– Да. – Олег нахмурился. – Значит, дед его на помощь позвал. – Не Богдан, Ружана Немировна. – Поправил я Бийского. – Значит, теперь ты будешь готовиться к Выбору в пользу Переплутовой школы. А как же учение моих деда с бабкой? – Уточнил Олег. – Я не буду проходить инициацию старых школ. – Ответил я. – Просто к направлению Перуна и Макоши добавится Переплутов путь. И заметь, это не помешает мне совершенствоваться в классическом естествознании. – Бред какой-то. – Мотнул головой мой собеседник. – Невозможно изучать несколько путей одновременно. И уж тем более, нельзя совмещать учение традиционных и классической школы. – Родовитым фамилиям это ничуть не мешает. – Заметил я. – Они, между прочим, когда-то тоже отказались от Выбора и инициации, и знатно разбавили начала традиционного учения, классическим естествознанием. Чем я хуже? Или ты? – Мне… мне надо подумать. – Медленно проговорил Олег и повернулся к застрявшей у витрины Злате, но я не дал Бийским просто свалить в туман. Думать можно не только шатаясь по летней жаре, но и за чашкой холодного чая… с мороженым. – Олег, Злата! – Позвал я. – Поднимайтесь ко мне в квартиру, чаем вас угощу. Посидим-поболтаем. Всё равно, по такой погоде покупатели в мою лавку заглянут разве что за тенью и прохладой. – Идём, братик. – Злата тут же всё решила за себя и за Олега, и потянула его к лестнице. – Не упирайся. У нас ещё вагон времени, пока мамочка выгуливает папочку по Пассажу. Закрывать лавку я не стал, чтобы не потерять возможный доход. К тому же, нет ничего более обескураживающего для покупателя, чем частный магазинчик, закрытый тогда, когда по установленному в нём графику, должен работать. Так что, лучше я побегаю вверх-вниз по лестнице, реагируя на трезвон дверного колокольчика, чем нанесу урон только-только зарождающейся репутации среди окрестных жителей. – Ерофей, почему ты так уверен, что сможешь продолжить изучение путей волхвов без угрозы самоинициации? – Прихлёбывая из чашки ледяной напиток с тонким ароматом лимона, спросил Олег. – Остромиров предположил, что изучение любой третьей школы может уравновесить противоположности Макоши и Перуна. Единственное условие, это не должен быть путь чистого творения или разрушения. А таковых среди нынешних школ не так много. – Из основных, под это описание подходят разве что Числобог и Переплут. – Понимающе кивнул Бийский, протягивая платок успевшей перемазаться мороженым сестре. – А Мара-Морена? – Утерев мордашку, вдруг встряла Злата. – Смерть – чистое разрушение. – Покачал головой Олег. – Ерунда! – Уверенно заявила девчонка. – Смерть, это Кощей и Ящер, покровители Нави. А Морена – проводник по Мировому Древу. Хранительница Кромки. Она не творит и не уничтожает. Мы с Бийским с удивлением смотрели на разошедшуюся Злату. И было чему удивиться! Синие глаза сверкают, в волосах только что искры не проскакивают и такая уверенность, даже убеждённость в собственных словах… М-да… – Путь Макоши, говоришь? – Покосился я на Олега. Тот только руками развёл. – Вот-вот. Хотел бы я видеть реакцию Бажены Вентовны на это представление. – Прабабкина кровь проснулась. – Тяжело вздохнул тот, не сводя взгляда с чуть стушевавшейся сестрички. – Борислава Казимировна тоже по пути Мары шла. А уж скольких она по нему «проводила»… У-уу. Мама будет в шоке. Глава 3 Насчёт обучения Златы, я, конечно, шутил. Куда мне в учителя лезть, когда сам лишь чуть больше года назад с ментальными манипуляциями познакомился! Одно «но», сама девочка моего шутливого тона не приняла и, покидая лавку, на полном серьёзе заявила, что обязательно придёт учиться. Поймала на слове, иначе говоря. Можно было