— Нет, — подтвердил я. — Значит, рили так. Ну вот я и сдёрнул мало-мало кэш. И пробухал его. Да, это говённо, я в курсе, чел. Ты, конечно, ни во что не въезжаешь и вообще стрёмный, но мне ты рили не говнял. А вот я тебе — да. Я говночел, чел. — Это я знаю. А удрал-то почему? — Блин, чел, а ты типа не знаешь, да? — Скажи. — Ладно, давай делать вид, что всё норм, чел. Типа норм, что ты с тем козлом сделал, да? — А что я с ним сделал? — Рили, чел, не знаю. Но это было самое стрёмное, что я в своей жизни видел. Я пьяный был, чел, я не въехал сперва, потом забыл. Утром встал — бодунище, вообще ни до чего. Потом с тележкой на склад, еле дотащился, башка раскалывается… Мне та тётка и говорит, хочешь, мол, попить? А у меня сушняк дикий. Я попил, и меня как растащило снова! Ну, с самогонки так бывает, рили, водички попьёшь и опять накрывает. И тут я как вспомнил! Так резко вспомнил, чел, что еле до сортира добежал. Блевал, как уборщица твоя, фонтаном. Выползаю по стеночке, и тут до меня доходит — а я ведь вчера у этого чела бабло попятил! И ведь он это сегодня узнает! Снимет кассу и поймёт, что это я! И так мне стало от этого стрёмно, чел, что я вообще забыл башку включить. Мне бы допереть, что если ты такие штуки можешь, то хрен от тебя сбежишь, чел. Но я ж дурак, чел. Сначала делаю, потом думаю. Да и то не всегда. Панк вздохнул, взял ещё кусок пирога и продолжил: — Смотрю, на парковке фура. Я к водиле: «Возьмёшь»? Старый дед, и грузовик старый. «Возьму, говорит, только гамбургер себе купи, а то у меня один, и я тебе свой не отдам». Но я сказал, что к чёрту жратву, мне бы свалить. И мы уехали. Кстати, гамбургер он и правда сам схавал, не поделился, я только слюнки глотал — к вечеру меня бодун отпустил, и жрать хотелось жёстко. Но я терпел, лишь бы подальше уехать. Ехали весь день, потом встали. «Всё, говорит, я приехал. Тут ночую, завтра двину дальше». Я ему: «Спасибо, драйвер, рили выручил, буду другую тачку ловить». Вылезаю, иду такой, радуюсь, что так ловко свалил, думаю пожрать и снова выйти на стоп, подхожу к кафе — и фигею, рили. Это то же самое кафе! И тётка та же самая! Чёртов водила привёз меня обратно! Я конкретно зассал — я же, типа, из-под залога сдриснул, вот она меня щас увидит, вызовет полиса, и тут-то я точно в тюрягу заеду, даже не пожрамши. Спрятался в кустах за помойкой, и там просидел до утра. Замёрз как яйца у моржа. Жрать хотелось так, что желудок сам себя переваривал. Утром выполз на трассу, отошёл, чтобы из кафе не увидели, стою — без толку, никто не притормозил даже. А потом раз — та же фура. С тем же дедом. «Опять, говорит, ты без гамбургера?» Ехали весь день, дед жрал свой гамбургер, а я только икал от голода. Спецом следил — прямо ехали, не сворачивали никуда! Потом опять ночь, парковка, кафе… Вылезаю — то же самое. Вот тут до меня и дошло, чел. — Что? — Что ты ещё более стрёмный чел, чем я про тебя думал, чел. И что дурак я был, когда думал, что вот так просто свалю от тебя, чел. Как ты это сделал, чел? — Я ничего не делал, — сказал я абсолютно честно. Но он мне, конечно, не поверил. — И с тем пьяным козлом, в шалмане, тоже ничего не делал? — С каким ещё козлом? — Который на меня быдлил по-дурному. Ты ещё скажи, что его не было! — Его не было, — сказал я опять совершенно честно. — Типа, там не было? Или как? — Вообще не было. Не рождался, не жил, не пил самогонку, не пытался набить мне морду, не делал кучу других бессмысленных вещей, которые обычно делают люди. — Ты ведь щас гонишь, чел? — грустно спросил панк. — Это чистая правда. Сам подумай. Если я сделал что-то ужасное с человеком в общественном месте при куче свидетелей, то почему я ещё не в тюрьме? — Я подумал, чел. — И что? — Теперь я рили сцу тебя ещё больше, чел. — Просто постарайся вести себя правильно. Глава 17. Помойка Бурбон — Я схожу на склад, — сказала Швабра угрюмо. — Что ты тут делаешь? — удивился я. — Ты разве не должна быть сейчас в школе? — Должна. — И? — Я прогуливаю. — Школьник, прогуливающий занятия, должен выглядеть более счастливым, — заметил я. — Иначе какой смысл? — Я не хотела прогуливать. Но чёртово сраное платье село. Я честно пыталась натянуть его на свои мослы, но результат был такой, что даже ты с твоей вечно мрачной рожей хохотал бы до колик. В штанах девочек