– Забрать кусочек пазла. Не обращая внимания на Ксению, что-то кричащую вдогонку, покидаю приёмную и лечу в адвокатскую контору, где меня встречают закрытая дверь и табличка «Мы переехали». Но адреса нет, а значит, придётся постараться, чтобы связаться с тем, у кого находятся ответы. Набираю имеющийся номер адвоката, но он отключён. Всё против меня. Сижу в машине некоторое время, обдумывая, как найти нужного человека, забиваю в поиск название конторы, и ничего. Словно испарилась. На экране высвечивается «Молохов», и я не сразу принимаю вызов. Бывший конкурент, с которым нас развела жизнь и заставила отказаться от общения в связи с непримиримыми обстоятельствами, спустя много лет решил выйти на связь. – Слушаю, Ростислав Владимирович, – с ходу показываю, что номер не удалил и понимаю, с кем предстоит беседа. – Привет. Сразу скажу: звоню по делу, а точнее, с вопросом. Ты Инну Литовченко знаешь? Мало того что Молохов несколько лет делал вид, что меня не существует, сам позвонил, так ещё первым же предложением поставил в тупик. – Знаю. Два года работала у меня. Уволил. – А причина? – А ты с какой целью интересуешься? – Минуту. – Голоса на заднем плане исчезают и появляется эхо. Видимо, Ростислав уединился. – Принял её на работу недавно. Резюме удовлетворило, да и работа в «Северусе» привлекла как отдельный пункт, но… Спустя неделю начали происходить странные вещи: Инна заявилась ко мне домой с двумя стаканами кофе, расхаживала по квартире, несмотря на мой полуголый вид, и даже выбрала костюм, который, как ей показалось, делает меня… дословно «фантастически сексуальным». На следующий день всё повторилось, а затем она перевела звонки на свой телефон и наглым образом отшила всех моих баб. Я человек свободный, да и с секретаршами развлечься не против, но что-то в её поведении меня напрягло. И как только поставил её на место, взбесилась, в этот же вечер примчалась в мою квартиру и набросилась на девушку, с которой мы приятно проводили время. Ошарашенно слушаю монолог Молохова, понимая, что я не единственный объект, которого добивалась Инна. – В моём случае всё то же самое, только без мордобоя. К тому же у меня жена боевая, способная поставить на место кого угодно. Инна перед ней спасовала, не решившись перейти к радикальным мерам. Но меня она обхаживала два года, в твоём случае решила пойти по максимально ускоренной программе. – Как чувствовал, что нужно было тебе позвонить. – Далее следует нецензурная лексика и склонение Инны во всех вариациях. – Я тут статью сегодня прочёл… – Её рук дело. Не предполагал, что Литовченко осуществит угрозу, но как видишь. – Она ещё и угрожала?! – Ростик переходит на визг. – Если быть точным, шантажировала. – Твою мать. – Видимо, Молохов быстро прикинул на себя подобную ситуацию, и последствия ему не понравились. – В общем, владелец этого издания – мой давний друг. Я ему сейчас позвоню и скажу снести это уродство, пригрозив иском в суд. – Ростислав… – Мартов, я это не для тебя делаю, понял? А для себя в первую очередь, потому что непонятно, что эта девка может вытворить. Она почти три недели отработала, кучу документов держала в руках, в квартире моей была. Я хочу быть уверенным, что мне не прилетит такой же нежданчик одним прекрасным утром. Прославлю на весь город, никуда не устроится. Придётся валить туда, где никто не знает. – А где она сейчас? – На пятнадцать суток загремела за хулиганство. Я пока в душе плескался, они катались в гостиной, моя девушка полицию вызвала. – Так, а кто победил? – хохотнув, представляю «ожесточённый» бой в квартире Молохова. – Моя, – гордо произносит. – Женись. Такую ничем не напугаешь: не отступит, не спасует, любую проблему разрешит. – Провожу параллель с Мартой, которая, кажется, не знает понятия «невозможно». – Моя такая. – А что, чёрт возьми, может, ты и прав! – гогочет в трубку, оглушая басом. – Через полчаса статьи не будет, а через неделю не будет Инны в городе. Удачи. Пока, Миш. Один вопрос разрешился с помощью того, кого в своей жизни я больше увидеть не надеялся. Вот только я по-прежнему не знаю, где найти адвоката. Еду в квартиру, а открыв дверь, застаю на кухне Антонину Васильевну. Сегодня пятница, а значит, женщины здесь быть не должно. – Мишенька, здравствуй, – улыбается, помешивая что-то на плите. – Ты не ел ничего. Не понравилось? – Не успел, – не говорить же ей, что не помню, как вчера оказался в квартире. – Я тут ещё кое-что приготовила. Марта просила