бы, конечно, пожать плечами, улыбнуться и выкинуть происшедшее из головы, но зная характер Бийских вообще, и Златы в частности, с полным основанием предполагаю, что сама она этого не забудет. А значит, через три-четыре года у меня действительно может появиться ученица. Пути волхвов? Так ведь не потянут её старшие к Выбору, пока она не повзрослеет, только не после опыта со мной. Второй раз они такой ошибки не допустят. Так что… можно сказать, занятие на пару-тройку лет я себе нашёл. И ладно. Если бы я вынужден был выбирать себе ученика, то всё равно остановился на ком-нибудь вроде этой девчонки. Да, она егоза та ещё, но даже в таком малом возрасте, вполне способна быть серьёзной и прекрасно осознаёт смысл поговорки: делу время, потехе – час. Такую и учить будет одно удовольствие. Кхм… Что-то я поторопился, кажется. Самому бы с учёбой разобраться, а туда же, других учить собрался! Встреча с Олегом и Златой словно прервала круг обыденности, затянувший меня, словно водоворот. Вынырнув из рутины дел, я огляделся по сторонам и как-то внезапно осознал, что через два дня начинается новый учебный год. Пришлось проверять себя на предмет готовности к этому стихийному бедствию. И если с летними заданиями и учебными материалами, у меня был полный порядок, то с «экипировкой»… полный швах. А значит, мне необходимо отправляться в большой поход по магазинам. А как иначе, если форма, которая ещё в начале лета была мне почти в пору, вдруг стала катастрофически мала, а купленные загодя тетради оказались исчерканы схемами ментальных конструктов и пояснительными записками к ним? М-да, плодотворная работа, это, конечно, замечательно, но тащить такие тетради в гимназию, было бы абсолютной глупостью. Да и ручками-карандашами нужно было разжиться, а то большая часть приобретённых ранее письменных принадлежностей, как оказалось, незаметно перекочевала в лабораторию Граца и его команды. Ну, не шариться же по их столам, выискивая свою собственность? Поход по магазинам получился весьма продуктивным и… скорым. К моему удивлению, несмотря на скорое начало учебного года, в канцелярских лавках и магазинах, торгующих в числе прочей одежды, гимназической формой, было удивительно пусто, так что с закупкой необходимых вещей я справился быстро и без проблем, чему несказанно порадовался. Терпеть не могу примерки. Первый день в гимназии прошёл… странно. Может быть, мне показалось, но в прошлом году здесь было куда больше шума, особенно на переменах. Сейчас же, здание гимназии казалось полупустым и каким-то… слишком тихим. Только к концу занятий я понял, в чём дело. Большая часть младших классов отсутствовала вообще, а от учеников третьего-четвёртого цикла, присутствовала в лучшем случае половина. Да о чём говорить, если даже в нашем классе мы не досчитались пары человек. Не я один заметил эту странность, но однокашники тоже оказались не в курсе причин происшедшего и, так же как и я недоумевали от отсутствия половины учащихся. Правда, в отличие от них, обращаться к ученикам других классов я не спешил. Нет у меня среди них достаточно близких знакомых, да и суетиться не хочется, так что, проще дождаться, пока одноклассники тряхнут своих друзей-товарищей и вызнать подробности уже у них самих. Есть, конечно, ещё вариант с учителями, но… староста класса уже пыталась разговорить нашего куратора. Без толку. Стоян Ратьшич только зыркнул исподлобья, и все вопросы застряли у любознательной гимназистки в горле. Говорю же, странно всё это… и атмосфера в гимназии тягостная. Такое предгрозовое ощущение. Только и ждёшь, что вот сейчас как загрохочет, завоет… бр-р, неприятно. Собственно, тягостно было не только