в школу не пускают. Другого платья у меня нет. — У тебя не будет неприятностей? — Ещё как будут. Прогулы — чуть ли не единственное, что у нас не прощают. Ну, кроме джинсов на женских жопах. Как будто у меня есть жопа… Зато я могу сходить на склад и заработать сверхурочные. Потому что, как бы мне ни было жалко денег, а платье придётся купить. Надеюсь, в лавке есть что-то дешёвое. Может быть, даже ношеное. Правда, мне обычно всё либо коротко, либо меня туда влезает три, но чёрт с ним. В уставе школы написано, что я должна быть в платье, а не что я не должна в нём выглядеть как обсоска. И не вздумай попереться в магазин со мной! Где там тележка? Мне пора. — Прив, жаба, — поприветствовал её панк, выкатывая из подсобки тележку. — Да уж, если день с утра не задался, то дальше так и покатится, — прокомментировала девушка. — Честное слово, босс, мне жалко твоих денег, но как же без него было хорошо! *** — Видел вашего беглеца, — сказал Депутатор, снимая фуражку. — Вернулся? Неужели совесть проснулась? — Нечто в этом роде, — ответил я уклончиво и налил ему виски. Кажется, часы работы бара все считают ненужной условностью. Чёртова рань, а я уже за стойкой. — Простите, что в неурочное время, — уловил моё недовольство полицейский, — но я сегодня вообще не ложился. Опрашивал всех, кто живёт вокруг дома учительницы. Это довольно много народу. — Ночью? — удивился я. — Разбуженные люди более естественны в реакциях. — Мне показалось, что население не спешит оказать содействие правоохранительным органам. — Это так, — согласился Депутатор, выпивая первую и возвращая тамблер, — но я практически всегда отличаю ложь от правды по визуальным признакам. Микромимика, невербальные сигналы… Хорошая прошивка зрительных имплантов, нечто вроде детектора лжи. — Так ваши глаза… — Не настоящие, как и многое другое в моём организме. Это имеет свои плюсы и минусы. — И вы всегда видите, что вам врут? — Почти всегда. Скажем, вы для меня совершенно непроницаемы. — Даже так? — Вы либо абсолютно честны в каждом слове, либо проходили специальную подготовку для работы под прикрытием. Ставлю на второе. — Почему? — Люди никогда не говорят честно. Умалчивают, передёргивают, сдвигают акценты, меняют трактовки. Это нормально. Абсолютная искренность неестественна. — И что показало ваше ночное расследование? — Хотя горожане отвечали не очень охотно, но внезапность ночного опроса сделала своё дело. Я совершенно уверен, что похищение мальчика действительно никто не видел. Хотя в то время, когда оно произошло, на улице и дома было множество людей. Городок очень тихий, любая нештатная активность привлекает внимание, а уж трое мужчин, несущих по улице ребёнка, никак не могли быть незамеченными. — Вы установили время? А говорите, у вас нет талантов к расследованию. — Это было несложно. Мать, уходя на работу, оставляет ему в холодильнике готовую еду. Завтрак, второй завтрак, обед, полдник, ужин — строго по расписанию. Она считает, что это важная часть приучения к дисциплине, а также полезно для здоровья. Ребёнок съел второй завтрак, но не обед. Упаковка от творожка отсутствует, ведро пустое, значит, он поел и, как и положено хорошему мальчику, вынес мусор. Это с высокой вероятностью указывает на время похищения — между десятью тридцатью утра и полуднем. Ближе к первой цифре, скорее всего. В это время школьное мероприятие уже закончилось, и горожане разошлись по домам. Поскольку в честь первого сентября завод дал работникам выходной, то людей было много. Я заставил всех соседей вспомнить нужный временной промежуток буквально поминутно — свидетелей похищения был бы минимум десяток. Вариант, что все они специально тренированные лгуны, я отметаю как маловероятный. А значит, мы неверно представили себе картину случившегося. Трое мужчин не тащили по улице ребёнка, ни в мешке, ни без оного. Мне приходится снова обращаться к вам, Роберт, в надежде на ваш опыт и интуицию, потому что у меня идей больше нет. Он выпил вторую порцию, вернул на голову фуражку и уставился на меня электронными, как выяснилось, глазами. Видимо, в ожидании, пока его озарит неземным светом моей интуиции. Обмануть такую веру в меня было бы негуманно, и я не стал. — Пришла мне в голову одна версия, — вздохнул я, — жаль, что только сейчас. — Рассказывайте.