голубцы и мясные рулетики сделать к выходным. – Когда просила? – В воскресенье позвонила, предупредила, что уедет на неделю. Беспокоилась, чтобы ты голодным не остался, да и вернуться собиралась в понедельник. Что-то изменилось? – замирает, ожидая ответа. А у меня сердце скачет, как бешеное, отдаваясь в рёбра и принося саднящую боль. Права Инга, и я чувствовал верно. – Немного задержится. – Ну это не страшно. – Снимает фартук, накрывает кастрюли крышкой и покидает кухню. Семеню следом, провожая домработницу. Задерживается у двери, а затем достаёт из сумки большой конверт и протягивает мне. – Тебе передали. Мужчина приезжал два часа назад, представился адвокатом отца и вручил это. – Спасибо. И как только закрывается дверь, вскрываю конверт. Читаю письмо, написанное какой-то женщиной почти тридцать лет назад, и не понимаю его смысл. Включаю небольшой диктофон. Голос отца разносится по квартире, и я замираю, внимая каждому слову. Сорок минут записи повествуют о его жизни, любви, обидах и разочарованиях, и одновременно заполняют пробелы, о которых говорила Инга. История треугольника – отец, Прохоров, Ирина, – рассказывается в подробностях, которых я никогда не слышал. Оказывается, иногда с Ирой он созванивался, обмениваясь новостями. Со слов женщины сделал выводы: тесть зятя не переносит и компанию отдаст кому угодно, только не Прохорову. И последний этим фактом был бесконечно расстроен, но, возможно, с тех пор что-то изменилось и Прохоров в числе наследников? А затем упоминание о Марте… И понимание, почему на роль моей супруги выбрана именно она. В конверте тест ДНК, подтверждающий слова отца. Исповедь отца завершается, а я так и сижу, переваривая услышанное. Он ведь был уверен, что на данный момент у меня уже есть дети, семья и счастье, которое ему познать не удалось. А по факту я даже не знаю, есть у меня ещё жена, или же импульсивная Марта, сделав выводы, уже дала согласие на брак с пасынком Прохорова. В любом случае необходимо увидеть её лично, а если взять в расчёт уверенность отца, что бывший друг никогда не поведает ей правду, необходимость поездки в Москву очевидна. В дом Леонида я заявиться не могу, а вот в компанию вполне. Марта должна узнать правду, наконец выяснив, кто она и почему когда-то ей пришлось стать моей женой. Но вопрос теперь стоит иначе: в чью пользу Марта сделает выбор? Возможно, я уже заранее в числе проигравших. Глава 29 Выходные тянутся в ожидании новостей. Но даже Прохоров молчит, в отличие от его жены, которая забросала меня примерами обручальных колец и платьев. Я ткнула в первое попавшееся, лишь бы Ирина оставила меня в покое. Мне противна сама мысль, что наш с Мишей брак может закончиться вот так – в молчании и равнодушии. Неужели его любовь превратилась в пепел, столкнувшись с жёсткой преградой? По сути, данная ситуация является показателем, каким хрупким оказалось то, что зародилось между нами. Спустя пару дней, когда меня перестало штормить, пришло осознание: плюс дерьмовых ситуаций в том, что, когда переживешь их, у тебя станет на один страх меньше. Даже при условии, что я больше никогда не увижу Мартова, выводы будут сделаны, чтобы уберечь в дальнейшем от подобных ситуаций. Или это не конец и Миша способен побороться за нас? От лицезрения невидимой точки на стене отвлекает входящее сообщение от Прохорова: «Жду в офисе. Срочно». И если Леонид Олегович опустился до нескольких слов при общении со мной, дело плохо. Хотя сомневаюсь, что положение вещей возможно усугубить. Собираюсь и, вызвав такси, направляюсь в компанию. Не спешу, прикидывая, что ещё выкинет босс. Потребует продать душу? Потому что больше у меня ничего нет. Удивительно, но Танечка как никогда сосредоточена и даже отказывается от привычных колкостей в мой адрес, оповещая, что Прохоров меня ждёт. Вхожу в кабинет и застываю, глотая воздух ртом, словно рыбка, выброшенная на берег под палящее солнце, потому что на диване, закинув ногу на ногу, сидит Миша. Джинсы и гладковыбритое лицо дают понять, что он отмотал время на пару месяцев назад и скинул мои настройки. Прежний Мартов. Без меня. Гулкие удары отдаются в висках, вытесняя существующие звуки, а я борюсь с желанием подойти и уткнуться ему в грудь, ища необходимого тепла и защиты. Но получаю лишь холодный взгляд, равнодушно пробежавшийся по мне, и Мартов отворачивается, словно я пустое место, не заслуживающее его внимания. И лишь спустя несколько минут, придя в себя, я задаюсь