в гимназии. Нечто подобное, как я сейчас вспомнил, витало и в городе, когда я отправился за покупками к школе, правда, чувствовалось оно лишь в людных местах, вроде того же Пассажа или на рыночной площади. Но даже там это ощущение было почти незаметно, настолько, что я всерьёз полагал, будто меня просто глючит после долгого погружения в дела. А сейчас… чёрт, даже не знаю. И спросить толком не у кого. Гимназисты, как выяснилось, сами не понимают, что происходит, учителя молчат… Хотя-а, есть один вариант. По дороге из гимназии в лабораторию, я убедился, что мои подозрения не беспочвенны. По пути то и дело попадались закрытые лавки и кафешки, да и улицы казались какими-то странно пустынными. А ведь я не на окраине, где двое прохожих на одной улице в разгар дня, нормальное дело, а в центре Ведерникова юрта, тут даже поздно вечером пусто не бывает! – Что-то назревает, да. – Отрешённо покивал в ответ на мои расспросы Остромиров, когда я насел на него, прибежав в лабораторию сразу после занятий в гимназии. – А ты, значит, почуял? Интересно… – Трудно было не почуять, учитывая, что школа опустела больше чем наполовину. – Фыркнул я в ответ. – Мальков, вообще, ни одного не видел. Средние циклы, полкласса на поток, в лучшем случае. Да и в нашем «шесть-один», сегодня двое отсутствовали, куратор сообщил, что они перевелись куда-то. Только старшаки в полном составе явились, но угрюмые-е… В городе народ шуганый какой-то, моё любимое кафе вдруг закрылось, ни с того ни с сего. Что происходит, Вышата Любомирич, вы не в курсе? – Увы, Ерофей. – Волхв побарабанил пальцами по столешнице, уставившись куда-то в окно, и заговорил отрывисто, нервно. – Мне нечего тебе сказать. Новости ты принёс странные. Мы-то уже неделю в город не выбирались, работа кипит и днём и ночью, так что и видеть не видели, того что ты описал. Но пакость я какую-то чую, правда твоя. Вот только что это будет, даже не представляю. Меня уже пару дней потряхивает, а Сеслав отмахивается. Предчувствия, это ненаучно, видите ли. Философ хренов. – Может спросить кого-то? – Вздохнул я и, поймав странный взгляд Остромирова, неожиданно даже для себя самого взбеленился. – Ну не может быть, чтобы никто не знал, в чём дело! Народ по углам шхерится, детей в школу не пускает, заведения закрываются, словно оккупанты вот-вот в город войдут… и никто ничего не знает? Быть такого не может! – Тут ты прав. – Кивнул волхв. – Кто-то что-то должен знать. Вопрос лишь в том, где найти этого самого знатока. – А может… с Богданом Браничем поговорить? – Предложил я, старательно туша разгоревшийся гнев. – Он к здешнему окружному начальнику вхож, наверняка должен знать, в чём тут дело. – Верно мыслишь. – Протянул волхв и, поднявшись с кресла, ткнул меня кулаком в плечо. – Сейчас съезжу к нему, а ты пока займись делом. Свен тебя уже заждался. – А по зеркому… – Начал было я, но тут же оборвал фразу. Уж больно выразительный взгляд был у волхва. – Лучше лично поговорить. – Тихо произнёс Остромиров и, кивнув мне на прощанье, покинул комнату. А я… а что я? Сказано было идти на помощь Свену Рагнарссону, я и пошёл. Всё равно, к Бийским мне пока дороги нет, так что и направшиваться на совместную поездку с Вышатой Любомиричем, бессмысленно. Остаётся только надеяться, что дед Богдан сможет пролить свет на происходящее в городе. К моему сожалению, волхв задержался на хуторе у Бийских и на звонки не отвечал. Так что, закончив свою часть работы, я отправился домой, так и не узнав о причинах, по которым прежде приятный городок превратился в… это. Посматривая по сторонам и приглядываясь к прохожим, пару раз шарахнувшись от промчавшихся мимо на