— Пока да, — нечленораздельно отвечаю я. — Я так волновалась! Всю ночь не спала. — Рита, не переживай. Я жива, пока жива. — Что с твоим голосом? — Я только проснулась. — А, ну ладно. Извини. Позвони мне позже, ладно? — Хорошо, — отвечаю я, отрывая себя от пола. Когда зрение проясняется, я вспоминаю, что произошло. Меня вновь охватывает паника и пробирает дрожь. Кто смог на это пойти и зачем? Я бреду в ванную, встаю под прохладные струи. Разум понемногу проясняется. Я понимаю, что никогда не смогу найти ответы, не поговорив с Костей. К тому же, мне нужно, собрать вещи и уйти. Так. Все по порядку. Сначала Громов. Я выскакиваю из душа, быстро крашу ресницы, собираю фотографии, надеваю свободное спортивное платье, бежевые нью белансы и, не завтракая, выхожу из дома. В каком-то бреду я доезжаю до офиса, решительным шагом пересекаю холл и буквально врываюсь в кабинет. — Миа? — удивляется мне директор, и я, кивнув ему в знак приветствия, полностью игнорируя Василия и Ангелину, в секунду оказываюсь на его территории. Костя сидит, отвернувшись к окну, и с кем-то разговаривает по телефону. Его голос сильный, властный, уверенный. У меня аж дух захватывает. «Миа, приди в себя», — говорю сама себе и подхожу к его столу, замерев в ожидании окончания этого диалога. Когда Громов поворачивается, в момент на его лице изумление сменяет радость. — Костя, за нами следят. — Я кидаю на его стол фотографии, и они раскрываются перед ним веером. Громов на долю секунды теряет самообладание. Он опускает на них глаза, затем снова смотрит на меня и обратно. Я замечаю его смятение и страх. Его руки нерешительно тянутся к фотокарточкам, и Костя одну за другой просматривает их. — Откуда это у тебя? — очень тихо спрашивает он, все еще рассматривая изображения. — Валера вчера принес, — отвечаю, стараясь сохранять спокойствие, но мой голос меня подводит, а ноги подкашиваются. Я хватаюсь за стол, чтобы удержать равновесие. Константин мгновенно спохватывается. — Ты что-нибудь ела? — обеспокоенно спрашивает он, и, поддерживая меня, помогает сесть в кресло. Я мотаю головой. — Так, держи. Выпей воды. — Он протягивает мне полный до краев стакан. И я как безвольная кукла опрокидываю его в себя, ощущая холод внутри. — Ты сможешь идти? — Да. — Тогда поехали отсюда, — командует Константин и берет со стола фотографии. Мы выходим в общий кабинет, я стараюсь не обращать внимания на любопытствующие взоры. Костя, не говоря никому ни слова, выпускает меня вперед, и снова придерживая, ведет к лифту. Я так благодарна ему за это. В эту минуту я чувствую, что не одна, что он позаботиться обо мне и все решит. Мне не хочется задавать вопросов, искать правых. Я как преступница хочу наслаждаться этой опьяняющей свободой, не думая, не сожалея, потому что именно сейчас он мой. Весь мой. Громов открывает передо мной дверь своего Гелендвагена, и я забираюсь внутрь. Он вальяжно обходит машину спереди и садится на водительское сиденье. Какой же он мужественный и сильный. Как же повезло его жене. Когда мы трогаемся, Костя аккуратно сжимает мою ладонь, делясь со мной своим теплом и тем самым, говоря мне, что я в безопасности. Мы сидим на капоте его машины, свесив ноги, и поедаем сэндвичи. В нескольких метрах от нас плещется море. — Расскажи мне все по порядку, — просит он. Я внимательно смотрю на него и пересказываю вчерашнюю сцену до мельчайших деталей. Признаюсь, это дается мне не без труда. Слезы так и норовят выбраться наружу. — Кто это может быть? У тебя есть предположения? — Не знаю. — С тяжелым вздохом он спрыгивает на землю и добавляет: — Но узнаю, не беспокойся. — Костя, мне очень страшно, — еле слышно говорю я и опускаю глаза. — Ничего не бойся пока я с тобой. — Его голос уверенный и жесткий. Он подходит ко мне и встает около моих коленей, упираясь в них руками. — Посмотри на меня. Я медленно поднимаю на него глаза. Костя сладко-сладко мне улыбается, под его взглядом мне становится тепло и уютно, я откладываю сэндвич, и, разведя ноги в стороны, сползаю в его объятия. Он подхватывает меня, словно пушинку и осторожно ставит на ноги. Я утыкаюсь носом в его шею и крепко обнимаю, боясь, что он убежит или исчезнет. Сейчас я как никогда нуждаюсь в защите. Костя заключает меня в кольцо своих сильных рук и вдыхает запах моих волос. Любовь, нежность, забота, ласка переплетаются в этих касаниях, укачивая меня словно в колыбели. Я боюсь разомкнуть объятия и снова ощутить пустоту, которая наступает каждый раз, когда он меня отпускает. — Вот бы ты меня никогда не отпускал, — бормочу я, стискивая руки сильнее. — Миа. — Молчи. Дай мне немного помечтать. — Но… — Молчи. — Ты дашь мне сказать? — злится он. — Нет. — Внезапно я улыбаюсь и поднимаю голову, чтобы посмотреть на него. Громов тоже растягивает губы в кривой улыбке. — Не-воз-мо-жно, — проговариваю я по слогам и удивляюсь легкости, с которой мне удается произнести это слово. Кажется, я уже смирилась. Костя же смотрит на меня болезненным взглядом. — Ты всегда это знал. Мы встретились в тех обстоятельствах, когда не можем позволить жить этому чувству. Невозможно. Однако, не можем и отрицать, что стали друг для друга особенными. Так всегда будет. — Ты режешь меня без ножа, — с надрывом отвечает он. — Просто прими это уже, наконец. — Ты, действительно, этого хочешь? — Да. — Я киваю головой. — Врешь, — ухмыляется он. — Вру, — я вторю ему. — Миа. — Костя. — Что мне с тобой делать? — ласково спрашивает он. — Бросить, — на полном серьезе говорю я. — Невозможно. — Мы должны узнать, кто сделал эти снимки. Потом я исчезну. Громов расцепляет руки и испуганно смотрит на меня. Мне становится холодно. — Ты шутишь? — Нет. — Тогда я буду всю жизнь искать этого ублюдка. — Костя, перестань. Мне тоже нелегко. — Я знаю. — Он ерошит волосы, затем трет лицо ладонями. — Ладно, я узнаю. Я вздыхаю с облегчением. — Но с одним условием, — предостерегает меня он. — Каким? — Ты останешься в компании. — Нет. — Да, Миа. Ты останешься. — Он давит на меня, лишая возможности сопротивляться. — И как это будет? Будем работать и мучиться? — с истеричным смешком спрашиваю я. — Давай решать проблемы по мере поступления, — спокойно отвечает Громов. — То есть я твоя проблема? — Нет, ты моя возлюбленная, — на полном серьезе говорит он, а я вдруг краснею. — Не говори, — выдавливаю я. — Тогда не слушай, — усмехается он. — Поехали. — Куда? — Собирать твои вещи. — Чего? — Я выпячиваю на него глаза. — Ты же сказала, что тебе нужно съехать сегодня. Так? Я киваю.