• 81 • Агата Кристафоровна так спешила, что не сразу поняла, на какое препятствие наткнулась. Что-то выросло из темноты и накрепко вцепилось в руку. Она хотела возмутиться и дать решительный отпор, но тут разглядела наглого субъекта, посмевшего хватать на улице почтенную даму. – А, это ты, мой милый, прости, не до тебя… Капкан не думал ослабевать. Хуже того, из парадной выбежала Агата и попала в те же силки. Изловили, как белок. – Куда собрались, милые дамы? Ох, умел быть Пушкин суров. Вроде не кричит, ногами не топает, а страх пробирает. Настоящим преступникам, должно быть, приходится несладко. Тетушка обменялась с Агатой отчаянными взглядами: дескать, бежим или сдаемся? Агата была в растерянности. Секундная заминка решила дело. Порыв тетушки улетучился. – Что за тон, мой милый, что ты себе позволяешь! – Она еще пыталась бороться. Хоть и без надежды. – Задан вопрос: куда собрались? Такого обращения Агата Кристафоровна не стерпела бы и от генерал-губернатора Москвы. Она выдернула руку. – Смени тон, мой милый Пи… Мы захотели прогуляться… По бульвару… посмотреть, как народ празднует Масленицу… – Тетя, вынужден повторить: врать вы не умеете, – Пушкин отпустил локоть Агаты. – К вам тот же вопрос, мадемуазель Керн… – Хотим спасти Матвея, – ответила она без хитрости. За что получила от тетушки гневный взгляд. – Мы с Агатой Кристафоровной думаем, что ему угрожает опасность… Смертельная опасность… – Доволен? Позволишь нам спасти ребенка или вызовешь городовых? – Тетушка рассердилась не на шутку. – О Матвее можно не волноваться, – ответил он. – Его заберет родная тетка, матушка Евгения. Думаю, мальчик уже у нее… Не умела Агата Кристафоровна не только врать, но и проигрывать. Сорвав в злости перчатки, бросила в снег. Так рассердилась. – Поздравляю, мой милый! И здесь обскакал… Наклонившись, Пушкин поднял перчатки и протянул хозяйке. – Тетя, вы блестяще разобрали этот ребус… Похвала для женщины, как живительная влага для цветка. – Так ты признаешь, что мы с Агатой нашли верное решение? – спросила тетушка почти миролюбиво, забирая у него перчатки. – Признаю. Только дело сложнее, чем вы думаете. Чтобы закончить его, прошу вашей помощи, Агата… Хотя не имею на это право. Как чиновник сыска… Агата не верила своим ушам: без нее Пушкин не сможет раскрыть дело. Звучало… ну как музыка небесных сфер. Она смекнула, что этот бесчувственный, холодный, наглый, милый человек, который спас ей жизнь, оказался в ее руках. Таким редким шансом надо воспользоваться. – Я не против помочь вам, – сказала Агата немного капризно. – Но при одном условии: скажите правду о Валерии… Она убивала тех несчастных мужчин в Ницце? – Вероятность больше пятидесяти одного процента, – ответил Пушкин. За что немедленно получил шлепок по плечу от тетушки. – Оставь свои проценты для полиции! – заявили ему. – С дамами так не разговаривают. – Ничего, я привыкла, Агата Кристафоровна, – мадемуазель Керн была сама покорность. – Но не могла же Валерия убить собственную мать? – Не могла, – согласился Пушкин, ожидая очередного шлепка. Тетушка пожалела ладошку. – Тогда кто же убил Полину Андреевну Алабьеву? – не отставала Агата. – Ответ будет после поимки убийцы. – Хорошо, пусть так. – Агата снова начала кусать губы: привычка, с которой она боролась, когда о ней вспоминала. – Но зачем Валерия вызвала меня? Неужели хотела представить убийцей перед французской полицией? – Эту версию мы оставим для месье Жано, – сказал Пушкин. – А на самом деле? – вступила тетушка. – Иногда неведение лучше, Агата. – Нет, я хочу все знать! – упрямо заявила она. – Валерия говорила, что с вашей помощью хочет проучить мачеху. Агата молча кивнула. – Вероятно, создав ситуацию, когда Лидия Павловна попадет в безвыходное положение… – Да, я должна была вскружить голову ее любовнику, кто-то из служащих «Стабильности», назначить ему свидание в номере гостиницы. Лидия