– Тогда мне нужна ваша помощь… Агате показалось, что она ослышалась. Столь невероятно и невозможно, что поверить нельзя. – Вам… нужна… моя… помощь… – проговорила она, смакуя каждое слово, и торопливо добавила: – Конечно… Бывшая воровка всегда готова помочь московскому сыску… – Не желаете пройти в тепло? Вон чайная лавка поблизости, – Пушкин указал на вывеску на другой стороне бульвара. – Люблю свежий воздух, – ответила она, поглядывая на его покрасневшие скулы и нос. – Как вам угодно… Первый визит в дом Алабьева был поздний… – Не слишком, мужское общество, и Валерия вышла из-за стола, чтобы играть… – Что делал Лазарев на том вечере? Агате пришлось напрячь память, чтобы вспомнить гладкого и ничем не примечательного мужчину. – Ничего особенного, играл, как и все, в «Гусика»… Ах, нет, забыла одну деталь… Пушкин терпеливо ждал, пока Агата насладится маленькой победой. – Лазарев начал игру первым, грозился выиграть, а со второго хода угодил на поле «смерть», – сказала она. – Не знаю правил этой игры. – Игрок, попавший на «смерть», должен заплатить штраф и вернуться в начало игры. – Нужны еще детали… – Совершенно не помню, удивительно невзрачный субъект. Хотя считает себя неотразимым. В мужчинах это так смешно выглядит. Играл азартно, был чрезвычайно весел и шутлив… Хвастал, что у него сегодня счастливый день… – С кем общался? – Со всеми, кто был у стола… – Кто выиграл в игре? – Кажется, Малецкий… – А Валерия? – Она метала восковой шарик на поле с цифрами… Ей завязали глаза, чтобы все было честно. – Что получил победитель? – Валерия дала ему поцеловать руку. – Вас пригласили играть? – Я не играю в детские игры, – ответила Агата. Ей стало жалко Пушкина, жестоко замороженного ее капризом. Ну ничего-ничего, он тоже у нее немало крови выпил. – Тем более я не искала развлечений… Чем вас так заинтересовал пустейший Лазарев? Иногда лучше не знать. Так случается довольно часто. Если Агата узнает, будет требовать принять участие в розыске. Чего нельзя допустить ни под каким видом. – Отвечу вам при одном условии, – сказал Пушкин, уже не чувствуя рук. Как ни крепок был его организм, как ни привычен к морозу, но всему бывает предел. – Если вы… – Согласна! – поспешила Агата, чтобы не продлевать мучения. – Говорите скорее, что от меня… требуется. Чиновник сыска просил о таком пустяке, что не исполнить его было нельзя. А исполнить – в удовольствие. Надо было использовать шанс, пока он размяк и отморозил мозги настолько, что просит о второй услуге подряд. Опять на ходу Агата поменяла свои планы. Визит к управляющему страховым обществом с легкостью отменила. Никуда не денется. Подцепив Пушкина под руку и повиснув на ней, Агата потребовала немедленно ехать в трактир или ресторан. Куда угодно, где человек с ледяным сердцем отогреется и придет в себя. • 34 • День выдался не из легких. Кирилл Макарович пребывал в редком для себя раздраженном состоянии. Он сорвался на Казачкова, накричав и швырнув бумаги, плохо составленные, хотя бумаги были образцовыми. Устроил распекание Бастанджогло за то, что ведомость с договорами недостаточно аккуратно написана. Хотя почерк Бастанджогло был каллиграфическим. Ну и тому подобное… Он сидел в кабинете и переживал, что позволил себе неприличную выходку. Хоть отец его, Макар Иванович, позволял себе такое, что вспомнить страшно. Заглянул Казачков, подчеркнуто обиженным тоном доложил, что к господину управляющему посетитель. Вести разговоры Кирилл Макарович не был расположен, но отказать не посмел. По тому, как вошел господин, как двигался, как поклонился, стало ясно, что явился иностранец. Проявив уважение, Алабьев встал. – Чем могу помочь? – спросил он по-французски. И не ошибся. Гость ответил ему на родном языке: – Могу я видеть господин Alabieff? – Господин Алабьев в отъезде. Я его сын, временно исполняю обязанности управляющего. – О, как приятно, господин Alabieff! – Прошу простить, мы не знакомы? Вопрос завертелся на языке Кирилла Макаровича в ту же секунду, как увидел француза. – О, месье! Эта вечная маленькая ошибка… Я догадываюсь о причине ваших сомнений… Наверное, прошлым летом, когда ваша семья гостила у нас на Лазурном берегу, вы встречали моего брата, младшего инспектора Жано? Я прав? Действительно, инспектор Жано вместе с комиссаром Лелюшем осматривали тело утонувшей госпожи Алабьевой. Вспоминать об этом Кириллу Макаровичу было неприятно. – Позвольте узнать, кто же вы? – спросил он. – Родной брат нашего дорогого инспектора, Антуан Жано. К вашим услугам, месье… – Француз отдал поклон, который само изящество приняло за образец. – Я коммерсант, представляю страховое общество Mutuelle Vie. Приехал, чтобы завершить переговоры с вашим отцом, начатые прошлым летом в Ницце и прерванные трагическим происшествием… Примите мои соболезнования, месье… – Какие переговоры? – спросил Кирилл Макарович и сразу пожалел: тем самым показал, что отец не доверяет ему важную информацию. Месье Жано изящно развел руками: – Коммерческие, разумеется… Я приехал, чтобы закончить обсуждение условий сделки. – Сделки? – Конечно! Месье Alabieff еще летом изъявил желание продать свое страховое общество нашему. Мы давно хотели войти на рынок России. Я не смог завершить переговоры с вашим отцом. Но недавно получил от него приглашение прибыть в Москву, чтобы подписать конечные условия сделки. Он готов был продать дело… Месье, вам плохо? Новость была столь оглушающей, что Кирилл Макарович забыл о приличиях, рухнул в кресло и обхватил голову ладонями. – Месье, не позвать ли доктора? Но Кирилл Макарович овладел собой. – Благодарю, не стоит беспокоиться… – Мне очень жаль, что невольно расстроил вас, месье… – Простите меня, легкое недомогание, зима… – О, понимаю вас, русская зима требует много сил… Юный управляющий вышел из-за стола, чтобы показать, как он рад гостю. – К сожалению, отец вернется не раньше вторника или среды следующей недели… Месье Жано грустно покачал головой: – Понимаю, срочные дела заставили его уехать… Но ничего, осталось несколько дней. Погощу в Москве. У вас сейчас maslanitsa, не так ли? – Да, Масленица. Надо есть много блинов. Вы пробовали наши блины? – Только об этом и мечтаю, – ответил месье Жано, невольно скривившись. – Но не смею вас больше задерживать. Они пожали руки, выразив взаимное почтение. Месье Жано еще спросил, какие рестораны в Москве заслуживают посещения. Кирилл Макарович назвал те, в каких бывал сам. Как только дверь за французом затворилась, он вернулся в отцовское кресло и погрузился в раздумья. Заглянувшему Казачкову было приказано никого не пускать. – Что же теперь будет? – пробормотал Кирилл Макарович. Ответить ему было некому.