бешеной скорости серых автомобилей, я дошёл до лавки и… застыл на месте. Дверь в мой магазин была открыта нараспашку, а у входа стояло сразу несколько машин, точно таких же серых «гробов», что я видел по дороге. Что за хрень? В следующую секунду я ощутил направленный на меня поток агрессивного внимания и, не раздумывая, кубарем покатился по брусчатке, уходя от автоматной очереди, со звоном полоснувшей по истёртому камню мостовой. Щит Сварога развернулся, будто сам собой, и мощный огневик, запущенный с левой руки, с гудением влетел в грудь выросшего в десяти шагах от меня, бойца с коротким тупорылым автоматом. Откуда-то слева по щиту плеснуло алой волной, чего он не выдержал и, оплыв медузой, исчез, а мне вновь пришлось кувыркаться, уходя от следующего удара. Поставить ещё один я не успевал, пришлось воспользоваться телекинезом. Самое простое и быстрое решение проблемы. Поток внимания уцепился за стену дома… рывок был чудовищен, моё тело пушечным ядром пролетело с десяток метров, а я еле успел остановить этот полёт, рухнув у самого угла здания. Ещё чуть-чуть, осталось только выйти из-под атаки, а там дворами… Шею ожгло, словно кто-то спицей ткнул, и тут же по телу покатилась волна холода. Я попытался дёрнуться, но не смог пошевелить и пальцем. – Есть, мы его взяли! – Раздавшийся невдалеке голос показался низким, раскатистым, словно весенний гром, а потом в глазах потемнело и… всё. Пробуждение было… тяжким. И муторным. Голова, словно с похмелья, во рту сухо, а спина затекла и ноет от холода. Должно быть давно лежу, причём, явно не на кровати. Не открывая глаз, я скользнул потоком внимания по окружающему пространству и еле сдержал мат. Вокруг только каменная, то есть, бетонная толща. Камера квадратная, со стороной не больше пяти шагов, дырка стока в углу и стальная дверь в стене. Толстая, тяжёлая. Окон нет, есть только небольшая отдушина под высоким потолком… и какой-то артефакт в противоположном углу. Видеонаблюдение? Спустя пару минут, чуть размявшись, я решился-таки подняться на ноги, и оглядеться вокруг собственными глазами, но если с первым всё прошло достаточно гладко, то со вторым вышел облом. В камере царила кромешная тьма без единого отблеска света, так что никакой «кошачий глаз» не поможет. Я немного разогнал кровь и уже почти избавился от ломоты в теле, когда раздался какой-то скрежет, в двери откинулась задвижка, прикрывавшая отверстие для раздачи пищи, и в камеру ворвался чуть не ослепивший меня луч света. – Встать! К стене! Руки за голову, ноги на ширине плеч! – Резкие команды резанули по ушам. – Выполнять, тля! Интересно, «тля», это ругательство, или эвфемизм вертухая, заботящегося о моральном облике заключённого? Нелепое размышление не помешало мне исполнить приказ, так что спустя спустя четверть минуты, я услышал, как грохочет отодвигаемый засов. С распахнувшейся дверью, в камеру ворвался удивительно свежий воздух… и пара бойцов. А в следующую секунду я еле успел чуть присесть, и зашипел от боли, когда «демократизаторы» прошлись по моим рёбрам. Ну, лучше так. Рёбра поболят и заживут, а вот опущенные почки мне вряд ли кто отремонтирует… если только тётка Ружана возьмётся. Но где она и где сейчас я? Могу и не дожить. Счастье ещё, что рост у меня меньше, чем у взрослого и здесь достаточно темно, иначе бы номер с приседанием не прокатил. А так, эти уроды даже не заметили, что промахнулись. И это хорошо… Охранники не стали терять время зря, вывернули мне руки за спину и, заставив наклониться, потащили к выходу. Пришлось резво перебирать ногами, чтобы не грохнуться по дороге. О том, чтобы распрямиться и идти нормально, речи и не шло. Любая