большого пальца появилось еще одно – покрасневшее и вспухшее по краям. Она списала это на стресс, вызванный отъездом Айрин, неудачной экспериментальной терапией и практически полным отсутствем писем от Чарли. – Неважно, что думают парни. Мы делаем это для себя. Красивые ногти – первый шаг к тому, чтобы почувствовать себя во всеоружии. Женщина хмыкнула и пожала плечами. – Тебе что – не нравится? – Конечно, нравится. А теперь, может, еще немного помады? Мириэль рассмеялась. – Я почти уверена, что из-за этого меня уволят. В другом конце комнаты раздался звон колокольчика, Мириэль встала и направилась туда. Когда она оглянулась, женщина все еще рассматривала свои руки, нюхала и даже облизывала один из ногтей. Мириэль улыбнулась и вернулась к работе. Но когда в конце дня она вешала фартук, аппарат для гипертермии снова завладел ее вниманием. Как долго ей придется ждать, пока они найдут лекарство? Сколько еще дней рождения своих детей она пропустит? Сколько первых дней в школе? Хелен даже не узнает ее, когда она вернется. Эви, возможно, будет помнить ее только как страдающую депрессией алкоголичку. Мириэль прислонилась к стене. Маникюрные принадлежности в ее кармане врезались в бедро, но ей было все равно. Даже когда она почувствовала, что тюбик с лаком для ногтей лопнул. Ей так много нужно исправить! Так много потраченного впустую времени нужно отыграть. Но что, если препарат так и не найдут, и у нее не будет шанса? Ее самая большая надежда сейчас – получить двенадцать отрицательных кожных тестов. Осталось всего три, и она будет свободна, как Айрин. Не беспокоясь о риске рецидива или о людях, которых она покинет. Она подошла к аппарату и резко пнула его. Машина даже не дернулась, а вот носок ее туфли оказалась ободранным, и палец на ноге заболел. * * * В тот вечер в зале отдыха Мириэль неохотно присоединилась к своим соседям по дому для просмотра фильма. Еще одно развлечение для их жалкой жизни. Она не могла понять, почему Айрин до сих пор не умчалась домой. Подруга говорила что-то насчет необходимости дать сыну и его жене время привести в порядок ферму. Мольбы Жанны о том, чтобы она осталась на Марди Гра, тоже, возможно, имели к этому какое-то отношение. Мириэль была рада каждому дополнительному дню с Айрин, но это только усиливало печаль из-за неизбежного отъезда подруги. Во время первой смены барабанов она купила батончик «Hershey’s» для себя и Жанны. – Останься здесь после шоу, – прошептал ей Фрэнк, когда она протянула ему десять центов. – У меня кое-что есть, хочу тебе показать. – И что же? Свет потускнел, и проектор снова ожил. На экране замелькали черно-белые изображения. Аккомпаниатор взял диссонирующий аккорд, затем нашел свое место в музыке.