Павловна должна была об этом узнать, примчаться в номер, застать любовника, ну и так далее… – Когда бы они начали мириться в постели, в номер вошли бы три свидетеля. Факт измены для развода господина Алабьева был бы зафиксирован. – Фу, какой ты мерзкий! – сказала тетушка, которая не выносила называть некоторые вещи своими именами. Агате оставалось признать правоту чиновника сыска. Чего ей очень не хотелось. – Что на самом деле должно было случиться? – Валерия готовила ловушку для мадам Алабьевой, – сказал Пушкин. – Ваша роль – приманки. Лидия Павловна должна была оказаться в номере с вашим трупом. Валерия появилась бы там же и предложила ей бежать во Францию, посулила бы денег. При одном условии: согласие на развод с отцом. Мадам Алабьева является в Ниццу и попадает в лапы инспектора Жано. Дальше – под гильотину. За убийство четырех человек и матери Валерии… Доказательства Валерия предоставила бы… Выплеснув кофе на мадам Алабьеву и сунув вам чашку в руки, она создала причину ненависти Лидии Павловны к баронессе фон Шталь. То есть подписала вам смертный приговор… Должен заметить: никакого любовника у Лидии Павловны не было и быть не могло. – Но почему? Она же молодая красивая женщина, хотя и замужем… – Именно поэтому. – Хранила верность Алабьеву? – Можно сказать и так… На Агату было больно смотреть, так сильно она переживала правду. Тетушка взяла ее под руку. – Говорила тебе, моя милая, не имей дела с этим семейством… Ну, хорошо, что все кончилось. – Не кончилось, пока я не поймаю убийцу, – сказала Агата с такой решимостью, будто шла в последний бой. – Господин Пушкин, сообщите, что я должна сделать… Решимость произвела впечатление. Но чиновник сыска умел скрывать чувства. И мысли. • 82 • Мало того что шинель не вернули, так опять из пристава делали пешку в чужой игре. Он понять не мог, для чего требуется делать нечто столько глупое, что и городового насмешишь. Какой в этом смысл? Чего добивается господин Пушкин? Ответов не было. Конечно, ничего противозаконного от Носкова не требовалось, в случае чего можно сослаться на ошибку. Все одно неприятно, когда держат в неведении. Делай, что сказано, и рта раскрыть не смей. Тем не менее мысли свои пристав держал при себе. И в точности исполнил то, что от него просил чиновник сыска. Мертвецкая была подготовлена. Доктор Воздвиженский ждал у стола, покрытого простыней. Как только мадам Алабьева вошла в участок, Носков поспешил к ней, отдал честь и осведомился о самочувствии. Дама была в слезах, но держалась. Пристав спросил, не желает ли мадам для храбрости пропустить рюмочку. От водки Лидия Павловна отказалась. Она хотела скорее закончить мучительную процедуру. Носков галантно предложил локоть, мадам Алабьева оперлась о твердые мышцы полицейского и пошла с ним через двор. Пушкин, не слишком скрываясь, следовал за ними. Как зритель, опаздывающий на спектакль. Перед дверями мертвецкой Лидия Павловна остановилась, никак не решаясь войти. Приставу пришлось убеждать, что дело пустяковое, нестрашное, чем быстрее начнут, тем быстрее закончится. Собравшись с духом, она вошла. Доктор Воздвиженский вежливо поздоровался. В руке он держал пузырек: без нашатыря явно не обойтись. Под простыней находилось нечто большое. Мадам Алабьева невольно прижалась к Носкову. – Прикажете открывать? – спросил доктор. – Мадам, вы готовы? – заботливо спросил Носков. – Да-да, только скорее, прошу вас, – чуть слышно проговорила Лидия Павловна. Пристав кивнул. Простыня отлетела в сторону, открыв тело крупного мужчины. Зажмурившись, мадам Алабьева при помощи пристава сделала два шага к столу. – Знаком ли вам этот человек? – последовала дежурная фраза. Она открыла глаза. Воздвиженский приподнял пробку пузырька, чтобы немедля оказать помощь. Помощь не требовалась. Лидия Павловна смотрела на тело и не думала падать в обморок. Казалось, мадам больше удивлена, чем напугана.