попытка чуть приподнять корпус тут же гасилась ударом резиновой дубинки по плечу. «Чёрный Лебедь», какой-то, чтоб его! Одно хорошо, пока меня конвоировали… куда-то, я мог спокойно пользоваться своим Даром, и потоки внимания постоянно скользили вокруг, обследуя переходы, галереи и комнаты, встречавшиеся мне по пути. Впрочем, насчёт спокойного использования Дара, я несколько поторопился. Первая же попытка создать простейший конструкт, откликнулась такой болью в шее, словно кто-то горло сдавил, или… ошейник затянул. И это, кстати, не осталось незамеченным моей охраной. Удар берцем под колено и, падая я едва успел извернуться, чтобы рухнуть на бок, а не пропахать мордой бетонный пол. И тут же посыпались удары дубинок. По плечам, по спине, по голове. Хорошо ещё, что это длилось недолго. – Встать, сучёныш! – Зычный голос вертухая вновь резанул по ушам. – Ещё раз попытаешься выкинуть какой-нибудь фокус, я тебе все кости переломаю. – Не надо зверств, сержант. – Перед моим взглядом возникли чьи-то надраенные до блеска туфли. – Ошейник собъёт любое воздействие, так чего ради корячиться? Во вторую допросную его. – Есть. – Судя по тому, как зашуршала одежда, вертухаи подтянулись по стойке смирно. Но тут же подхватили меня под закованные за спиной руки и втащили в открывшийся справа дверной проём. Автоматика, однако… Я ожидал жёсткого, привинченного к полу стула, свет от лампы в глаза и прочие «прелести» беседы со злыми следователями, с таким смаком демонстрировавшиеся кинематогрофом в моём прошлом мире, а вместо этого… Наручники щёлкнули раз, но я не успел насладиться свободой рук, как их тут же зафиксировали у меня над головой. Наручники щёлкнули два, и крюк-карабин, к которому их пристегнули, поехал вверх, заставляя меня встать на цыпочки. А в следующий миг, тело свело судорогой от пропущенного через них тока. – А вот теперь, поговорим… – Раздался голос, и в допросной, наконец, зажёгся свет. Глава 4 Это был не допрос. Фарс. К такому выводу я пришёл, когда меня вновь запихнули в ту же камеру… ну, как только пришёл в себя после «сеанса электротерапии», ошибочно воспринятым мною, как пытка. Разряды были не настолько мощными, чтобы вызвать серьёзную боль, зато они замечательно сбивали любую концентрацию, не позволяя сосредоточиться на создании какого-либо ментального воздействия. – Хотя, со спецоградником на шее, это бессмысленно. Он и без того не позволит оперировать менталом, но… инструкции есть инструкции, даже если они устарели на добрых полсотни лет. – С деланным сожалением в голосе пояснил проводивший допрос офицер, наблюдая, как меня прошивает очередной разряд. И вот сейчас, отходя от «беседы», сидя на холодном каменном полу камеры, я пытался разобраться в происходящем, и, чем дальше, тем больше убеждался, что весь допрос и предъявляемые мне обвинения, не что иное, как театр. Игра. Фикция. Да, на шестнадцатилетнего юнца подобный прессинг должен был оказать ошеломляющее впечатление, но я-то несколько старше и, несмотря на непозволительный расслабон, не оставивший меня даже после предупреждения Рогнеды, всё же мыслю чуть лучше… и несколько иначе. Первое, на что я обратил внимание, прокручивая в уме ход недавнего допроса, это его… формальность. Если бы не то и дело, без всякой системы и ритма, встряхивавшие меня электроразряды, его вообще можно было бы назвать беседой-опросом, вроде того, что провёл со мной дознаватель из полиции, после глупого наезда на лавку, бывших штурмовиков какой-то угасшей фамилии. Собственно, если сравнивать оба разговора, то можно прийти к одному довольно простому выводу: допрос был почти полной копией той беседы. Только вместо