Бойня — стоит Онстальду ослабить свою хронохватку, и те, кто не успеет убежать отсюда, погибнут страшной смертью. Лёд — та самая «заморозка» времени. А дальше? – Огонь, полёт… – задумчиво прошептала Морриган. И тут же с кристальной ясностью осознала, что надо теперь делать. Настоящий оракул не мог ошибаться! – Готорн, – быстро заговорила она, обернувшись к другу, – освободи Каденцу! Она уже почти внизу, достанешь. Развязывай и тащи к выходу, живее! Выбирайтесь из музея и бегите как можно дальше! Мальчик покачал головой. – А ты как же? – Освобожу Израфела, а потом… нет времени объяснять! – Заметив его упрямый взгляд, она прикрикнула: – Готорн, живо! Забирай Каденцу! Онстальд не может ждать! – А он сам? А Ламбет? – Я справлюсь, беги, кому сказала! Чуть поколебавшись, Готорн повернулся и кинулся к платформе, опущенной на цепях почти до пола, где застыла гипнотизёрша. Морриган подняла взгляд к потолку, рассматривая верёвку, стянувшую крылья подвешенного ангела. Следующий шаг – огонь. Она справится. Прежде сама бы не поверила, но после урока Эзры Шквала на крыше отеля – легко. Вундер уже наготове, вундер хочет помочь – и поможет! Прикрыв веки, Морриган потянулась к мерцающей в груди искре. Долго думать и бояться неудачи было некогда, не до роскоши. Подкреплённый уверенностью, огонёк разгорался всё сильнее, и, распахнув глаза, она выдохнула длинный язык ослепительного золотисто-оранжевого пламени. Точность удара потрясала, вызывая радостное чувство абсолютного единства с источником энергии внутри себя. Верёвку на крыльях Израфела пережгло как раз там, где надо… но он не упал, остался висеть в воздухе – профессор Онстальд остановил время для всех, кроме Готорна и Морриган. Вдохновлённая успехом, она стрельнула снова, на сей раз целясь в путы на руках ангела – и попала! Не обожгла даже кожу у него на руках. Успех кружил голову и горячил кровь. Однако времени почти не оставалось, Морриган это хорошо сознавала. Воздух дрожал туго натянутой струной, зажатое в чудесной хватке время рвалось на свободу. Ещё немного, и силы профессора совсем иссякнут. – Израфел! – позвала Морриган как могла громче. Она знала, что ангел слышит, сама недавно испытала его ощущения в аудитории у Онстальда – заморозка времени не затрагивала мыслей и чувств. – Слушай меня, Израфел! Сейчас время отвиснет, забирай Ламбет – принцессу Ламию – и лети с ней отсюда подальше! – Она показала на высокую платформу и трон, где сидела девочка. Ангел не мог ответить, но во взгляде тёмно-карих глаз, устремлённых на Морриган, отразилось понимание. Она обернулась, услышав за спиной надрывное сопение – Готорн тащил, почти неся на руках, похожую на статую Каденцу. – Ты куда? – сердито зашипела Морриган. – Сказала же, на выход! Её слова утонули в оглушительном стонущем скрипе и треске – гигантский айсберг качнулся, нависая в зловещем мраке. Мир тронулся с места, постепенно ускоряясь, время вновь набирало ход. – Беги, идиот! – крикнула она. – Нет! Я тебя не оставлю! Каденца постепенно приходила в себя. Встала на ноги, но пошатнулась, и мальчик снова подхватил её. Под потолком раздалось хлопанье крыльев – Израфел, обретя подвижность, послушно нырнул вниз и устремился к трону Ламбет. – Готорн, не валяй дурака! – прорычала Морриган. – Каденца, тащи его отсюда! Я знаю, что делаю. Скоро вас догоню, обещаю! Секунду он молча смотрел на неё с побелевшим лицом и сжатыми челюстями, затем неохотно кивнул и бросился с Каденцей к дверям фойе. Конечно, Морриган солгала. Она понятия не имела, что теперь делать… но не могла хотя бы не попробовать. Старик Онстальд терпеть её не мог, однако пожертвовал последними силами, чтобы помочь спастись самой и спасти друзей. Как можно оставить его здесь одного без помощи? – Я сейчас! – крикнула она, пытаясь найти дорогу к профессору среди безумного разрушения, вновь охватившего музейный зал. «В самом деле, что теперь? Даже если получится добраться до цепи…» Она взвизгнула, едва успев отскочить. Высоченная ель, расколотая молнией, рухнула с душераздирающим треском, совершенно перегородив дорогу. Фигура черепаховуна едва виднелась за хаосом торчащих веток. Онстальд с трудом приподнял лицо, сморщенный кожистый рот шевельнулся. – Беги! – проскрипел он глухо. Морриган отчаянно потрясла головой. Мысли вертелись как сумасшедшие: «Должен быть какой-то способ, должен!» Профессор чуть кивнул, встречаясь с ней взглядом. – Беги… беги… – Силы его были на исходе. С упавшим сердцем, ощущая на щеках жгучие слёзы, Морриган поняла, что ничего не сможет сделать. С Онстальдом всё кончено, он это знает и не хочет, чтобы она погибла вместе с ним. Он спасает ей жизнь. В последний раз благодарно взглянув профессору в глаза, она развернулась и кинулась со всех ног к выходу, уворачиваясь от падающих обломков и проскальзывая мышью сквозь обезумевшую толпу. Вихрем пролетев через фойе, выскочила в ледяной мрак ночи и не останавливалась, пока не догнала Готорна с Каденцей, с