вопросом: что он делает в кабинете Прохорова? Последний занял привычное место у окна. Напряжённая спина выдаёт нервозность, а воздух накалён до предела, что чувствуется кожей. Словно я в эпицентре и в случае взрыва едва ли выживу. Занимаю привычное место, оказавшись между мужчинами, которые продолжают играть в молчанку, накаляя обстановку, и всё же решаюсь обратиться к Мартову: – Миша, я… – Я здесь исключительно для пояснения некоторых моментов прошлого Леонида Олеговича и моего отца. Личные вопросы, – прикрывает глаза, шумно втянув воздух, – обсуждать не планирую. – Хлёстко. Больно, но заслуженно. На его месте я бы вряд ли пожелала выслушать объяснения. – Как ты помнишь, первого июня истёк срок указаний отца, и адвокат предоставил мне документы, в которых подробно поясняется, по какой причине именно ты была выбрана на роль моей жены. И начнём с важного, – переводит взгляд на Прохорова, – предоставлю Леониду Олеговичу право уведомить тебя. И теперь две пары глаза сверлят спину босса, который не спешит открывать рот. – Я твой отец. – Чей? – вырывается, пока медленно, но верно доходит смысл трёх коротких слов. – Твой, Марта. – Это шутка? – внимательно смотрю на мужчин, ожидая улыбок, но, увы, веселья не предвидится. – Как вы… – На кончике языка застывает множество вопросов, и пока я определяюсь, с какого начать, Прохоров опережает меня. – В Междуречье я попал… Случайно, в общем. Приехал к институтскому другу на неделю. Тёма не захотел, сославшись на занятость, а вот я поехал. Твою маму встретил в первый же вечер, и закрутилось. Уехал и забыл. В тот момент семью создавать не планировал, да и не нужна была мне какая-то девочка из забытого богом Междуречья. А через год письмо пришло: так, мол, и так, дочь у меня родилась. Тот самый друг дал мой адрес твоей матери. Я не поверил, мало ли с кем твоя мать, – ловит мой взгляд, – дружила. Мартову показал письмо. Он, конечно, убеждал меня проверить, но я отмахнулся. На тот момент он уже вдовцом был и сына один воспитывал, поэтому вопрос детей вызывал острую реакцию. Сохранил, наверное, его… – Сохранил. – Миша подходит и кладёт передо мной то самое письмо. Лист покрыт ламинацией, благодаря чему состояние идеальное. Сразу узнаю мамин почерк, а пробежавшись глазами по строчкам, едва сдерживаю эмоции. Она ему писала, вот только Прохоров не откликнулся. – А спустя время он мне Иру представил… Она мне понравилась, но ещё больше понравилась компания её отца. Мы с Тёмой планировали открыть своё дело, раскрутить его, подняться, – цедит босс сквозь зубы, – а ему достался выигрышный билет, который давал ему всё: любовь и благосостояние в одном флаконе. Даже напрягаться особо не стоит – тесть примет зятя в своё дело, и вот уже Мартов на пьедестале, презрительно смотрит на меня свысока. И я решил отбить Иру. Пёр, как танк, обложил со всех сторон, окружил вниманием, заботой, вздохнуть не позволял, шагу ступить, не встретив меня на пути. И она сдалась. Тёма просил, умолял не мешать им, но желание больших денег заставило перешагнуть через друга. – И пока Прохоров рассказывает, Миша едва сдерживается от комментариев, которых, уверена, множество. – Мартов некоторое время пытался подступиться к Ире, но через полгода сдался, забрал сына и уехал в Петербург. – А здесь нужно добавить, что в дополнении к женщине вы присвоили проект, который вам не принадлежал. – Мы разрабатывали его вместе! – Прохоров повышает голос, почти сорвавшись на Мишу, который на удивление спокоен и сдержан. – Решил, что имею полное право им воспользоваться, к тому же твоему отцу он бы не пригодился – Тёма остался ни с чем. – Уголки губ босса приподнимаются, являя ехидную улыбку. Он и сейчас собой доволен. – Мы поженились, а через год авария, лишившая меня возможности иметь детей. Вадим, воспылавший любовью к Мартову, меня игнорировал и сторонился. За двадцать пять лет я так и остался для него отчимом… – Кажется, Прохоров искренне сожалеет, что чужой ребёнок его так и не полюбил. – Тесть ни разу не похвалил. Для него я был нежеланным, словно он видел меня насквозь, понимая, что Ирина второстепенна, а меня волнует его компания. За четверть века я не услышал от него ни одного хорошего слова… Человек, разрушивший несколько жизней, сетует на неблагосклонность тестя? Удивительно, но это невероятно расстраивает Прохорова. – Мартов создал «Северус». Иногда мелькали новости о его компании, которая с годами достигла огромных масштабов. Из