вопросов о ходе столкновения с бандитами, последний мой собеседник тупо требовал сдать ему «явки, пароли и связных». Иными словами, активно и довольно топорно создавал впечатление, что меня подозревают в шпионаже. Почему я так решил? Ну, кроме очевидной глупости такого предположения ввиду моего малого для профессионального шпиона возраста, впрочем «оправданного» бормотанием офицера-дознавателя о том, что по мнению их службы мне явно больше двадцати лет, был ещё один момент: мне не задали ни одного вопроса о прошлом, никакого интереса к тому, как и где я жил до попадания к Бийским. Никакого интереса к тому, как именно я был «заброшен», ни-че-го! Все вопросы сводились к моей жизни в течение последнего года и к то и дело повторяющимся требованиям выдать явки-пароли. Чёрт, да они даже Горазда Святитского не раскопали! Дурная пьеса, дурные актёры… идиотизм! От мысли о себе, как об агенте 007, я едва не захихикал, но кое-как сдержался, правда, попытка не скатиться в истерику едва не стоила мне раскрошенных зубов. Всё же постэффекты от «электротерапии», достаточно неприятны. Успокоившись и взяв себя в руки, я встал с пола и принялся наворачивать круги по камере. Так думалось легче. А подумать было о чём и помимо фарса с допросом, разыгранного с моим невольным участием. Чего стоило только утверждение допрашивавшего офицера, что меня «замела» военная контрразведка! Оно само по себе выглядело фантасмагорией. Я просто не представляю, какого чёрта эти волкодавы делают в Ведерниковом юрте, то есть, с чего вдруг «особисты» развили такую активность в МИРНОЕ время, в СВОЁМ городе?! А теперь, главный вопрос! Кому и зачем понадобился весь этот бред? Поверить в то, что кто-то запустит в собственный мирный город такую группу захвата, ради одного неоперившегося юнца, я не могу, как бы это не грело моё самолюбие. Но сама «игра в шпиёнов», налицо, и это не добавляет ясности происходящему. В общем, всё плохо и непонятно. И рассчитывать, кроме как на себя самого, мне сейчас не на кого. Сильно сомневаюсь, что захватившие меня господа потрудятся сообщить о своих действиях тем же Бийским. О Граце и Остромирове, вообще молчу. А это значит, что выкручиваться придётся самостоятельно. И вот тут возможны варианты. Первый: дождаться, пока фарс не подойдёт к финалу. То есть, пока не станет понятен смысл всего этого спектакля и действовать по обстоятельствам. Второй… плюнуть на всё и идти на прорыв, благо кое-какие козыри у меня в рукавах имеются, а именно, школы волхвов. Напяленный мне на шею, «спецоградник», как дознаватель обозвал это творение неизвестного артефактора, лихо обрубает любую возможность классических ментальных манипуляций, разрывая конструкт и преобразуя его энергию во всё тот же электроразряд. Но смысловые воздействия проходят через него без проблем. Ха, вот, кстати, и объяснение, почему инструкции предусматривают допрос одарённых исключительно под аккомпанемент «электротерапии»! Хотя, на месте спецов, писавших эти правила, я бы настаивал на том, что людей способных к смысловым манипуляциям нужно держать под напряжением постоянно, а не только на допросах. Иначе, удерут. Кхм, правда, и тут есть одно «но». Какова вероятность, что захватчики не в курсе моих занятий у Бийских и Остромирова? Нет данных, а это значит, риск. С другой стороны, сидеть и ждать у моря погоды, риск ещё больший. Я не знаю, для чего всё это было проделано, но сам характер, образ действий не внушает доверия и почти не оставляет надежды на положительный исход этой дурной «шутки». Впрочем, по своему опыту могу уверенно заявить, что дурные шутки, вообще, крайне редко заканчиваются благополучно.