трудом переводивших дух в переулке. Немногие уцелевшие гости растворялись пугливыми тенями во тьме обшарпанных кварталов. Как ни удивительно, убийственный хаос, охвативший музей, вовсе не спешил выплёскиваться наружу. Сколько ещё времени понадобится, пока свершатся все катастрофы, заключённые в магических снежных шарах, а гибнущие люди и животные обретут желанный покой? Зловещую тишину разорвал шум крыльев. С неба спускался Израфел, сжимая в объятиях Ламбет, потрясённую, но, слава Вышним, целую и невредимую. – Спасибо! – тяжело выдохнула Морриган. – Теперь надо… вызвать… ищеек. – Вам надо уходить отсюда, – нахмурился он. Готорн с Каденцей невольно вздрогнули от глубоких мелодичных звуков, вызывавших смутную тоску по чему-то потерянному. Морриган уже доводилось слышать этот голос. Золотые прожилки на чёрных крыльях ангела сияли, отражая огненные вспышки в окнах музея, лицо выглядело измождённым и подавленным. Невольно вспомнились слова Юпитера, сказанные в Стародельфийском мюзик-холле, что Израфел впитывает чужие эмоции. – Держитесь вместе, – продолжал он, – и бегите в отель «Девкалион»… и ещё – послушайте меня, это очень важно! – на бегу заткните уши. Как можно плотнее, и открывайте не ближе, чем через несколько кварталов! Хорошо меня поняли? Дети растерянно кивнули, затем повернулись и бросились бежать, но Морриган вдруг замедлила шаг. Правильно ли они поступают? Там, в музее, сейчас разворачиваются сотни всевозможных трагедий и катастроф, наложенные друг на друга, и посетители аукциона, пленённые в этом хаосе, едва ли заслуживают такой страшной смерти, пускай они и очень плохие люди. Разве не стоит попробовать хоть как-то им помочь? А профессор Онстальд? Месяц за месяцем унижал, рассказывал, какие негодяи все её предшественники… а теперь спас, не думая о собственной жизни. Спас Вундермастера! – Морриган Кроу! – раздался голос позади, и она обернулась. Поддерживая себя в воздухе ритмичными взмахами крыльев, Израфел смотрел хмуро, но во взгляде читалась и доброта… и что-то другое – пожалуй, изумление. – Сегодня ты спасла мне жизнь, и теперь я перед тобой в долгу. – Он на миг умолк, сурово сжав губы. Казалось ангел хочет что-то добавить, но не уверен… или не находит нужных слов. – Будет лучше, – вздохнул он наконец, – если ты не станешь об этом рассказывать в Вундерколлегии… Мне не положено быть в долгу перед тобой. Она молчала, не зная, что ответить. – Так будет проще, понимаешь? – многозначительно глянул он. – Проще для нас обоих. Морриган не понимала, но Израфел уже взмыл к небу и развернулся назад к музею, из окон которого доносился стеклянный треск разбитых шаров. Вот полыхнуло оранжевое пламя, затем раздалось шипение – морская волна загасила огонь – и наружу вырвались струи горячего пара, взвиваясь к небу вихрями, будто стая злобных демонов. Услышав отчаянные крики, Морриган невольно передёрнулась. – Что ты собираешься делать? – спросила она хрипло, едва сдерживая слёзы. – «Неужели хочет вернуться внутрь? Погибнет же…» – Надеешься кого-то спасти? – Нет, их уже ничто не спасёт, – тяжело и мрачно уронил он. Голос проникал в самое сердце, тревожа струны, о которых она и не подозревала. – Тогда зачем… – Беги домой! – бросил он резко. Из конца переулка донеслись призывные крики Готорна, Каденцы и Ламбет. Зажав уши, Морриган побежала догонять друзей, но затем вновь остановилась и обернулась. Ангел Израфел опустился на ступени перед распахнутыми дверями музея. Чёрная фигура застыла неподвижно на фоне полыхающих внутри молний. Зачем он вернулся? «Ангел Израфел… что так сладостно пел», – всплыло вдруг в памяти. Так сказал Юпитер в тот вечер накануне весны, знакомя их в Стародельфийском мюзик-холле. – Твоя душа обретёт покой, идеальный и нерушимый, с совершенством которого ничто не сравнится… сердце наполнится счастьем и уверенностью, что мир больше никогда не разочарует тебя… Израфел больше никого не мог спасти. Он мог только спеть. «„Самой слушать нельзя…“ – предупреждал Юпитер… – но когда ещё представится подобный шанс?» Морриган отняла руки от ушей и впервые услышала небесное пение Израфела, которое не мог заглушить ни рёв океанских волн, ни грохот молний, ни буханье пушек… ни даже приближающийся вой полицейских сирен. Секунда, не больше. Одна-единственная нота. Пытаясь воспроизвести в памяти её звучание – дни, недели и годы спустя – Морриган ощущала сияние солнца посреди зимы, тепло материнских рук, которых никогда не знала, пьянящий запах земли после дождя – и глубокую, непоколебимую веру, что никогда не причинит вреда ни одному живому существу и её саму никто и никогда не сможет обидеть. Она вспоминала и то, что было потом. Топот бегущих ног по булыжной мостовой, сильные ладони, вновь зажимающие уши, и пару испуганных синих глаз под копной огненно-рыжих волос. Горько-сладкий вкус обморока и в то же время – счастливое понимание, что теперь она в надёжных руках. Глава двадцать восьмая Перекрыть лазейку