ничего он сделал своё – большое, стоящее, ценное, а я так и остался тем, кто пришёл на готовое. Спустя время Ира сказала, что сожалеет о своём выборе, всё чаще упоминала Мартова, а затем и вовсе объявила, что хочет к нему вернуться. Для меня её решение стало бы фатальным: пять лет, потраченные на компанию её отца, канули бы в пустоту. И я вновь обложил её со всех сторон, убеждая в своей любви и отвлекая от бывшего друга. Со временем она всё-таки успокоилась. – Отец не успокоился. Он нанял частного детектива, который нашёл того самого ребёнка, точнее, девочку по имени Марта. Даже без ДНК-теста был уверен, что это ваша дочь. Детектив отслеживал её жизнь с момента приезда в Москву и несколько лет предоставлял фотоотчёты. А когда отец понял, что его время заканчивается, составил завещание с условием моей женитьбы на вашей дочери. – Зачем? – непонимающе осматриваю мужчин, не выпуская из рук письмо мамы. – У меня ничего нет. Желания найти отца не было, а мама подробностями не делилась. – Зачем? – Резко обернувшись, Прохоров преодолевает пару метров и нависает надо мной. – Ты моя дочь. Моё продолжение, появившееся случайно. Ты единственное, что останется после меня. Я присвоил Иру, светлое будущее и уничтожил дружбу, которой Тёма так дорожил. Размазал его и продолжил жить. Он хотел, чтобы я видел его в своих внуках и каждый день вспоминал, что сделал. Идеально спланированная месть. – Только папа не учёл, что отцовские чувства в вас не проснутся, а дочь вы используете с выгодой для себя любимого. Впрочем, как и всех людей на вашем пути. – Я это и не отрицаю. – «Папа» довольно ухмыляется, и я осознаю, что первоначальная радость от новости растоптана. – Я двадцать пять лет отдал этой компании, а что в итоге? У отца Ирины пятьдесят один процент, контрольный пакет, остальные сорок девять он поделил между мной и дочерью. Двадцать четыре грёбаных процента! – Прохоров срывается на крик. Вот что его действительно заботит в данный момент. – Когда ты пришла работать в «ГромСтрой», я даже не обратил внимания, а спустя время случайно услышал твой рассказ о Междуречье. Изучив личное дело, вспомнил твою мать и письмо. Достать биоматериал для ДНК-теста было несложно, он подтвердил наше родство. Я держался в стороне до тех пор, пока старый мудак не объявил, что передаст часть своих акций невестке! Так, по его мнению, у единственного внука должна была включиться мотивация на продолжение рода. Но Вадику было плевать на компанию, деньги и акции. У меня возник план: женить его на тебе. Отсутствие родственников и желание обеспеченной жизни сыграли мне на руку, а тот факт, что ты моя дочь, значительно увеличивал твои шансы. Пасынок был зависим от меня. Шесть лет назад он увлёкся азартными играми. Игра велась на желания. После очередного проигрыша он должен был избить первого попавшегося человека в зелёной куртке. Им оказался подросток. Мальчик не выжил, Вадима я отмазал, Ирина и старик до сих пор не в курсе. Но с тех пор ослушаться меня он не имел права. Поэтому перенаправить внимание на тебя оказалось простой задачей, а уже через пару месяцев Вадим, конечно же, с моей подачи, сделал предложение. Всё шло по плану, пока я не узнал, что Артемий подсуетился раньше и ты замужем за его сыном. Но и здесь я понадеялся, что неуёмная жажда к деньгам заставит тебя переступить через мужа… – опускает голову, издав нечто, похожее на мычание. – Вот только несмотря на то, что ты моя дочь, очарование мужчин Мартовых оказалось сильнее. Да? – бросает Мише, который всё это время остаётся безучастным, одаривая Прохорова равнодушным взглядом. – Проект, который выкрал Вадим, – случайность, дарованная мне свыше, а твоя помощница, позвонившая полтора месяц назад, стала приятным завершением вашего фарса. – Претензий к Марте не имею, – чеканит Миша. – Ты нет, а вот я могу доставить ей множество проблем. Ты мне не ровня, – рычит босс в сторону Мартова. – Не вывезешь. Как и твой папаша. Именно поэтому ты, – указывает на Мишу, – поднимаешься и валишь подальше от Марты, а ты, – тычет в меня, – готовишься к свадьбе с моим пасынком. И только попробуй открыть рот. Хотя, – равнодушный взмах рукой, открывай – никто не поверит. Старику Громову осталось недолго, у него рак, и как только ты скажешь «да», он отпишет тебе свою долю, а ты как благодарная дочь отдашь её мне. – И за что я, по-вашему, должна быть благодарна? – несмотря на угрозы, всё же не сдерживаюсь от шпильки в адрес папаши.